Светлана Алешина - Африканские страсти (сборник)
Яна даже сама удивилась, насколько глобальный мысленный экзерсис она себе позволила. Получилось некое монументальное полотно, еще немного, и она бы придумала свою версию сотворения мира. Однако эти мысли позволили ей еще больше утвердиться в понимании того, что в данном дуэте с Романом она, именно она, сильнее.
Неожиданно, повинуясь внутреннему велению, Яна нагнулась над головой Романа и стала страстно, порывисто целовать его волосы, потом нос, щеки… И наконец губы их встретились.
Рука Яны плавно заползла под футболку Романа. Казалось, ее нежные пальцы передают биоэнергетическими потоками тонус упругим мышцам юноши. Еще мгновение, и они сольются вместе. Но ей хотелось хотя бы на несколько минут оттянуть финальную сцену совокупления.
Каким же милым и ласковым показался он ей! И не было того уверенного взгляда, когда со спокойной наглостью он подошел к ней на дискотеке в Тарасове. Это был роман, типичный для представителей золотой молодежи губернского города. Он подошел к ней походкой гуляющего леопарда. Его стройные сильные ноги обтягивали голубые джинсы впритык. И в районе ширинки выделялось то самое, о чем строгая еврейская мама запрещала Яне думать.
Тогда этот милый нахал показался ей то ли сказочным принцем, то ли просто окультуренным рэппером. Да она и сама не знала толком, что именно покорило ее. И любовная интрижка почему-то продолжилась и переросла в то, что Яне казалось любовью.
Ромка всегда был не совсем обычным, не таким, как другие ребята этого круга. А может быть, именно с ней он и стал немного другим. Но больше всего ей нравились в нем, наверное, некоторая артистичность, которая могла передаться от матери, и иногда суровая прямолинейность, почти как у солдафона-отца.
Но его сестра, Даша, с вечно то зелеными, то оранжевыми волосами и какими-то безумными стекляшками в ушах, браслетами на лодыжках и серьгами в ноздрях, губах и где только можно, раздражала ее. Даша всегда хотела расстроить их связь, ей не нравилось то, что Рома хотел жениться на Яне и всерьез думал об этом. Даша говорила, что Ромке надо найти такую же кикимору, меняющую цвет волос, как хамелеон, и с такими же неустойчивыми моральными взглядами, как и у нее самой.
Но Ромке не нравились такие девушки, и излишняя экстравагантность сестры порой претила ему самому. К тому же Яна была уверена, что Рома ее любит. Он доверял ей, и, может быть, его сегодняшние слезы являлись свидетельством этого самого доверия.
Пока эта ретроспективная кинолента проносилась у Яны в голове, Ромка уже успел свалить ее на пол и жадно, порывисто целовал в шею, грудь, подбородок… Ее ноги уже лежали на его плечах, а он делал с ней все то, о чем она всегда мечтала. И то, чего не позволила бы ни с кем другим никогда.
Он был ее первым парнем, и она не хотела никого другого. Возможно, кто-то сказал бы, что это наивная глупость. В первых рядах будут стоять, конечно же, Даша и ее надутая как мыльный пузырь мамочка, строящая из себя строгую Алису Фрейндлих губернского масштаба. Сама-то в молодости, судя по рассказам Ромки, была шлюшка дай боже… Даже сейчас молодые негритосы глаз кладут и целуют на прощание. А послушаешь ее – так строгий Станиславский в юбке и Немирович-Данченко в блузке.
«Эх, мальчишка, мальчишка!» – думалось Яне, когда Рома с придыханием неотрывно танцевал на ней.
– Милый, ты меня любишь? – спросила она.
– А как же! – почти машинально ответил Роман и продолжил свой танец.
Он был уже почти на вершине блаженства или, как бы выразилась его «великая» мамаша – «в третьем акте пятиактной шекспировской трагедии» – когда неизменно по законам жанра наступает момент кульминации.
И он наступил, этот момент. Только выразился он не в истошном крике, как любил делать экзальтированный Рома в момент оргазма, а в весьма банальном, осторожном стуке в дверь гостиничного номера.
– Черт, кого принесло! – воскликнул Роман.
– Наверное, не заплатили за гостиницу.
– Мы уплатили.
– Может быть, кто-то из знакомых?
– Ну, не Анна же Абрамовна потратилась на транспорт, чтобы приехать на другой конец города!
– А кто же это? У нас нет никаких знакомых в Хайфе!
Тем временем стук повторился, и прозвучал он уже более настойчиво.
– Рома, пойди разберись как мужчина. Наверное, портье пришел опять со своими замечаниями насчет ключей.
– Я на вашем иврите могу сказать одну-единственную фразу: «Они руцале ля холь» – «Я хочу есть». Сомневаюсь, что нам принесли еду. Мы ничего не заказывали.
– Что же, мне, что ли, идти? Я же совершенно голая! – возмутилась Яна.
– Ну, накинь что-нибудь, – настаивал на своем Рома. – Халат, кстати, под креслом. К тому же женщины легче могут объясниться с мужиками. Ты знаешь более-менее иврит, к тому же неплохо жестикулируешь.
Яна вздохнула и потянулась за халатом. Как всегда, именно ей приходилось играть первую скрипку во многих ситуациях. Она накинула-таки халат и проследовала к двери.
– Кто там? – спросила она.
Далее последовал недолгий словесный винегрет из иврита, русского и английского. Минуты через две Яна вернулась в комнату. Она была бледна и в руках держала какой-то уже вскрытый пакет.
– Что там? У тебя такое лицо, как будто ты увидела призрак! – сказал Роман.
– Наверное, это действительно призрак, – тихо ответила Яна.
– Что?
– Посмотри вот это. – И она протянула Роме пакет, откуда вывалилась та самая игрушечная обезьянка из плюша, которую он постоянно возил в автомобиле в качестве амулета.
Роман машинально протянул к ней руки, но, едва притронувшись к ней, резко вскрикнул:
– Откуда это?
Игрушка упала на пол.
– Принес портье, – ответила Яна. – Сказал, что передала какая-то русская женщина.
* * *Олегу Карташову на редкость легко удалось выбить командировку в Израиль. Когда было упомянуто имя Горецкой и ее мужа, все проблемы решились сами собой. Начальство не хотело лишний раз собирать шишки. К тому же подтвердилось, что найденная машина, брошенная на улице Ламповой, принадлежит именно Роману Клубневу. Лариса летела с ним по горящей путевке.
Лариса любила авиацию, однако никогда не летала вместе со своим мужем. Евгений с юных лет терпеть не мог самолеты. Может быть, потому что первый жених Ларисы был летчиком. Неожиданно она вспомнила о нем. Интересно, что было бы с ней, если бы она тогда выбрала в спутники жизни не Евгения. Об Андрее она не слышала уже лет десять. Может быть, он уже на пороге пенсии по выслуге лет.
Нет, все же, наверное, выбор Евгения был правильным шагом с ее стороны. Несмотря на то, что отношения их сейчас отнюдь не безоблачны. А то пришлось бы мотаться ей по гарнизонам. И не было бы ни дома, ни ресторана, ни денег…
Да и какой смысл вспоминать о прошлом? Лучше подумать о будущем. Интересно, думает ли о нем Олег?
Карташов безмятежно посапывал в своем кресле. Лариса задержала на нем взгляд. Они знали друг друга уже почти два года, и никогда не было никакого намека на нечто, выходящее за пределы делового интереса. Но почему-то именно сейчас Лариса почувствовала, что, наверное, не против расширения спектра их отношений. Несмотря на то, что Олег был младше Ларисы на несколько лет. Но это отнюдь не было препятствием – год назад у нее уже была связь с одним человеком, который тоже был ее моложе. Правда, это все закончилось – Котов тогда приехал из Москвы и заявил о решительном возвращении к семейному очагу. И она ради Насти согласилась на продолжение совместной жизни с мужем.
Но сейчас жизнь ее явно подталкивала к тому, чтобы что-то изменить. И скорее всего в личной жизни. Поскольку именно здесь коренились многие ее психологические проблемы. Карташов представлялся ей весьма подходящей кандидатурой, чтобы оживить свою личную жизнь.
Но об этом после. После того как они сделают дело…
Когда спустя час после этих размышлений они с Карташовым спускались по трапу самолета, Лариса физически ощутила давление солнечной энергии. Такого не было даже в самые жаркие дни тарасовского лета. В общем-то, это было неудивительно – еще при подлете к Тель-Авиву им сообщили, что температура воздуха на земле плюс сорок в тени.
В Тарасове Олег выяснил, что у Яны Гольдфельд есть родственница в Хайфе, и поэтому, скорее всего, им следовало направиться туда.
Через полчаса после приземления они уже ехали в небольшом автобусе, увозившем их в глубь страны. В Хайфе они достаточно быстро разыскали Анну Абрамовну Либерзон и представились ей друзьями родителей Ромы Клубнева, которые путешествуют по Земле обетованной.
Анна Абрамовна очень испугалась такому наплыву гостей и постаралась побыстрее выпроводить так называемых «друзей». На прощанье она, правда, пожелала им приходить в ее дом и скрасить ее старость. Единственное, что удалось у нее выяснить, – это то, что Яна и Рома находятся в одной из гостиниц.
Ларисе и Олегу пришлось тащиться в полицейское управление, предъявлять свое удостоверение и просить оказать небольшую помощь. Дежурный офицер выразил неожиданно на чистом русском языке огромную радость по поводу прибытия коллег из России, пустился в воспоминания детства о том, как он ходил в одну из харьковских школ. Ностальгические воспоминания полицейского закончились тем, что он предложил гостям водки. Однако Лариса и Олег вежливо отказались, и он тут же стал обзванивать все гостиницы.
