Светлана Гончаренко - Частная коллекция ошибок
— Может, родители Фоминой знают, где их дочь? — спросила Вероника. — Прописана она в их квартире…
Белокурая дизайнерша Яна фыркнула:
— Варька с родней на ножах — считает их лохами, презирает. Нечего туда соваться. Уж если кто в курсе, где Варька, так это Мики Селянин.
— Саксофонист? — уточнила Вероника.
— Он самый.
— Но Мики с Варькой давно расстались, — запротестовала красавица секретарша. — Теперь они чужие люди.
Яна не согласилась:
— Ты что, Мики не знаешь? Я сама слышала, как на прошлой неделе он по телефону просил у Варьки сотню на опохмел. Наверное, она согласилась, потому что Мики сказал: «Харэ, я к тебе домой сейчас прямо и подскочу». И поскакал.
— А сам Мики где живет?
— Ну, это не секрет, это все знают, — облегченно вздохнул Вотяков. — Записывайте адрес: Академика Докучаева, 7, квартира 118. Сейчас он, скорее всего, немного нездоров после вчерашней свадьбы. Спит — у него только в 22.00 корпоратив. Если он сможет…
— Сможет, — заверила Вероника, и все поняли, что так и будет.
3
Когда Вари рядом не было, Артем переставал чувствовать себя всемогущим. А ведь именно таким он сделался в последние дни: все ему удавалось, все шло как по маслу. Варя восхищалась своим героем. Новая жизнь была так близка, как близко завтрашнее утро. Последние унизительные минуты в квартире Жанны Артем старался забыть, зачеркнуть, заесть сладким — тем, что у Галашина прошлой дождливой ночью он сделал невозможное. От этого до сих пор кружилась голова. Сейчас весь город только и говорит, что об ограблении банкира. Артем об этом вспоминал — и помогало. Когда он чуть вразвалку шел от Жанны со своей тяжелой сумкой, то заметил, что все девушки на улице жадно смотрят на него. Они ничего не знают, зато чувствуют; они любят сильных и жестоких. Он теперь такой.
В знакомой темноватой квартирке его ждала Варя. Она лежала на тахте, задрав на подоконник свои тонкие красивые ножки. Артем знал, что под халатиком у нее ничего нет. Он бросился к ней, но она оттолкнула его локтем, взяла его сумку и начала в ней рыться. Заглянув в тяжелый мешочек из-под кроссовок, она спокойно сказала:
— Неплохо. Все настоящее? Даже сапфир? Жаль, продать это придется только в Москве. А денег раздобыл? Ты ведь обещал.
Артем вынул из кармана толстую пачку купюр и подбросил над Варей. Он хотел, чтобы получилось красиво, чтобы деньги закружились, как осенние листья. Однако слежавшиеся купюры упали почти все враз, большой рыхлой кучей.
— Фу, — сказала Варя, — сам будешь подбирать!
Артем ничего подбирать не стал. Он опрокинул Варю на тахту и так задрал ее халатик, что под розовым шелком скрылось ее серьезное личико. Варя тоненько завизжала: она любила подобные штуки. У Артема никогда раньше не было такой красивой, горячей и бесстыдной девчонки, которая всегда его хотела. И он ее всегда хотел. Чем дальше, тем чаще и сильней. Разве не это называют любовью?
Когда Варя оделась и причесалась, то стала еще прелестней. Артем снова попробовал ее раздеть и растрепать. Его трясло от возбуждения.
— Уймись, — сказала Варя и, обороняясь, выставила в сторону Артема фен с колючей насадкой. — Не подходи ко мне ближе, чем на метр, а то я тоже не выдержу, и мы будем трахаться до завтрашнего вечера и никуда не улетим. И ты станешь инвалидом труда.
— Я согласен, — улыбнулся Артем.
— А я нет. Нам завтра в шесть пятьдесят лететь. Пора собираться! Я сейчас съезжу к родителям и заберу кое-какие вещи. У меня там такие чудные босоножки остались! И шубка лисья.
— Не уходи! В Москве купим тебе все новое. У нас есть деньги.
Варя, натягивая колготки, кивнула на разбросанные купюры:
— Это, по-твоему, деньги? Это слезы! И картин у нас всего две — хорошо, если хватит на самое необходимое. Только бы за границу выбраться, а уж там устроимся!
Артем помрачнел:
— Интересно, как? На что жить будем? Ты будешь снимать мужиков, да?
— Не говори глупостей, — отмахнулась Варя. — Если б я хотела, давно бы этим занялась, а я возилась с тобой, как последняя дура. Я не могу без тебя жить и буду всегда с тобой. А сейчас — пока!
Она хлопнула дверью. Артем сидел на тахте и глядел на разбросанные деньги. Многие купюры были неновые, другие свеженькие, яркие и казались ненастоящими. Артему захотелось расплакаться. Варя ушла, и его будто от сети отключили — был супергерой, а остался мальчик-троечник. Неужели так будет всегда?
Он не торопясь собрал деньги, положил в карман. Пошел на кухню, поставил чайник, заглянул в холодильник. Там белело единственное яйцо. В самый угол сиротливо забилась коробочка йогурта с черносливом, который Артем терпеть не мог. Артем достал тощий, почти пустой пакет с майонезом, огляделся вокруг. Хлеба видно не было. В пачке из-под печенья остались крошки и мелкие обломки. Артем выпил яйцо, почаевничал с этими крошками и стал ждать Варю.
Время тянулось ужасающе медленно. Но когда раздался звонок в дверь, Артем посмотрел на часы и понял, что просидел в пустой квартире всего сорок минут. Неужели Варя так скоро справилась со своими делами? Или она решила плюнуть на шубку, вернуться и любить, любить его?
Он сорвался с дивана, бросился к двери, открыл. На пороге стояла Жанна. В первую минуту Артем не поверил своим глазам, хотя узнал не только ее лицо, но и ее красный жакет, и красное с белым платье (оно особенно тесно и выгодно облегало Жанну), и даже красные лодочки на невозможных каких-то каблуках. Все это Артем видел, все это водил в «Адмирал», все это было восхитительно, все это он не любил. Только теперь он понял, насколько не любил.
— Привет, — сказала Жанна тихо, но голос ее чуть дрожал — то ли от ярости, то ли от смущения.
Она сделала шаг в прихожую, закрыла за собой дверь. Прошла в комнату, осмотрелась, усмехнулась. Она увидела дешевые обои, случайную обшарпанную мебель, покрытую пылью. Присутствие женщины все же чувствовалось — на спинке стула громоздились какие-то тряпки, причем верхним был небрежно скрутившийся жгутом белый лифчик небольшого размера. И пахло тоже женщиной — духами средней руки. Раскладной диван придвинут к окну, белье на нем недвусмысленно смято, матрас свесился до пола. На подоконнике какие-то тюбики, заколки, смятые косметические салфетки со следами помады. Неряха! Тварь!
Жанна повернулась к Артему.
— Ну что, мой мальчик, — улыбнулась она; губы ее подрагивали, хотя глаза оставались ледяными. — Наигрался в секреты? Вот уж не думала, что все окажется так пошло, так убого. Молчи! Извиняться не надо. Противно!
Артем и не извинялся. Он вообще не мог сообразить, что делать, что говорить, как себя вести. Он стоял перед Жанной большой, испуганный и жалкий. Ему было стыдно и страшно. Ну да, троечник! Когда-то давно был таким, и вот снова…
Жанна почувствовала его ужас, и ее губы перестали дрожать. Она уселась на старомодный стул с вытертой бордовой обивкой и высоко закинула ногу за ногу. Ноги были красивые, сильные. Сквозь тончайшие колготки просвечивал живой балийский загар, красные туфли поблескивали плотоядно. Красное с белым платье плотно облегало тело, и Жанна нарочно так выгнула спину, чтобы в вырезе, тесно сдвинувшись, показались ее прекрасные смуглые груди.
Артем молчал. Жанна поняла, что может сейчас его затравить, и ей стало весело.
— Ты, Тема, что, язык проглотил? — спросила она. — Нечего сказать?
— Ну почему? — промямлил Артем.
Он все-таки зашевелился, потоптался немного и тоже сел на стул.
— Жанна, честно, я не хотел… Но так уж случилось. Прости, если сможешь…
— Что за лепет? — возмутилась Жанна. — Возьми себя в руки и отвечай, как мужик. Нашкодил — отвечай. Кто она, эта тварь?
Артема передернуло, но все-таки он ответил:
— Девочка одна. С работы, менеджер. Не называй ее тварью.
— Ты не можешь запретить мне называть вещи своими именами! Я выражаюсь еще мягко и прилично, потому что сучка, которая кормится за счет альфонса…
— Перестань, Жанна! Я понимаю, что я дерьмо, но она… Да, мы с ней любим друг друга. Так вышло. Никто не виноват. У нас с тобой тоже были хорошие дни, и ты тоже не виновата…
Жанна расхохоталась. Ее зубы были белее снега — все тридцать два.
— Уморил! — сказала она. — Вот уж не думала, что ты начнешь сыпать фразами из сопливых сериалов. Я думала, эту лабуду смотрят только пенсионерки. Так вот как ты развлекался, пока я работала, — секс с кем попало и сериалы для бабушек?
Артем побурел, набычился, но голос его так и не окреп:
— Жанна, прости, если сможешь. Все равно ничего изменить нельзя. Ты умная, ты хорошая, ты все понимаешь. Человек не всегда может с собой сладить. Помнишь, что ты говорила в Балыкче?
— Помню. Ты тогда тоже был другим.
Жанна кривила душой. Когда они познакомились полтора года назад на турбазе «Алтайские просторы», он был точно такой же, как теперь.
