Марина Серова - Жаркая вечеринка
Я молча кивнула Говорковой и подошла к шатенке.
— Добрый день. Вы, наверное, Лужина? — Я присела на стул для посетителей.
— Прием закончен, обед, — не очень любезно ответила женщина. — Приходите в четверг.
Она что-то отметила в перекидном календаре.
— Я, собственно, не на прием…
Она подняла на меня вопросительный взгляд, в котором сквозило раздражение.
— Не на прием? — сухо удивилась Лужина, отложив свои папки. — Что же вам тогда нужно?
— Пообщаться, — усмехнулась я, — ничего больше.
— У меня, извините, нет времени на шутки, — она улыбнулась уголками тонких губ.
Ледяная суровость не растаяла в ее серых глазах.
— Моя фамилия Иванова, я — частный детектив, — сказала я, казалось, уже в сотый раз за эту весну, — и к тому же — одноклассница утонувшего или утопленного Артема Грушина, — устало закончила я.
— И что же вам от меня нужно? — не изменилась в лице Лужина.
— Я расследую обстоятельства гибели Грушина, неужели Лида вам еще не рассказала? — Я недоверчиво посмотрела на нее. — Вы у меня одна остались, так сказать, неохваченной. По сути, это чистая формальность, я только задам вам несколько вопросов. Мы могли бы посидеть где-нибудь в кафешке. Учитывая, что у вас обед, я угощаю.
Лужина несколько секунд хранила молчание, как будто что-то прикидывая в уме.
— Если я откажусь, вы же от меня не отстанете? — вяло усмехнулась она.
— Конечно нет.
— Тогда пойдемте быстрее. — Лужина встала и направилась к шкафу.
Мой взгляд, рассеянно петлявший по комнате, упал на поверхность стола. Гора папок мешала мне разглядеть, чей портрет лежал под стеклом. Виднелся только синий короткий рукав и полная загорелая рука, поверх которой красовался витиеватый автограф. Я немного сдвинула папки, и передо мной предстал улыбающийся мужчина средних лет, чьи небольшие глазки бойко смотрели из-под седых бровей. «Знакомое лицо», — отметила я про себя.
Я обернулась: Лужина в короткой песцовой шубе, наклонившись к самому уху Говорковой, что-то тихо ей говорила.
— Я готова, — произнесла она, выпрямляясь и глядя на меня.
Мы молча спустились вниз, прошли через отделанный мрамором вестибюль и очутились на улице. Солнце робко пробивалось сквозь драные, как старое одеяло, серые облака. Через минуту мы уже сидели за столиком довольно большого, но неприметного с улицы кафе, напротив «Детского мира».
— Так что же вас интересует? — спросила наконец Лужина, когда официантка принесла наш заказ.
— Лида вам, наверное, говорила, — неторопливо начала я, — что я выясняю местонахождение каждого из присутствовавших в сауне в тот момент, когда Сергей Васильевич Беркутов, помощник Верещагина и ваш друг, закричал, чтобы позвать на помощь.
— Да, я в курсе, — ответила она, принимаясь за салат «Столичный».
— Ну, так скажите мне, где в это время были вы?
— Я была в раздевалке, когда услышала крик Сергея.
— И что же вы сделали? Сразу бросились узнать, в чем дело?
— Нет, — Лужина отрицательно покачала головой, — из раздевалки я прошла в комнату отдыха.
— Почему же вы не поинтересовались, что случилось?
— Да там все дурачились время от времени. Ну я и подумала, что это очередной прикол.
— Хорошо, допустим, — я согласно кивнула, — это может кто-нибудь подтвердить?
Лужина пожала плечами.
— Не знаю, наверное, нет, я была там одна.
— Что вы там делали?
— Просто сидела, устала от разговоров…
— Значит, когда вы услышали, как ваш друг зовет на помощь, вы не пошли туда, а направились… — я вопросительно посмотрела на свою собеседницу.
— Я же сказала, пошла в комнату отдыха.
— Там кто-нибудь был?
— Нет, там тоже никого не было.
— И тогда вы вышли к бассейну?
— Правильно, тогда я и вышла, — Лужина разделалась с салатом и принялась за горячее.
— По дороге никого не встретили?
— Никого.
— Знаете что, Надя, — я пыталась заглянуть ей в глаза, — меня немного смущают показания вашей подруги Говорковой.
— И что же? — невозмутимо жуя бифштекс, поинтересовалась она.
— Дело в том, что я не могу определить, откуда она пришла в бассейн. Она утверждает, что из душа, но я почти на сто процентов уверена, что там ее не было. Это подтверждается показаниями двух других свидетелей, находившихся в то время в душе. Я также уверена, что она не убивала Грушина, у меня достаточно оснований, чтобы так думать. Но что-то или кто-то заставляет ее говорить мне неправду.
— И вы думаете, что это я? — Лужина в упор посмотрела на меня.
Я выдержала ее взгляд и улыбнулась.
— Ну что вы, конечно, я так не думаю. Просто вы работаете вместе, хорошо ее знаете, наверняка делитесь друг с другом впечатлениями, сомнениями. Мне бы не хотелось, чтобы она пострадала по своей глупости.
— Как же она может пострадать? Ведь убийца уже арестован.
— Ну, во-первых, не убийца, а подозреваемый, — поправила я ее, — а во-вторых, не арестован, а задержан, это большая разница.
— Значит, вы думаете, что это не Беркутов? — спросила она с надеждой.
— В том, что это не Беркутов, у меня нет никаких сомнений, — уверенно произнесла я.
— Значит, Сергея отпустят?
— Для этого мне нужно найти убийцу.
За столом воцарилось продолжительное молчание. С горячим было покончено, и только после того, как мы перешли к десерту, я напомнила Лужиной о Говорковой:
— Так говорила вам что-нибудь Лида?
— Мы, конечно, с ней общаемся, но не так уж мы и близки.
— Вы хотите сказать, что она не делилась с вами своими мыслями по поводу происшедшего в сауне?
— Я думаю, что не теми, какие могли бы вас заинтересовать.
— А вот здесь вы не правы, я бы хотела сама определить значимость фактов.
— Но это же не факты, так, разговоры…
Мне показалось, что беседа начала заходить в тупик, и я не знала, как из него выбраться. Лужина явно не хотела мне помогать, что было довольно странным, учитывая, что Беркутов находится в каталажке. Я попробовала подойти к ней с других сторон, но везде натыкалась на мягкую, но непробиваемую стену непонимания или нежелания.
— Надя, — я решила закончить наш разговор, — не могли бы вы дать мне свой адрес и телефон, вдруг у меня появятся вопросы?
Она продиктовала мне свои координаты и собиралась уже уходить, но я задержала ее. Я вспомнила, чей портрет я увидела на столе у Лужиной. Точно такой же висел на стене у Купцовой. Рон Хаббард — основатель саентологии. И я спросила Надю, больше из чисто человеческого любопытства, чем из профессионального интереса:
— Вы интересуетесь учением Хаббарда?
Не совсем такую реакцию я ожидала от Лужиной. Вернее сказать, совсем не такую. Она как-то сразу ощетинилась, лицо передернулось неприязненной гримасой.
— Вам-то какое до этого дело?
— Да никакого, я просто так спросила. Видела такой же портрет, как у вас, на столе в квартире, где часто бывал Грушин.
Она внезапно побледнела, а потом лицо ее приняло знакомое мне отчужденно-неприязненное выражение.
Что-то за этим кроется. Видимо, сама того не подозревая, я зацепила какую-то важную ниточку.
— Не хотите еще кофе? — предложила я.
— Мне пора на работу, — сухо и деловито сказала она, посмотрев на часы. — Прощайте.
— Как хотите, а я, пожалуй, выпью еще чашечку, — невозмутимо отозвалась я.
Она резко поднялась из-за стола и направилась к выходу. Оставшись в одиночестве, я не торопясь воскрешала в своей памяти те обрывочные, относящиеся к саентологии знания, которые почерпнула из периодики и слухов.
Объем информации меня не удовлетворил. Быстренько допив кофе и расплатившись по счету, я отправилась в городскую библиотеку, располагавшуюся в новой одноэтажной пристройке на тихой улице недалеко от центрального рынка.
Глава 10
Поприветствовав интеллигентную старушку, выдающую контрольные листы, и оставив куртку в гардеробе, я угнездилась в читальном зале. Библиотекарша, миловидная русоволосая женщина в очках, приняв заказ, через несколько минут снабдила меня всей имеющейся по интересующему меня предмету литературой.
Я разложила на столе книги, журналы, газеты и принялась за дело. Проштудировав добрую половину печатных изданий, я не только воскресила в памяти полузабытые сведения по саентологии, но и явно расширила свои познания по этой, как я заключила, псевдонауке.
Критики в один голос утверждали, что вся саентология — это компиляция общеизвестных идей из области психологии, менеджмента, медицины и мистики, оплодотворенная незаурядной фантазией Хаббарда и втиснутая в рамки суровой и непреклонной организации.
А кто же такой сам Хаббард и что представляет собой его учение?
Л. Рон Хаббард — популярный и невероятно плодовитый писатель-фантаст. В одна тысяча девятьсот пятидесятом году он опубликовал сочинение под названием «Современная наука душевного здоровья».
