Эллери Куин - Исчезающий труп. Тайна пентхауса. Алые буквы
У себя дома Эллери Квин разработал понятную систему. Все бумаги лежали в правом нижнем ящике стола: газетные вырезки, корреспонденция, рапорты, счета из табачной лавки, старые журналы, обертка и конверты. В случае необходимости надо просто было порыться в ящике.
Зачем ему вообще понадобилась секретарша? Многие годы он печатал на машинке самостоятельно. А месяц назад, после расследования дела Брауна,[15] пришла Никки Портер с ее большими глазами и темными волосами и вытолкнула его своей стройной ножкой пятого размера из уютного беспорядка домашнего кабинета в омертвелую аккуратность этого офиса. Хуже всего то, что винить ему приходится только самого себя.
— Если хочешь подчиняться женской тирании, то это твое дело, сынок, — сказал ему отец, инспектор Квин из Главного полицейского управления. — Но смотри, чтобы эта девчонка не вздумала совать нос в мои дела. Если ей нужен материал для книги, пускай ищет его где-нибудь еще. Полицейские дела строго конфиденциальны.
Эллери улыбнулся про себя. Бедная Никки! Она действительно верила, что может писать детективные романы. Ну, кое-что она действительно умела, например печатать на машинке.
Эллери посмотрел на закрытую дверь и прислушался.
Пишущая машинка Никки молчала. Главы, которые он диктовал ей вчера, должны были лежать законченными у него на столе. Однако они «пока еще» не были закончены.
Эллери склонился над столом, напрягая слух. Голоса. Никки с кем-то разговаривает — несомненно, с какой-нибудь подругой. Болтовня и сплетни в рабочее время! Нахмурившись, он снова нажал кнопку звонка и не отпускал ее полминуты. Затем он убрал палец, и резкий звук прекратился.
— Никки! — не выдержав, позвал Эллери. — Зайдите ко мне!
Дверь слегка приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова Никки с каштановыми волосами и большими круглыми глазами, которые смотрели на Эллери удивленно и невинно.
— Вы звали, Эллери? — спросила она.
— Да, — огрызнулся Эллери. — Идите сюда.
Никки вошла в комнату и, закрыв дверь, прислонилась к ней. Она всегда выглядела аккуратной и привлекательной, тем более что у нее была отличная фигура и ей шла любая одежда. Этим утром на ней были розовая блузка с короткими рукавами и синяя юбка из искусственного шелка. Цвет блузки превосходно гармонировал с легким загаром.
— Где главы шесть и семь? — осведомился Эллери.
— Ах да! У меня не было времени. Моя подруга…
— Знаю, — прервал он. — Почему вы не можете встречаться с подругами во время перерыва на ланч или вечером? Вы же расходуете наше время!
Глаза Никки стали совсем круглыми.
— Но вы не поняли меня, Эллери. Она — клиент.
— Чей клиент?
— Ваш, конечно. Вы будете заниматься ее делом.
Эллери застонал.
— Сколько раз мне повторять вам, что я писатель, а не сыщик?
— Вам виднее, — с обидой отозвалась девушка. — Но мне казалось, вы могли бы помочь моей подруге, когда у нее такие неприятности.
— Посоветуйте ей обратиться в полицию, — сказал Эллери, — и садитесь за машинку. Быстренько, мисс Портер.
— Эллери, но это была бы чудесная история для вашей книги, — попыталась задобрить босса Никки.
— Я не нуждаюсь в том, чтобы вы снабжали меня сюжетами. Ради бога, выметайтесь отсюда, принимайтесь за работу и прекратите тратить мое и ваше время!
— Китай! — таинственно промолвила Никки. — Бедная Шейла! Она слышала о вас, Эллери, потому и пришла сюда.
— Китай? Шейла? О чем вы говорите?
— Мистер Кобб, отец Шейлы, позавчера вернулся из Китая.
— Ну и что из этого?
— Он исчез.
— Исчез?
— Да, исчез. — Никки изобразила самую ослепительную улыбку, продемонстрировав отличные зубы.
— Тогда скажите ей, чтобы она обратилась в бюро по розыску пропавших без вести. Будьте же разумны! Чем я могу ей помочь?
— А почему вы не можете быть разумным? — сурово отозвалась Никки. — Неужели вы не понимаете, что люди просто так не исчезают — тем более такие люди, как мистер Кобб? С ним что-то случилось. Шейла уверена, что произошло нечто ужасное. Вы должны ее выслушать, Эллери…
Внезапно Никки умолкла.
В соседней комнате послышался крик, полный такого ужаса, что на какой-то момент Эллери Квин застыл как вкопанный. За криком последовали грохот упавшего стула и звон разбитого стекла.
Вскочив, Эллери пробежал по комнате, оттолкнул Никки и рванул дверь.
На полу неподвижно лежала девушка. Шляпка, больше похожая на букет незабудок и фиалок, закатилась под столик с пишущей машинкой и пристроилась возле мусорной корзины. Одна рука девушки, вытянутая к двери в коридор, крепко сжимала сумочку.
Глава 2
— Шейла! — Никки опустилась на колени возле подруги и обмерла.
На серой замшевой сумочке расплывалось красное пятно, медленно приближаясь к серебряной застежке. Эллери присел на корточки по другую сторону от Шейлы, вытер ей лицо полотенцем, смоченным холодной водой, и слегка похлопал ее по щеке.
Шейла открыла глаза. Увидев склонившегося над ней Эллери, она вздрогнула, словно собираясь закричать снова, но вместо этого вздохнула и села.
— Что случилось? — спросила Никки тревожным шепотом. — Ради бога, отвечай!
— Погоди… — Шейла стиснула голову ладонями. — Должно быть, я потеряла сознание.
— Но ты ранена! У тебя порез на запястье!
Шейла поднесла к глазам руку и тупо уставилась на нее. Эллери Квин вытер кровь полотенцем. Осталась только алая полоска толщиной в волосок.
— Всего лишь царапина, — ободрил он девушку и помог ей подняться. — Никки, отведите подругу в ванную и сделайте перевязку.
— Пойдем скорее, — сказала Никки. — У меня там первоклассная аптечка: бинты, йод и все, что угодно.
— Глупо было падать в обморок, — пробормотала Шейла.
Эллери вернулся в кабинет, позвонил управляющему и объяснил, что произошел несчастный случай. Управляющий ответил, что у него есть запасные матовые стекла, и он сразу же вставит целое. Когда Эллери положил трубку, вошли Никки и Шейла. Никки принесла еще один стул. Запястье Шейлы было перевязано, и она уже вернула себе обычный облик с помощью косметики.
— Теперь вы в состоянии рассказать нам о происшедшем? — спросил Эллери, усаживая девушку на стул у письменного стола.
— Да, я уже пришла в себя, — ответила та, однако выглядела она испуганной.
Никки придвинула стул и села рядом.
— Кто-то пытался украсть мою сумочку, — начала Шейла.
— Как он выглядел? — осведомился Эллери.
— Не знаю — я видела только его руку. Я сидела спиной к двери, положив сумочку на столик Никки, прямо перед собой. Кто-то вошел так тихо, что я ничего не слышала. Потом я внезапно увидела руку, тянущуюся к моей сумочке. Тогда я стиснула ее — я имею в виду сумочку, — а рука вцепилась в ремешок. Я удерживала сумочку изо всех сил, но человек сзади схватил меня за горло. Я подумала, что он хочет меня задушить, и закричала, но сумочку не выпустила. Потом я почувствовала, что ремешок рвется, и больше ничего не помню. Очевидно, в этот момент я потеряла сознание. Странно, но я не помню, как порезала запястье.
Эллери улыбнулся.
— Это неудивительно. Значит, вы совсем его не видели?
— Нет. Как я могла его видеть? Он ведь стоял сзади… когда душил меня.
Эллери выглянул в окно, затем повернулся к девушке:
— Мисс Кобб, Никки начала рассказывать мне о вашем отце, когда нас прервали…
При упоминании об отце Шейла забыла о собственных огорчениях.
— Вы ведь поможете мне, мистер Квин? — взмолилась она.
Никки энергично кивнула, глядя на Эллери, и тряхнула каштановыми волосами.
— Никки говорит, что он исчез, — продолжал Эллери. — Расскажите мне об этом.
— Понимаете, — заговорила Шейла, словно не зная, с чего начать, — мой отец только что вернулся из Китая, где пробыл шесть месяцев.
— Что он делал в Китае?
— О, папа провел там половину жизни. Он говорит по-китайски — на кантонском и мандаринском наречиях — и всегда был помешан на всем китайском. Мой папа — чревовещатель.
Эллери быстро заморгал.
— Китаец-чревовещатель? — с сомнением осведомился он.
— Нет, — засмеялась Шейла. — Папа американец, но известен по всему Востоку. Чревовещает он по-китайски. Это что-то вроде сатиры на Юэнь-Пен — китайскую драму. Я в этом не разбираюсь, но вы, возможно, поймете. Как бы то ни было, папа знает всех важных лиц в Китае, и у него там масса друзей. Китайцы его обожают. Но дело не в этом… — Она беспомощно посмотрела на Эллери.
— Расскажи о его письме, — предложила Никки.
— Ах да! Дней десять назад я получила от него письмо авиапочтой. В нем говорилось, что папа приплывает в Сан-Франциско 10 августа и 14-го будет в Нью-Йорке.
