Гульназ Ямалеева - Три дня до эфира
-Так я и знал. И информация третья, господа оперативники. Через несколько часов истекут вторые сутки, и наше время потом будет исчисляться минутами. Я не буду вам говорить, какие вы должны сделать выводы из этой третьей информации. Думаю, сказанного достаточно. Вы свободны. Можете идти.
Иван Давыдович Снегирев молча сидел перед пустой чашкой кофе и задумчиво вертел в руках ложку. Ситуация была тупиковая. И как из нее выйти, Снегирев не знал. На чаше весов были два близких для. него человека. Но если бы был выбор, он, конечно, не задумываясь, выбрал бы безопасность своего сына. Но выбора не было. И Снегирев невидящими глазами следил за снующим между столиками официантом, смотрел на постепенно заполняющееся кафе, темнеющий за окном город.
Еще несколько часов назад он, продумав всю ночь, принял решение и с тяжелой головой вышел из своего подъезда через черный ход. Ему не хотелось быть замеченным не потому, что он что-то скрывал или кого-то боялся. Нет, Снегиреву просто была неприятна сама мысль, что через несколько минут после его появления кто-то кому-то будет докладывать о его передвижениях. Поэтому он и воспользовался черным ходом. Быстро дошел до стоянки такси и, разбудив дремавшего таксиста, сел на переднее сиденье.
- За сколько ты сможешь доехать до Киришей?
- За два часа долетим.
- Поехали.
Нельзя сказать, что решение об отказе от выборов далось ему легко. Снегирев понимал, что проделана огромная работа, вокруг него собрались толковые, знающие люди. А их было не просто найти. Была потрачена масса денег, сил и времени. Но другого выхода Иван Давыдович не видел. Следствие медлило, местонахождение мальчика было до сих пор неизвестно, ждать еще два дня казалось самоубийством. Одним словом, активные шаги нужно было предпринимать самому. Ивану Давыдовичу оставалось сделать лишь одно дело - сообщить о своем решении Валентину Сергеевичу Кузнецову.
* * *
Называя своего старого друга детства Вальку Кузнеца по имени-отчеству, Снегирев всегда усмехался. Ну никак не шло к Вальке формальное обращение. "Вечный двигатель" - так называли Кузнецова в школе учителя. И действительно, мальчик отличался редкой подвижностью, траекторию его движения было трудно проследить, он перемещался с невероятной скоростью, хотя комплекция, казалось, этому не способствовала - невысокого роста, крепкий, чуть косолапый. Таким Валька остался и до сих пор. Даже легкая картавость осталась, она придавала ему какую-то детскость, может быть, поэтому на Вальку нельзя было всерьез обидеться, да и поругаться с ним тоже было нельзя. Он вспыхивал мгновенно и мгновенно остывал, тут же его мысль перескакивала на что-то другое, и оставалось только рассмеяться над его непосредственностью. .
Правда, что-то вроде конфликта вышло у них только один раз. Было им тогда около десяти лет. Стояло лето, от жары было некуда деваться, мальчишки с неохотой гоняли по раскаленному асфальту на велосипедах и каждый час бегали домой за водой. В конце концов, одурев от жары и потеряв всякий интерес к велосипедам, они сели в тени на скамейку возле подъезда и вяло о чем-то беседовали. Как всегда, говорил Валька, Иван молча внимал. Неожиданно его взгляд скользнул по окнам дома и внезапно остановился. От удивления Иван открыл рот, и Валька, заметив, что друг его не слушает, проследил взглядом за тем, куда смотрит Иван, и тоже замер. На балконе третьего этажа бесстрашно разгуливала по перилам хрупкая девочка в красном купальнике.
- Во дает, - первым подал голос Валька.
- Сорвется, - выдохнул Иван.
-Не-а, смотри, как уверенно держится, молодец, девчонка.
Через несколько дней они познакомились с бесстрашной акробаткой. Ее звали Вика Новикова, а в тот день она, оказывается, репетировала номер.
Иван зачарованно смотрел на девочку и от восторга готов был кричать на весь свет. По ночам ему снились ее огромные синие глаза и темные пушистые ресницы, длинные волосы, заплетенные в косу, были особым предметом его фантазий. То ему снилось, что Вика распускает косу, и волосы мягкими струями ложатся ей на плечи, то вдруг поднявшийся ветер путает волосы, и они закрывают девочке лицо. Иван видел, как он подходит и нежно гладит Вику по голове...
- Втюрился, - понаблюдав за изменившимся другом, поставил диагноз Валька, - как дурак, втюрился.
- Вот еще, - храбрился Иван, но через несколько дней признался: - Влип я. Кузнец, Вика мне по ночам снится.
-А я сразу сказал, что втюрился. Что делать будешь? - Валькина активная натура требовала немедленного действия.
- Не знаю.
- Сейчас что-нибудь придумаем! А! Давай ты ей напишешь письмо, а я отнесу!
- Не-е-е, - нерешительно протянул Иван, - я писать не буду.
И сколько Валька его ни уговаривал, не соглашался ни в какую. И вот тут у Кузнецова созрел план номер два. "Друга надо спасать", - совершенно логично рассудил он и самолично направился к Вике Новиковой с известием. Снегиреву до сих пор было неизвестно, что ответила тогда девочка, но о бесславном походе друга он узнал еще у порога школы. Первый же встретившийся на его пути салага из второго "А", громыхая портфелем, пробежал мимо и крикнул: "Снегирь в Вику-акробатку втюрился! Жених!" Одноклассники встретили его ехидными улыбочками, и Иван все понял. Он встретил друга холодным молчанием. Тот, мгновенно оценив ситуацию, тут же подошел и виновато заглянул ему в глаза. Мальчишки-одноклассники радостно загоготали, и Валька сразу же бросился в драку защищать честь друга. Он готов был надавать тумаков каждому, кто s хоть словом, хоть намеком оскорбит Снегиря, и Иван, увидев такое самопожертвование, простил Вальку.
- Я ж хотел, как лучше, - объяснял Кузнец. Но Снегиреву объяснений уже не требовалось, он обнял Вальку за плечи и миролюбиво сказал:
-Да ладно!
За три десятка лет их дружба не раз проверялась различными ситуациями, и всегда Снегирев и Валька находили взаимопонимание.
Теперь Кузнец именовался не иначе как Валентин Сергеевич и занимал значительный пост в Министерстве здравоохранения. Именно с его легкой руки Иван Давыдович когда-то начинал коммерческую деятельность и именно благодаря почти шальной идее старого друга Снегирев решил баллотироваться в губернаторы.
- Ванька, а не пойти ли тебе в политику? - лукаво прищурился Валька и закинул ногу на ногу.
- Вообще-то была у меня такая идея, да только дело это хлопотное, отозвался тогда Иван Давыдович.
- А чего здесь хлопотного? - тут же отреагировал старый друг с присущей ему легкостью. - Собрать инициативную группу, думаю, ты и сам сможешь, а нет, так я тебе помогу. Зарегистрируешься как кандидат и давай - вперед, агитируй народ за себя. Вот, голову дам на отсечение, что у тебя еще рейтинг будет один из самых высоких.
- Валя, послушаешь тебя - и все кажется таким простым и возможным.
-А ты хоть раз пожалел, что тогда меня послушал?
Иван Давыдович отрицательно покачал головой. Действительно, десять лет назад Валентин почти с такой же легкостью, с какой сейчас агитировал его идти в политику, советовал открыть собственную фирму по продаже медикаментов. Снегирев тогда вслепую поверил другу и не прогадал, теперь он был генеральным директором процветающей компании. На первых порах Валентин сам изо всех сил помогал другу: то советом, а то и делом. Благодаря ему фирма Снегирева наладила тесные контакты с больницами. А это означало, что у него появился регулярный источник сбыта товара. Помогал Валька, как всегда, бескорыстно и решения принимал мгновенно. В запасе у него всегда находилась пара-тройка "блестящих" идей, которые он тут же начинал воплощать в жизнь. Самому Ивану Давыдовичу очень не хватало этой кузнецовской легкости, поэтому в трудные минуты он всегда старался отыскать друга и прийти к нему за советом. Сейчас Снегиреву совет не требовался, он хотел просто получить моральную поддержку друга. Иван Давыдович не сомневался, что тот, выслушав рассказ, обязательно хлопнет его по плечу и скажет:
-Чего думать! Давай двигай вперед, спасай своего Сашку! В конце концов, в последний раз, что ли, выборы устраиваются?
Валька был фанатом чистого воздуха. Поэтому десять лет назад, недолго думая, продал свою квартиру и купил огромный дом в небольшом городке под Санкт-Петербургом. Там он жил с женой и двумя детьми. Старший сын Кузнецова уже вернулся из армии, а дочь заканчивала восьмой класс. Семья у Вальки была дружная, и Снегирев всегда с удовольствием приезжал к ним, как он выражался, "дыхнуть свежего воздуха".
Дом Кузнецова был виден издали. Валька и выбрал-то его по этой причине: "Пусть видит заблудившийся путник мой дом и по нему находит дорогу". Во время поисков дома Кузнец был настроен поэтически... Дом стоял на холме, и поэтому казалось, что он выше остальных в городке. Бывший хозяин не поскупился и покрыл крышу черепицей.
Снегирев ностальгически улыбнулся, когда увидел красную крышу кузнецовской "хибары". Он не видел друга более трех месяцев и только сейчас понял, как по нему соскучился. Ворота, окрашенные в жизнеутверждающий зеленый цвет, встретили гостя привычным скрипом, и Иван Давыдович, минуя небольшой чистый дворик, поднялся на крыльцо. Боковым зрением он заметил какую-то незнакомую фигуру, которая мелькнула в огороде, но не придал значения. На его стук тут же отозвался голос хозяина:
