Евгения Горская - Сбываются другие мечты
К дому Екатерины Бородиной он приехал рано, сидел в машине, курил. На незнакомую машину могли обратить внимание соседи, но придумать что-то менее безопасное он не смог. Екатерина вышла из подъезда, уехала на серой «Хонде». Он записал на всякий случай номер, выждал минут десять и, опять воспользовавшись отмычками, стал поджидать ее в квартире.
На парня, подходящего к подъезду, он никакого внимания не обратил, и только когда начались звонки в дверь, вспомнил, что у Екатерины есть брат, и человек за дверью может оказаться именно им. Или мужем. Запереть дверь на щеколду он не догадался и, сжимая около двери шприц в руке, смирился с тем, что совершить придётся двойное убийство. Замаскировать такое под самоубийство невозможно, но ему так хотелось поскорее всё закончить, что думать о последствиях он не стал.
Звонки прекратились. Он подошёл к окну, понаблюдал, как парень, звонивший в дверь, ждёт хозяйку, сидя на детской площадке. Отходить от окна не хотелось, но он заставил себя осторожно обыскать квартиру. Ему повезло с ключами дома у её мужа, и он надеялся, что повезёт сейчас. На этот раз запасной связки он не нашёл и снова устроился у окна.
Хотелось включить Ольгин компьютер, убедиться, что никакой опасной информации в нём больше нет, но он не рискнул – Бородина могла появиться в любой момент. Как дальше будут развиваться события, он предвидеть не мог, главным сейчас было не дать обнаружить связь между её смертью и дешёвым ноутбуком.
Парень не уходил. Он уже понимал, что обстоятельства складываются не в его пользу и ещё один день прошёл впустую, но всё-таки ждал.
Не повезло. Приехала Бородина, парочка вошла в подъезд. Он едва успел выйти из квартиры и подняться на полтора этажа выше, когда внизу послышались голоса, хлопнула дверь. Он быстро спустился вниз по лестнице и поехал домой. Ему хотелось отдохнуть и подумать.
Четырнадцатое октября, понедельник
Проснулся Бородин до будильника, полежал, ни о чём не думая. Будильник зазвонил. Глеб выбрался из постели, наспех выпил чаю и вскоре опять звонил в дверь тёщиной квартиры.
Катя открыла ему бледная, со спутанными после сна волосами, и от этого такая родная и беззащитная, что он забыл всё, что собирался сказать, и стоял молча.
– Можно я провожу тебя до работы?
– Нельзя!
– Катя…
Она повернулась, пошла на кухню, звякнула посудой. Бородин понял это как разрешение остаться, разделся, прошёл следом.
– Глеб, обещай, что мы не будем выяснять отношения.
– Хорошо, – согласно кивнул он.
– Могут в компьютере пропасть файлы?
Раньше он сказал бы, что могут, если по компу ударить молотком. Раньше он любил подшучивать над Катей.
– Всё бывает, – пожал он плечами. – Какие файлы и откуда пропали?
– В Ольгином компьютере было странное видео. – Она налила кофе себе и ему, подвинула ногой стул, села. Бородин сел напротив, подавляя желание броситься ей в ноги. Он и не подозревал, что ему захочется броситься кому-то в ноги, даже Кате. – Парочка в лодке, парень качает лодку, она переворачивается. Он выплыл, девушка утонула. Это я потом узнала.
– Подожди, – Бородин потряс головой. – Что ты потом узнала?
– Что девушка утонула. Её звали Таней.
– Стоп! – опешил он. – Давай по порядку. Ты посмотрела видео. Что дальше?
– Дальше я поехала к Ольге на дачу и узнала, что летом действительно утонула девушка.
– На видео было видно, что она тонет?
– Нет.
– Эти факты могут быть не связаны.
– Могут, – подтвердила Катя. – Только я думаю, что они связаны.
– Я правильно понимаю, что из Ольгиного компьютера пропало видео?
– Из компьютера пропало всё.
– Покажи. – Бородин поднялся.
Катя включила ноутбук, продемонстрировала пустой «рабочий стол».
– Комп я возьму с собой, – решил Бородин. – Покажу нашим спецам. Это случилось вчера?
– Не знаю, – призналась Катя. – Я несколько дней его не включала.
Они разговаривали так же, как всегда, но Бородину казалось, что каждое сказанное слово ещё больше отдаляет их друг от друга.
– Катя…
– Глеб, – сказала она. – Ты обещал, что мы не будем говорить о наших отношениях.
Обещать Бородину было легче, чем сдержать слово.
Ночью Ирина почти не спала. Задремала ненадолго, проснулась после полуночи, и всё – больше глаз не сомкнула, не зная, отчего страдает больше – от жалости к себе или от ненависти к жене Глеба. Странно, но ненависти к самому Бородину она не испытывала, хотя боль ей причинил именно он, а не его жена.
Утром позвонила в институт, соврала, что идёт к врачу, включила компьютер, долго рассматривала собранный на Аллу компромат, выбрала картинки попикантнее, переписала на флешку. Компромат был мощнейшим оружием, но сейчас Ире было не до сражений с Алкой.
Ровно в десять впервые за всё время отцовского брака она позвонила Алине.
– Привет! – пропела та, издевательски изображая радость и заботу. – Как дела?
– Хреново, – хмуро ответила Ира. – Мне нужна твоя помощь.
– Моя? – Алла больше не пела, и Ира почувствовала, что впервые одержала победу, не прилагая к этому никаких усилий. Жаль, что сейчас ей не до побед над этой тварью.
– Твоя, твоя, – подтвердила Ира. – Отец уехал?
– Уехал.
– Я сейчас примчусь, жди.
Ехала она долго, как назло, замирая перед каждым светофором. Когда вошла в квартиру, мельком взглянула на томную Алку с новым серебром на руках и сразу спросила:
– Ты знаешь, почему мои родители развелись?
– Меня это не интересует! – Алка зло сжала губы, но при этом почему-то насторожилась.
– Он увидел маму с мужиком на улице. – Ира повесила плащ и попросила: – Налей чайку, я не завтракала.
Алка помедлила, она не любила указаний, но всё-таки повернулась, пошла на кухню.
– Представляешь, он просто увидел мать на улице с мужиком, и всё на этом закончилось, – выпалила Ира, усаживаясь за шикарный обеденный стол. – Даже не стал разбираться, что за мужик и откуда взялся.
– Ты зачем мне это говоришь? – внося на подносе чашки с чаем, спросила Алла. – Какое мне дело?
– Сейчас будет дело, – пообещала Ира. – Потерпи.
Чай был великолепный. Ирина, с удовольствием вдыхая аромат, сделала несколько глотков и протянула Алле флешку. – Посмотри, здесь есть кое-что любопытное.
Она не пошевелилась, когда Алка исчезла где-то в глубине квартиры, и сидела как ни в чем не бывало, когда та вернулась. Пила чай, рассматривая висевшую напротив картину, покачивала ногой. Картина состояла из каких-то пятен и совсем не подходила для столовой.
– Чего ты хочешь? – За пару минут Алка постарела лет на десять, в другое время это доставило бы Ире большое удовольствие.
– Алла, – не глядя на неё, призналась Ирина, – я против тебя ничего не имею, правда. Даже наоборот, не хочу, чтобы отец снова женился.
– Что тебе надо?
Голос у Алки срывался, Ира поморщилась.
– Возьми себя в руки! Мне нужна твоя помощь, и только.
Алла тоже села за стол, отпила из своей чашки. Ира помолчала и, вздохнув, перешла к делу.
– Запоминай, Екатерина Фёдоровна Бородина. – Она назвала адрес и год рождения. – Врач в районной поликлинике. Мне нужно, чтобы её не стало.
– Не поняла, – уставилась на неё Алка. – Что значит не стало?
– То и значит. И всё ты поняла.
– Ира! – Алла выпрямилась, как тушканчик из фильма о природе. – Ты что, обалдела совсем? Ты в своём уме?
– В своём, – кивнула та. – Я хочу, чтобы её не было. Адрес запомнила? Могу повторить.
– Ира, я… Ты за кого меня принимаешь?
– За шлюху.
– Послушай… У меня нет знакомых киллеров!
– Ну так найди, – улыбнулась Ирина. – Аллочка, меня детали не интересуют. Меня интересует результат.
Она долила себе чаю из прекрасного фарфорового чайника, сделала последний глоток и поднялась.
– Не затягивай, – опять улыбнулась она Алке. – Всем будет спокойнее, и тебе и мне. И папе.
Садясь в машину, Ира почувствовала, что впервые с той минуты, как за Глебом захлопнулась дверь, может дышать свободно.
Позвонил сын, опять предложил помощь, Аркадий Львович отказался. Навязчивая забота раздражала, Перовский с трудом себя сдержал.
Вообще-то по-настоящему на сына он разозлился только однажды, когда знакомил его с Ольгой. На самом деле это знакомство никому не было нужно – ни ему, ни сыну, ни Ольге, – но так принято, и Аркадий Львович пригласил Сашу на обед. Брак к тому времени они ещё не зарегистрировали, но Ольга уже жила у него. От её постоянного присутствия и дома и на работе Аркадий Львович чувствовал себя по-юношески счастливым и слегка этого стеснялся.
То ли сын заранее был настроен против жены отца, то ли молодость Ольги его неприятно поразила, то ли ещё что, но встретил он её с такой презрительно вежливой улыбкой, что Аркадий Львович опешил, а чуткая Ольга мгновенно сникла. Она всегда терялась, когда чувствовала чью-то неприязнь, и чего Аркадий Львович уж совсем не понимал, очень из-за неё мучилась.
