Гульназ Ямалеева - Три дня до эфира
- Чего там! Открыто же! И через секунду на пороге появился Валька Кузнецов собственной персоной.
-А я думал,. Сенька... - растерянно улыбнувшись, произнес он и пропустил гостя в дом.
Снегирев с удивлением посмотрел на друга. Казалось, со дня их последней встречи прошло не так и много времени, а Валька совершенно изменился. Куда-то исчезла так идущая ему легкая полнота, из широкого ворота рубашки торчала худая шея, голова почти полностью поседела, но главное изменение произошло с глазами: усталый потухший взгляд настолько не вязался с привычным образом закадычного друга, что Иван Давыдович невольно огляделся. В доме, казалось, все было по-прежнему, все вещи стояли на местах, все те же занавески с петухами на кухне, все та же керамическая посуда, которую Валька обожал и жутко ею хвастался, все то же старое пианино, купленное исключительно из-за года выпуска. "1888-й", - гордо показывал Кузнецов на цифру и нежно хлопал инструмент по крышке.
- Валя, что случилось? - Снегирев в упор посмотрел на друга.
- У меня-то ничего не случилось, а вот про твою беду наслышан. Что делать будешь? - Кузнецов, как всегда, полностью брал инициативу в разговоре на себя.
- Всю ночь думал и решил отказаться от выборов. Сегодня дам информацию в прессе.
-Ты... ты! Рехнулся!- неожиданно взорвался Кузнецов. - Да ты с ума сошел, Иван Давыдович!
Валька впервые в жизни наедине назвал старого друга по имени-отчеству, что это значило, Снегирев не знал. Его удивлению не было предела.
- Валя, Валентин Сергеевич, я был уверен, что ты мое решение одобришь.
- Нет, ты окончательно рехнулся - Кузнецов нервно заходил по комнате.
-А что еще. Валя, остается делать? Менты не спешат, мальчик в опасности. Тебе хорошо, твои-то при тебе, а мой... - Снегирев махнул рукой.
- Рехнулся! Окончательно! Отказываться от выборов! Да ты знаешь, что это такое?!
- Ничего особенного, - по слогам произнес Снегирев и строго посмотрел на друга. - Валя, с тобой что-то происходит. Ты болен?
-Я?
-Ты очень похудел, и потом...
-Здоров я, здоров. - Кузнецов отвернулся от друга и устало провел ладонью по лицу.
- Тебе помочь чем? Ты меня всегда выручал, может, теперь и я сгожусь?
- Глупости, - перебил его друг, - глупости. Я здоров, и в доме все, тьфу-тьфу, в порядке.
- Валя, а кто у вас там, в огороде, ходит? Я видел какого-то незнакомого мужчину.
- Никого там нет!
- Но я сам видел. Он довольно по-хозяйски там прохаживался.
- По-хозяйски? А! Да это же сын мой, Сенька, ты его после армии-то не видел, он такой... такой взрослый стал... - И в глазах у Вальки появилось какое-то странное выражение то ли испуга, то ли боли.
- Всеволода твоего я хорошо помню, узнал бы пацана. Этот совсем чужой человек был...
-Да ты и во мне какие-то перемены увидел. Сенька это, Сенька, - заверил его Кузнецов и, чтобы перевести разговор, подошел к плите. - Чайку будешь?
- Спасибо, с удовольствием. Валька поставил перед другом чашку и налил заварку.
-Чайник сейчас закипит, тогда и кипятку добавлю.
-Я подожду.
Определенно с Кузнецовым творилось что-то не то. Старого друга было не узнать. Снегирев вслушивался в речь Вальки и не узнавал того стремительного речитатива, который был раньше свойствен Кузнецу.
- Валя, - осторожно начал Снегирев.
- Оставим тему моих перемен, - быстро остановил его друг.
- А я не про это. Я про выборы.
- Не вздумай снимать свою кандидатуру! - опять неожиданно вскипел Валентин.
- Почему?
- Это долго объяснять.
- Ничего, Валя, я не спешу. Объясни мне...
- Ну какой ты занудный, Снегирь, не хочу я тебе всего объяснять, поверь мне на слово.
-Я должен знать, ради чего я рискую жизнью своего сына, - жестко произнес Снегирев и посмотрел Вальке в глаза. Тот испуганно взглянул на друга и тут же отвел взгляд.
* * *
На крыльцо кто-то взошел, были слышны чьи-то шаркающие шаги. Валька встрепенулся и пошел навстречу. Снегирев встал и настороженно посмотрел в сторону двери. Через несколько секунд в проеме появился высокий тощий незнакомец. Он улыбнулся и кивнул Ивану Давыдовичу:
-Здрасьте, дядя Ваня.
- Здорово, - отозвался Снегирев и вопросительно посмотрел на Кузнецова.
- Изменился, конечно, мой Сенька, - развел руками как будто не замечающий разительной перемены в сыне Валентин.
- Изменился - не то слово. Всеволод, чуть покашливая, прошел в дом, и где-то в дальней комнате скрипнула кровать.
-А где Лиза?
-А она... в магазин пошла.
Снегирев подошел вплотную к другу и твердо произнес:
- Валя, я сниму свою кандидатуру. Мне больше делать ничего не остается.
- Ты не можешь так поступить! - захлебываясь от возмущения, крикнул Кузнецов.
- Почему?
Валентин испуганно вздрогнул, посмотрел в сторону комнаты, куда удалился сын, и умоляюще посмотрел на друга:
- Ваня... Иван... я тебе все объясню. Только ты не спрашивай, что и как.
- Я слушаю.
- Иван, три месяца назад... Одним словом, мне нужна была большая сумма денег... Понимаешь, у меня не было других вариантов, и я взял се под твои выборы, понимаешь...
- Ну? - нетерпеливо произнес Снегирев.
- Я обещал этим людям, что ты обязательно будешь баллотироваться.
- Кто эти люди?
- Я не могу тебе этого сказать. - И Валентин быстро добавил: - Но если ты откажешься от выборов, мне придется отдавать эти деньги. А я сейчас не могу.
- Валя, я ничего не понимаю.
- Прости меня, Иван. У нас были большие проблемы...
- Кто эти люди? И что они хотят от меня?
- От тебя?.. Ничего, скорее всего, ничего. Но я объяснил, что деньги нужны тебе на выборы.
- Валя, а зачем тебе нужны были деньги?
- Не спрашивай! - быстро сказал Кузнецов. - Я прошу тебя, не спрашивай. Когда-нибудь я тебе все объясню... но не сейчас.
- Я знаю этих людей?
- Да, - выдавил из себя Валентин.
-У вас тут что-то происходит, я ничего не могу понять. У вас все живы-здоровы? - растерянно спросил Снегирев.
-Да-да, все, слава богу, уже нормально, но...
- Я все понял, - прервал его Снегирев и направился к выходу. - Прощай, Валентин Сергеевич, я разберусь со своей проблемой, и мы еще вернемся к нашему разговору.
- Иван!
- Я все понял, - кивнул, не оборачиваясь, Иван Давыдович и вышел из дома.
Холодный северный ветер дул прямо в лицо Снегирева. Иван Давидович поежился и, не оглядываясь, направился к воротам. Впервые он покидал дом друга с таким неприятным осадком в душе. Он чувствовал, что Валька чего-то недоговаривает, но настаивать на откровенности не стал. По всей видимости, его старый друг по-другому поступить не мог. Иван Давыдович всегда доверял Кузнецову, и ему не хотелось подозревать друга в чем-то или обвинять в недостаточной откровенности.
Снегирев открыл калитку и буквально нос к носу столкнулся с какой-то женщиной в темно-серой куртке. Женщина охнула и подняла глаза.
-Лиза? Здравствуй!
-Ваня? Ты к нам?
- Я от вас. Уже уезжаю, у меня срочные дела.
-Да... Ваня, я слышала. От Сашки нет никаких известий?
Снегирев отрицательно покачал головой. Жена Вальки тоже сильно изменилась. Еще три месяца назад она была цветущей, жизнерадостной женщиной, с открытой очаровательной улыбкой. Перед ее обаянием никто не мог устоять, и Снегирев даже втайне завидовал другу, ему казалось, что их семья - идеальный случай гармонии. Он посмотрел в усталые глаза Лизы и прямо спросил:
-Лиза, я хотел с тобой поговорить. Мне кажется, у вас что-то произошло.
Женщина испуганно захлопала глазами, казалось, что она вот-вот расплачется.
-А Валя тебе ничего не сказал?
- Нет. Но я, как старый друг, как... в общем, я хочу знать, что случилось.
- Беда у нас, Ваня, произошла. Сеня... одним словом, у него были серьезные проблемы со здоровьем.
- Со здоровьем? - недоверчиво переспросил Снегирев.
- Мы его с трудом вылечили. По крайней мере, хотим надеяться, что вылечили.
Ивана Давыдовича внезапно осенило:
-Лиза, скажи, это связано с наркотиками? Женщина уткнулась ему в плечо и заплакала. Снегирев погладил ее по голове, Лиза зарыдала в голос.
-Ты не представляешь, Ваня, что было. Валентин... Он просто...
- Я видел его, - произнес Снегирев и вспомнил исхудавшего и так быстро поседевшего друга.
- Видел, да? На него смотреть страшно, он так изменился...
-Лиза, а сейчас все в порядке? Ты уверена?
-Да, мы возили Сеньку в клинику, специализированную... Пришлось заплатить... И потом, у него, кажется, были какие-то долги... Этим всем Валя занимался... Было ужасно тяжело.
- Я понимаю, - задумчиво произнес Снегирев, подыскивая слова утешения.
Лиза вытерла глаза и вымученно улыбнулась:
- Ты извини, что я так расплакалась. Просто все время приходилось себя сдерживать.
-Да ну...- махнул рукой Снегирев.
- Может, пойдешь к нам, чайку попьешь? - спохватилась она.
-Нет, Лиза, извини, я должен ехать. Они простились, и Снегирев с тяжелым сердцем отправился к стоянке такси.
