Р. Голдман - Убийство судьи Робинсона
Он откинулся на спинку кресла, с наигранным удивлением вскинув брови.
— Но ведь всем известно, что в это время Мэджи был…
— Мертв! Или, во всяком случае, не в состоянии кого-либо убить.
Казалось, мои слова оглушили Уилкса. На несколько секунд у него перехватило дыхание. Лицо оставалось бесстрастным, но взгляд выдавал внутреннее смятение. Очевидно, он с самого начала предполагал, будто меня интересует лишь политическая подоплека побега, а потом — история Оливии Клейтон. И только теперь до Уилкса дошло, к чему я клоню.
— Так вот, когда вся история выплывет наружу, вам понадобится алиби.
Уилкс не ответил. Мрачная усмешка скривила его рот, и он снова забарабанил пальцами по креслу.
Я продолжал спокойно курить, ожидая, что будет дальше. До среды еще уйма времени. Пусть Уилкс хорошенько все обдумает — тем яснее он поймет, что партия проиграна. Но станет ли он выкручиваться? Именно за этим я и пришел.
Наконец, доктор выдавил из себя:
— И вы собираетесь печатать такую чушь?
— Да, и очень скоро.
— Имейте в виду: все эти нелепости придется доказывать.
— Все доказательства у меня есть.
Уилкс привстал.
— Я уже предупреждал вас в прошлый раз. Помните, я сказал: «Прекратите за мной шпионить!» А сейчас говорю: «Не вздумайте ничего печатать!»
Я показал ему кулаки: пальцы распухли, суставы ободраны.
— Вот результат вашего последнего предупреждения. Только вы забыли добавить, что я обдеру все руки о челюсть Джо Доминика.
Он вздрогнул.
— Что случилось? Вы подрались?
— Скажем, я его проучил. Но вернемся к делу. Вы — у меня в руках и сами прекрасно это знаете. Судью убил вовсе не Мэджи.
— И вы обвиняете меня? Я тут ни при чем.
— Вранье!
— У меня есть алиби.
— Нет.
— Судью убили между девятью пятнадцатью и десятью, верно?
— Да.
— Шестого августа я не выходил из этого кабинета с половины девятого до одиннадцати вечера.
— Так я вам и поверил!
— У меня есть свидетели.
— Для хорошего прокурора все ваши купленные свидетели будут недорого стоить.
— Я никого не подкупал. По меньшей мере, четыре человека могут поклясться, что видели меня здесь. С девяти до половины десятого со мной были доктор Хейли и доктор Саммерс, и еще заходили две медсестры — одна до, другая после этого времени.
Я встал.
— Спасибо. С вами все ясно, доктор Уилкс.
Он взглянул на меня и страшно побледнел. В глубине зрачков вдруг мелькнул панический ужас.
— Что? Какую ловушку вы мне еще подстроили? — прохрипел он.
Я подмигнул.
— Это пока секрет.
Я внимательно наблюдал за ним. Уилкс стоял, опираясь обеими руками о стол. Вдруг правая рука медленно поползла к среднему ящику. Я спокойно достал из кармана пистолет Доминика и направил на доктора.
— Эту игрушку я взял у Доминика.
Рука Уилкса замерла.
— Ваш приятель так и не успел пустить его вход.
Я медленно пятился к двери, не спуская с Уилкса глаз. Он не шевелился. Не оборачиваясь, я отворил дверь, выскользнул из кабинета и замер, прислушиваясь. Уилкс набирал чей-то номер.
На следующий день, сразу после ужина мне позвонил Джимми Уэллс. С трудом переводя дыхание, он сказал, что стоит внизу, в холле, и попросил разрешения подняться.
Я на всякий случай сунул в карман халата пистолет и стал ждать. Уэллс несколько раз торопливо постучал, как будто за ним гнались. Я осторожно приоткрыл дверь, держа руку в кармане. Джимми протиснулся в комнату. Он был бледнее обычного и весь дрожал, но я все равно решил не рисковать.
— Подними-ка руки, малыш!
Уэллс послушно выполнил приказание. Я ощупал его карманы: пусто.
— Ну, в чем дело?
— Вы собираетесь к Эндрю Робинсону?
— Да, через десять минут ухожу.
— Не ходите туда!
— Это еще почему?
— Они устроили засаду!
— Кто?
— Доминик, Мэллой и Шорти. Я подслушал их разговор. Ведь это Большой Босс живет на Кенсингтон-Плейс?
Я кивнул.
— Вас будут поджидать на обратном пути. В машине Доминика, с тремя автоматами. Как только откроете дверь — они проедут мимо и изрешетят вас на ходу.
— Когда вы слышали разговор?
— Два часа назад. Но никто не знает, что я подслушивал.
— А кто отдал приказ? Керфью?
— Не знаю, но, по-моему, Доминик. Он никак не можете пережить, что вы его вырубили.
Я на минуту задумался, потом снял халат и начал одеваться.
— Надеюсь, вы не туда? — с тревогой спросил Уэллс.
— Именно туда. Ни черта у них не выйдет! Сядьте, Джимми. Вон там, на столе, в коробке — сигареты.
Уэллс дрожащей рукой поднес к сигарете спичку и сел на диван. Я наблюдал за ним в зеркало.
— Спасибо, Джимми! Этого я не забуду!
— Ладно, мне пора сматываться… и побыстрее. Вы ведь знаете, что они со мной сделают, если догадаются…
Я надел пиджак и сунул пистолет в правый карман.
— Оставайтесь. Здесь вам ничего не грозит. Только не вздумайте выходить без моего ведома!
— Может, мне вообще убраться из города?
— Нет, я сумею вас защитить.
Тут я увидел, что парень насквозь промок. Весь день шел дождь. Я прислушался: капли все еще барабанили по стеклу.
— Раздевайтесь, Джимми. Вон там, в шкафу возьмите пижаму, тапочки и халат. А захотите принять душ или ванну — не стесняйтесь. Для вас найдется отдельная комната. Но к моему возвращению постарайтесь быть на ногах.
Уэллс посмотрел так, словно не сомневался, что видит меня в последний раз.
— Да не волнуйтесь вы! Я вернусь. А вы уверены, что они не нападут по дороге туда?
— Уверен. Доминик заедет за Мэллоем и Шорти в четверть десятого, потом они отправятся на Кенсингтон-Плейс. Если лампочка над входом не будет гореть — значит, вы еще в доме. Должно быть, Доминик сговорился со слугой Робинсона Дуганом. Как только вы появитесь на крыльце, лампочка загорится. И не успеете вы добраться до машины, они уже подъедут. Вас легко узнать по плащу и шляпе.
Я надел плащ и ту же бежевую шляпу, в которой ходил весь день.
— Переоденьтесь хотя бы! — взмолился Джимми.
— Зачем? Не надо так беспокоиться! Ждите меня здесь. Я не забуду, что вы спасли мне жизнь.
Джимми смутился.
— Я это сделал вовсе не ради вознаграждения…
— Вы уже поужинали?
— Нет.
— Тогда я попрошу портье вам что-нибудь принести.
— Не ходите туда! — Джимми грустно посмотрел на меня и пробормотал: — Нет, наверное, я вас так никогда и не пойму!
Кенсингтон-Плейс представляет по форме вытянутый прямоугольник, по обеим длинным сторонам которого высятся роскошные особняки, отделенные от проезжей части решеткой и небольшим газоном. Въезд и выезд на площадь украшают арки с колоннами.
По вечерам Кенсингтон освещает лишь тусклый свет четырех фонарей.
Я подъехал к дому Эндрю Робинсона и оставил машину под дождем прямо у тротуара.
Калитка оказалась не запертой, и я тут же поднялся на крыльцо.
Дверь открыл Дуган. Большой Босс уже ждал меня в гостиной.
— Привет, Джерри! Здорово вымокли?
— Да нет, не очень.
— Прошу вас, проходите, — сказал Эндрю, показывая мне дорогу в библиотеку — просторную комнату, обставленную с суровым изяществом.
— Ну, что, вас, наконец, оставили в покое? — поинтересовался Робинсон, как только мы уселись.
— Похоже на то. Во всяком случае, сегодня я не видел своих «ангелов-хранителей».
А все-таки интересно, знает ли Большой Босс, что Доминик и его дружки решили ждать меня, затаившись в синей машине на углу Кенсингтон-Плейс?
— Уилкс уже сообщил вам о моем вчерашнем визите?
— Да, только он не понял, зачем вы приходили.
— Отлично понял!
— Вы обвинили его в убийстве. Так кого же он, по-вашему, прикончил?
— Я лишь хотел выяснить имена тех, кто может подтвердить его алиби на шестое августа, в те часы, когда произошло убийство. Вам же известно, что сомнение всегда толкуется в пользу обвиняемого. Я намерен выдвинуть обвинение против другого лица и представить доказательства. Потому-то мне и нужно снять все подозрения с Уилкса. Понимаете? И он угодил в ловушку.
Робинсон пристально посмотрел на меня, явно без тени смущения.
— По-вашему, я сам убил брата?
— Я в этом просто уверен.
— Вы меня подозревали с самого начала?
— Да. И вы это прекрасно знали.
— Так что вы собираетесь делать?
— Отправить вас на электрический стул.
— А не кажется ли вам, что задача для вас трудновата?
— Сначала так оно и было, но самое сложное уже позади.
— Однако я все еще сижу в своем собственном удобном кресле — и никакого электричества!
— Пока — да, но я вас уничтожу. Даже если вы сумеете избежать смертного приговора, больше вам здесь не хозяйничать!
— И как же вы намерены действовать, мой мальчик?
