Шарль Эксбрайя - Вы помните Пако?
— Сеньора Каллас?
— Это я, сеньор, но мне надо уходить.
— Вы уделите мне пару минут?
С этими словами Хоакин закрыл за собой дверь и подтолкнул Долорес обратно в комнату. Управляющий кабаре «Ангелы и Демоны» аккуратно положил светлую фетровую шляпу на стол, не забыв предварительно убедиться, что там чисто. Он тоже сразу заметил фотографию Пако. Хоакин снял ее с комода и показал Долорес.
— Ваш сын?
— Нет… повторяю вам, сеньор, мне надо идти…
— Погодите чуть-чуть. У вас есть еще дети?
— Вас это не касается!
— Ого, не очень-то вы любезны, как я погляжу!
— Уходите!
Пуиг хмыкнул.
— Я уйду, когда вы ответите на несколько вопросов, и не вздумайте кричать, а то я живо заткну вам глотку!
И вот, услышав угрозу человека, на котором она сразу почувствовала печать того круга, откуда ей самой некогда удалось бежать, Долорес вдруг на мгновение вновь почувствовала себя девкой из «бардио чино». Безумная ярость стерла из памяти годы покорного служения домашнему очагу и вернула жизненную энергию. Ведь недаром же Долорес когда-то случалось драться с соперницами на ножах! Она гордо выпрямилась.
— А ну, валите отсюда!
Столкнувшись с неожиданным сопротивлением, Хоакин заколебался. А потом решил, что уж на такой-то жалкой противнице можно отыграться за все прежние унижения. Он приблизился к старухе.
— Придется тебе поучиться вежливости, моя красавица, а то я сам объясню тебе, как надо встречать гостей… Ну, отвечай, были у твоего Пако друзья или нет!
— Не знаю.
— Правда? — на губах Пуига мелькнула жестокая усмешка.
Он подошел еще ближе.
— Так ты ничего не знаешь?
Старуха не отступила.
— Значит, это вы убили Пако? — просто спросила она.
И, не успел бандит опомниться от удивления, как Долорес сбегала на кухню и вернулась с шинковальным ножом.
— Вы убили моего Пако?
Хоакин попятился. Не будь необходимости дать потом отчет Виллару, он бы немедленно задал стрекача, но признаться дону Игнасио, что сбежал от какой-то старухи, Пуиг ни за что не посмеет…
— Да ну же, мамаша, не стоит так нервничать!
— Убирайтесь!
— Ладно-ладно, но сначала я должен вам все объяснить насчет Пако…
Упоминание о молодом человеке на мгновение отвлекло Долорес, и Пуиг воспользовался случаем, чтобы схватить ее за руку. Нож упал на стол.
— А теперь побеседуем тет-а-тет!
— Нет, Пуиг, втроем!
Подручный Виллара вздрогнул, как будто его хлопнули по спине. Обернувшись, он увидел Мигеля Люхи. Лицо бандита залила мертвенная бледность, лоб сразу вспотел.
— Вы… вы были здесь?
— Да, я был здесь… Какой смельчак этот сеньор Пуиг!.. Он даже не побоялся бы ударить женщину, которая годится ему в матери…
— Она мне… у… угрожала… Нет!
Хоакин предвидел удар, но не смог увернуться, и кулак полицейского угодил ему в переносицу. Бандит взвыл и грохнулся бы на пол, не удержи его Мигель за лацканы пиджака. Люхи оттащил его в сторону и швырнул на стул.
— А теперь ты все расскажешь, Пуиг! Клянусь, ты у меня заговоришь!
Хоакин лишь беззвучно плакал и отчаянно шмыгал носом, пытаясь унять хлещущую из носа кровь. От нового удара голова его закачалась, как маятник.
— Я не перестану тебя колотить, пока не ответишь, ясно? Ну, это ты убил Пако?
— Нет!
— Тогда кто?
— Не знаю…
И снова кулак Мигеля врезался в физиономию Пуига…
— Кто?
— Ри… бера… Миралес…
— Почему?
— Я не знаю…
Мигель утратил всякую власть над собой. Странное наваждение внушило ему мысль, что сейчас перед ним не Хоакин Пуиг, а Виллар — убийца его отца и Пако Вольса. И полицейский принялся колотить его изо всех сил, с ненавистью, копившейся многие годы… Лицо Пуига уже потеряло человеческий облик, но Люхи не мог остановиться. Задыхаясь от ярости, он вдруг почувствовал, как кто-то тянет его за пиджак.
— Вы убьете его, сеньор… — донесся до полицейского слабый голос.
Мигель замер. Внезапно придя в себя, он вдруг осознал, что натворил. Пуиг медленно сполз на пол. Люхи едва не совершил преступление… Он глубоко вздохнул.
— Спасибо, мать…
Опустившись на колени возле Хоакина, Мигель с облегчением убедился, что слышит не хрип умирающего, а просто в носоглотке булькает кровь. Инспектор принес воды и вымыл лицо своей жертвы. Нос сломан, губы разбиты, глаза не открываются — страшно смотреть… Наверняка придется вызывать скорую помощь. Мигель влил Пуигу в рот изрядный глоток водки, которую вдова Каллас хранила в шкафу на всякий случай. Раненый пришел в себя. Люхи решил разыграть последнюю карту, хорошенько напугав Хоакина.
— Послушай, Пуиг, если я не отвезу тебя в больницу, ты сдохнешь… Понятно? Но я согласен доставить тебя к врачу только в том случае, если скажешь правду… Это Виллар приказал убить Пако Вольса?
— Да.
— Гомес в этом участвовал?
— Да.
— А ты?
— Нет.
— Где с ним расправились?
— На дороге в Манресу.
— Ты повторишь все, что сейчас рассказал, комиссару Мартину?
— Мне нужен врач…
— Ты поедешь к нему, если поклянешься повторить комиссару Мартину все, что сказал мне.
— Я… клянусь…
— Ладно, сейчас вызову машину.
В больнице, поглядев на удостоверение Люхи, не стали расспрашивать, что произошло с раненым. Полицейские знают, что делают, и не врачам вмешиваться в их дела. С доном Альфонсо дело обошлось не так гладко. Войдя в кабинет шефа, Люхи сразу сообщил:
— Пуиг в больнице.
— А что с ним такое?
— Я задал ему трепку.
Мартин ответил не сразу.
— По-моему, на сей раз ты переборщил, Мигель, — сурово заявил он, поднявшись. — Отдай мне свой жетон.
— Погодите. Пуиг признался мне, что это Виллар приказал убить Пако и что Рибера, Миралес и Гомес расправились с парнем на дороге в Манресу!
Дон Альфонсо, поглядев на Люхи, взял шляпу и устало заметил:
— Ради твоего блага надеюсь, что Пуиг это подтвердит.
Хоакин вернулся к жизни — раны перевязали, наложили швы. Здесь, в светлой палате, среди медсестер, он чувствовал себя в полной безопасности, а потому при виде Мартина и Люхи ничуть не испугался. Дон Альфонсо склонился над кроватью.
— Будьте любезны повторить мне все, в чем вы признались инспектору Люхи насчет убийства Пако Вольса, Пуиг.
— Разве я что-нибудь говорил инспектору?
— Поберегитесь, Пуиг! Вы влипли в очень неприятную историю. Единственный способ выпутаться — сказать правду.
— Но что я могу рассказать, сеньор комиссар? Я ничего не знаю о смерти этого Вольса, кроме того, что нам сообщил ваш инспектор в ту ночь, когда приходил ко мне в кабинет…
Мигель чуть не бросился на Хоакина, но Мартин, угадав его намерения, резко одернул инспектора:
— Довольно, Люхи!
Пуиг знал, что полицейские бессильны против него. Мигель попытался сбить с бандита излишнюю самоуверенность:
— Вдова Каллас подтвердит, что вы во всем сознались!
— Вы меня так избили, что я признался бы в чем угодно, лишь бы спасти свою шкуру…
Дон Альфонсо понимал, что Пуиг лжет, но никто не смог бы этого доказать, а кроме того, его помощник не имел ни малейшего права так зверски избивать свидетеля.
— Что вам понадобилось у вдовы Каллас?
— Я хотел спросить у нее, были ли друзья у Пако Вольса.
Вот и все, больше говорить не о чем. Комиссар подвел итог:
— Значит, вы отрицаете, что рассказали инспектору об убийстве Вольса?
— Еще бы!
При виде искаженного лица полицейского Пуиг возликовал. Дон Альфонсо повернулся к подчиненному.
— Пошли, нам тут больше нечего делать.
— А вы не запишете мою жалобу на инспектора, сеньор комиссар?
— Поскольку вы не на смертном одре, сами придете в управление и все изложите!
— Можете на меня положиться — не премину!
Полицейские направились было к двери, но Мигель неожиданно снова вернулся к постели Пуига.
— Может, вы и убедили комиссара, Пуиг, но вот доказать Виллару, что вы его не предали, будет гораздо труднее!
— Я вас не понимаю, инспектор.
— Виллар тоже сделал вид, будто ничего не понимает, когда я поделился с ним вашими признаниями об обстоятельствах гибели Пако Вольса…
Хоакин вдруг почувствовал, что над его головой нависла неотвратимая угроза.
— Вы… вы ходили к… дону Игнасио?
— Да, и Виллар, по-видимому, очень заинтересовался, узнав, что вы указали на него как на организатора убийства Пако Вольса… До свидания, Пуиг, я думаю, мы еще встретимся, так что выздоравливайте поскорее.
Дон Альфонсо ждал Мигеля в машине. До самого полицейского управления они не обменялись ни словом. Наконец, когда оба вошли в кабинет комиссара, последний сурово посмотрел на инспектора.
— А теперь тебе все же придется отдать мне жетон, Мигель. Я не могу поступить иначе… Ты избил человека, надеясь выжать из него показания… Я слышал, как ты сказал Пуигу, что передал его признания Виллару. Ты изменил долгу, Мигель.
