Аманда Кросс - Убийство по Джеймсу Джойсу
— Спасибо, что избавили меня от раздумий об этом, — сказала Грейс. — Давайте вернемся на землю, как выразился Эммет. Возьмем Араби. Так ли он мал?
— Около четырехсот жителей, включая грудных младенцев. Полагаю, налоги взимаются приблизительно со ста сорока домов. Гораздо больше половины из них занимает летняя публика, подлежащая более крупному, высокому налогообложению, хотя не пользуется школами, услугами по уходу за детьми или библиотекой, каковой, кстати, как я выяснила, потешно именуются несколько потрепанных томов, выдающихся в течение пары часов по четвергам.
— Что вообще могло заставить Сэма Лингеруэлла купить здесь дом?
— Хороший вопрос, и он только недавно пришел мне на ум. Я написала письмо его дочери и, если повезет, могу получить ответы, объясняющие массу вещей. Впрочем, причина, возможно, состоит в том, что он здесь побывал и ему здесь понравилось. Мы знаем, что сельское общество не слишком по вкусу приверженцам города, но это едва ли способно выясниться за один случайный уик-энд. Прекрасные виды, свежий воздух и деревенский образ жизни, который почему-то кажется очень простым тому, кто знакомится с ним, вырываясь среди сумасшедшего дня из нью-йоркского офиса. Сэм, к примеру, никак не мог знать, что окажется соседом Мэри Брэдфорд.
— Итак, далее, — вступил Эммет, перехватывая инициативу, — кто из жителей Араби мог бы вложить пулю в ружье Уильяма Ленехана? Это мы, Брэдфорды, мистер Маллиган, мистер Артифони и его лагерь — кого еще можно превратить в наиболее желательного подозреваемого?
— Увы, всю летнюю публику я склонна исключить. Они «незваные», как выражаются сельские жители, и, безусловно, не знакомы с нашим домом и образом жизни — в любом случае недостаточно, чтобы сунуть в ружье пулю. Они, без сомнения, слышали сплетни о нас от кого-то из местных, только наверняка на весьма далекие от этого темы, что, разумеется, не могло послужить каким-либо основанием для разработки планов убийства. Теперь остаются местные придорожные жители, к которым, понятно, относятся Паскуале, а также Монзони. Оба эти семейства полностью о нас осведомлены, и их первых следует заподозрить. Но питали ли они ненависть к Мэри Брэдфорд, настоящую ненависть? Запомните, Эммет, мы должны это выяснить. Есть, конечно, другие фермеры и пара итальянских семей, — Мэри Брэдфорд всегда называла их «белым отребьем», — но я мало знаю о них, за исключением того факта, что они веселы и беззаботны, как зайчата Флопси. Этот разговор начинает меня угнетать. Подозрения все больше и больше сосредоточиваются на нас, бедняжках.
— Не обязательно, — возразил Эммет. — Лично я сильно рассчитываю на мистера Маллигана. Кто знает, как близка была к истине Мэри Брэдфорд, рассуждая об оргиях. И хотя мистер Маллиган явно занимает высокое положение и в относительно юном возрасте благодаря многочисленным публикациям стал полным профессором, из-за моральной нечистоплотности высокого положения вполне можно лишиться.
— Для этого безусловно необходимо, как минимум, изнасиловать студентку в университетском общежитии.
— В крайнем случае сойдут и оргии. Или посягательство на адъюнкт-профессоров. Даже если мистер Маллиган только подозревал угрозу со стороны Мэри Брэдфорд, разве этого не достаточно? Потом Артифони, в делишках которого мне очень хотелось бы разобраться от всей души. Ох, перестаньте волноваться за Лео, Кейт, я уверен, он чертовски праведен, как все мальчишки, но не могла ли эта женщина существенно повлиять на дела лагеря? Кроме того, не хочу возводить клевету на подобные вещи, если это действительно клевета, но американцам неплохо бы осознать тот факт, что гомосексуалисты, глубоко не приемлющие женщин, вовсе не обязательно вечно порхают и скачут, как юные фавны. Мои подозрения, если б они у меня возникли, были бы безусловно направлены на мужчин, которые все свое рабочее время посвящают руководству занятиями мальчиков, все свое время, отведенное на развлечения, проводят в играх с мальчиками, все свое время, оставшееся на посещение зрелищных мероприятий, уделяют мужским видам спорта, а если женаты, непременно имеют пятерых маленьких, стриженных ежиком сынишек. Клянусь, девочек они утапливают при рождении. Может быть, Мэри Брэдфорд все это было неведомо, но кто знает, что она подозревала. Отдадим ей должное, у этой женщины был нюх на скандалы.
— Эммет, вы намекаете, что я не только впутала своего племянника в убийство, но и отдала его в лагерь, полный извращенцев?
— Успокойтесь. Суть в том, что, если Мэри Брэдфорд убил Артифони, это может быть как-то связано с его драгоценным лагерем. Я просто пробую допустить, что даже самые здравые люди фактически по характеру могут быть склонны к убийству, о чем мы должны помнить, если по иным основаниям не удастся повесить убийство на Артифони.
— Ваш язык оставляет желать много лучшего.
— Почему не взглянуть с другой стороны? — предложила Грейс. — Какими мотивами для ее убийства могли руководствоваться обитатели этого дома? Во-первых, труп обязательно оказался бы у нашего порога. Во-вторых, как бы невыносимо она ни была надоедлива, а я догадываюсь, что тут едва ли есть место преувеличениям, никому здесь не требовалось избавляться от нее, совершая убийство. В худшем случае вся существенная необходимость в дальнейшем общении отпадет в конце лета. В-третьих, стал бы кто-то из нас планировать убийство так, чтобы орудием оказался ребенок и его учитель? Это свидетельствует о весьма скудном воображении, а подобных признаков я здесь не нахожу.
— Все это неприменимо, если речь идет о миссис Монзони или мистере Паскуале.
— Верно. Ясно, что это необходимо расследовать. Но сии рассуждения означают, что нам следует присмотреться к мистеру Маллигану, с этим я согласна. Оргии или не оргии, но свидетельства Лины, если она пожелает их высказать, безусловно указывают на отсутствие воображения у мистера Маллигана.
— Откуда вам обоим столько известно о Лине и мистере Маллигане? — поинтересовалась Кейт.
— Господь дал нам глаза, разве мы не видим? — отвечала Грейс. — Были моменты, пока эти милые летние люди рассказывали мне об искусственном осеменении и о великолепном признаке своевременности искусственного осеменения, который заключается в том, что коровы лезут друг на друга, — вы удивитесь, моя дорогая, но я не раз замечала, что люди частенько с большим удовольствием рассуждают о сексе, прикрываясь проблемами агрикультуры, — так вот, во время сего познавательного дискурса были моменты, когда я действительно думала, что мистер Маллиган готов совокупляться прямо посреди собственной гостиной.
— Профессор Нол, я шокирована, — объявила Кейт.
— Я тоже, — признался Эммет.
— Трудность общения с вами обоими в том, — пояснила Грейс, — что подобно всем молодым людям вы желаете, чтобы благословенное право употребления так называемой свободной речи принадлежало лишь вашей когорте. Я часто думала, что нам, людям более зрелым, надо дать вам возможность послушать, как она звучит в устах другого поколения. Еще кто-нибудь хочет кофе?
Глава 10
ЭВЕЛИН
Пребывавший в суде контингент вернулся прямо перед обедом, до боли натрудив ноги, непомерно устав, громко требуя выпивки и поддержки.
— Я подумала, вам, наверно, следовало привезти с собой Джона Каннингема? — сказала Кейт Риду.
— Если честно, — ответил Рид, — нам этого не удалось.
— У него бывают нерабочие часы, которые он проводит просто так?
— Только не у него. По крайней мере, не тогда, когда он ведет дело, а по-моему, он их ведет постоянно. Не будь к нему строга, Кейт. Он потратил гораздо больше времени, чтобы добраться сегодня до суда в Питтсфилде, чем уделил бы многим клиентам, которые платят вдвое больше. И сделал отличную вещь. Кстати, я привез тебе подарок.
— Кстати, об «отличной вещи»? Ты меня пугаешь.
— Пожалуй, я выпью мартини со льдом. Нашим единственным пропитанием были сырые сандвичи и кока-кола, причем ни то ни другое не входит в число любимых мною продуктов. Я чересчур стар или слишком дегенерировал, чтобы воспарять духом от кока-колы. Спасибо. Обслужи также Лину и Уильяма, их нужды существенно превышают мои. Послушайся моего совета, милая девочка, и не играй с ружьями. Нам, конечно, пришлось притащить судью, внук которого только что прострелил себе ногу.
— Рид, какой ужас!
— Еще бы. Ружья — зло и все прочее, я всегда так считал. Разумеется, бедному Уильяму и без того было несладко во всех отношениях, а тут еще судья прочел ему пространную лекцию, предъявляя впридачу уже предельно забитое расписание судебных заседаний. Я думал, он заставит Уильяма сотню раз написать: «Я больше никогда не притронусь к ружью».
— Это мне надо кое-что сотню раз написать, — покаялась Кейт. — Я всегда ненавидела и презирала ружья, но боялась покуситься на мужскую прерогативу. К тому же, возможно, мне довелось прочитать «Гедду Габлер» в чересчур впечатлительном возрасте[34]. Посмотрим фактам в лицо — благодаря современному фрейдистскому жаргону мы так страшимся показаться кастрирующими женщинами, что никогда не решаемся отобрать у мальчишки ружье. И я не желаю слышать ваше фырканье, Эммет Кроуфорд.
