Марина Серова - Чище воды, острее ножа
«Что ж, — подумала я, — с одной стороны, это упрощает дело. С подобного рода публикой можно особенно не церемониться, жаловаться в милицию он не побежит. Но, с другой стороны, плохо, прокурорские корочки на него вряд ли подействуют… Вернее, подействуют, но как красная тряпка на быка. Такие, как он, по вполне понятным причинам терпеть не могут наши доблестные органы правопорядка. Хотя вообще-то рядовой состав — а парнишка явно из рядовых — обычно оперов боится, так что можно попробовать его напугать. Но чуть позже, а пока стоит поговорить с крупье».
Я тут же привела едва оформившуюся идею в исполнение — подошла к одному из крупье и, предъявив корочки, сказала:
— Татьяна Иванова, следователь горпрокуратуры. Мне нужно с вами поговорить, давайте отойдем куда-нибудь.
Ошарашенный моим напором, парень, как и многие до него, совершенно не заметил, что срок действия моего документа давным-давно истек, и послушно проследовал за мной в дальний угол зала. Там я показала ему фотографию Лисовского и спросила, бывал ли он в их заведении. Крупье какое-то время пытался запираться — видимо, хозяева казино не очень-то приветствовали, когда их персонал общался с представителями властей, — но тут мне пригодилась информация, полученная от Паши, и с ее помощью я быстро приперла парня к стенке.
— Да, помню такого, — в конце концов кивнул он головой. — С Жорой они играли и еще с некоторыми ребятами. Но с Жорой чаще всего.
— А выигрывал он или проигрывал?
— Не знаю точно, — замялся парень. — Кажется, и так, и так бывало. Вообще, я точно не знаю, они в основном в карты играли, а я ими не занимаюсь, мое дело рулетка.
— Но слухи-то ходят какие-то! Да и глаза у тебя есть, ведь в одном зале сидите…
— Что знал, я вам уже рассказал. Оставьте вы меня в покое, пожалуйста, пока хозяева не заметили, что я с вами болтаю, вместо того чтобы работать.
— Отвечаешь на последний вопрос, и свободен, — решительно сказала я. — Кто тут из вашей братии карточными столиками заведует, где эта компания играла?
— А вон, видите, как раз с ними сейчас и сидит парень в форме, как у меня? — Крупье показал на нужный мне столик. — Ну, не он один, конечно, нас тут много, а столики достаются когда какой, но чаще всего он.
Я кивнула и отпустила парня, умчавшегося от меня с такой скоростью, словно я была не красивой блондинкой с идеальной фигурой, а бабой-ягой с костяной ногой и в ступе. Впрочем, я полагаю, что довольно многие мои соотечественники предпочли бы общество бабы-яги обществу работника прокуратуры, будь он хоть трижды красивой девушкой. «Ладно, теперь я, пожалуй, знаю достаточно, чтобы поговорить с Бультерьером», — подумала я и решительным шагом подошла к столику, за которым сидел нужный мне парень.
— Ты Жора? — спросила я, трогая его за плечо.
Парень оглянулся, окинул меня недоумевающим взглядом и ответил:
— Ну я. А что? Какие проблемы, деточка?
Не люблю, когда меня называют «деточкой». Ну да ладно, на первый раз прощается.
— Давай отойдем куда-нибудь, поговорить нужно, — сказала я, умышленно не упоминая пока про прокуратуру и не тряся корочками. Оставим на крайний случай.
— О чем нам с тобой разговаривать? — удивленно спросил парень. — Я тебя не знаю.
— Вот поговорим, и узнаешь, — ответила я. — Пойдем.
— Ладно, давай, — здоровяк пожал плечами и, обращаясь к соседям по столу, сказал: — Я сейчас, выясню, что девчонке надо, и вернусь.
Мы вышли из зала, я прошла по коридору и свернула в укромный уголок под лестницей. Я уже не первый раз использовала это место для конфиденциальных переговоров и неплохо его знала.
— Ну, и какие проблемы? — спросил меня Жора, прислоняясь спиной к стене.
— Скажи, пожалуйста, — вежливо спросила я, — ты знаешь этого парня? — Я протянула ему фотографию Лисовского, но Жора грубо оттолкнул мою руку.
— Я не понял, чего тебе надо? Ты опер, что ли, вопросы такие задавать? Да пошла ты!.. — Далее последовало развернутое описание маршрута, по которому мне предлагалось проследовать вместо того, чтобы приставать к Жоре.
Признаться, я слушала его монолог даже с некоторым удовольствием. Своим неприкрытым хамством парень развязывал мне руки. Ведь просили его вежливо, а отказался — сам виноват. И хамить даме его никто не заставлял, так что пусть на себя пеняет. Я дождалась, пока фонтан Жориного красноречия иссякнет, а потом спросила:
— Ты все сказал? Вот и отлично. А теперь моя очередь, — с этими словами я довольно сильно пнула Жору носком туфли по голени. Если знать, куда бить, противник получает весьма болезненный удар, хотя и вполне безопасный для здоровья. Парень взвыл и согнулся, схватившись за ушибленную ногу. Я, не теряя ни секунды, пока он был в ошеломленном состоянии, одной рукой ухватила его за воротник и разогнула, а второй вытащила корочки и сунула ему под нос.
— Не стоит со мной так разговаривать, — прошипела я ему в лицо. — Худо будет. Понял меня?
Парень явно понял. Он не пытался ни вырваться, ни ударить меня, ни даже продолжить свои выступления на тему того, куда мне надлежит пойти. Все как обычно: привыкли такие ребята вести себя как крутые, а стоит на них чуть-чуть надавить, ломаются, как сухое печенье. Точь-в-точь как те гоблины из «Мерседеса». Как их Мишка назвал? Воздушными шариками, кажется? Ох как правильно!
— Слушай меня внимательно, Жора, — чеканя каждое слово, произнесла я. — Этого парня, — теперь я поднесла к его глазам фотографию Лисовского, — сегодня ночью убили. И мне точно известно, что он был должен тебе приличную сумму. Так что ты на подозрении, имей в виду. Где ты сегодня ночью был?
Честно говоря, все, что я сейчас говорила, блеф чистой воды. Я не была уверена, что Лисовский задолжал именно Жоре. Мало ли что он с ним играл, наверняка не с ним одним. Я не была даже уверена, что на момент своей смерти Лисовский вообще был кому-то что-то должен. В конце концов, с того времени, как он рассказал Лягунову о долге, прошло уже два месяца. Блефуя, я только проверяла одну из версий, и сейчас моей целью было напугать собеседника, заставить его оправдываться и по ходу дела выдавать новую информацию.
Этой цели я достигла.
— Да вы что! Дома я был! Кто хотите подтвердит! — заговорил парень.
— А долг? — наседала я, упирая на интересующую меня тему и не обращая внимания на слабый голос совести, который напоминал мне, что вообще-то так поступать не очень хорошо.
«Вот за такое меня обычно стервой и называют», — мелькнула в голове непрошеная мысль. Но сейчас терзаться угрызениями совести было некогда, нужно было работать, и я не обратила на нее внимания. Если парень не виноват, то ничего лишнего я ему не пришью, а если виноват, то какая разница, как я это установлю? В конце концов, он явный бандит, так что церемонии с ним излишни.
— Какой долг?! Ничего Сашка мне не был должен, с чего вы взяли?! — заявил вдруг амбал.
Голос Жоры звучал настолько фальшиво, что даже не будь я частным детективом с приличным опытом работы, и то заподозрила бы неладное.
— Не ври! Себе же хуже сделаешь. А если твоих дружков опросить и крупье? Колись давай!
Парень растерянно хлопал глазами. Он явно был ошарашен и не мог сообразить, что ему делать, стоит ли признаться в том, что Лисовский являлся его должником, или нет. Мой метод как раз на то и рассчитан — нельзя давать противнику время на размышления, нужно давить на него и быстро выбивать ответы, в таком случае убедительно врать невозможно.
— Жора, — чуть сбавив тон, сказала я, — я ведь про долг уже знаю, врать глупо.
— Ну и что?! — наконец-то решился парень. — Ну, был он мне должен, был! И что?! Это не запрещено!
— Я и не говорю, что запрещено. Так что совершенно зря ты мне врать пытался. Жора, — чуть более миролюбиво предложила я, — или ты честно отвечаешь на несколько моих вопросов здесь и сейчас, или ночевать будешь в СИЗО, а разговаривать будем с тобой утром, поскольку ночью допросы запрещены. Что выбираешь?
Глядя на своего собеседника, я еще раз вспомнила слова Чекунова и снова поразилась точности его сравнения. Действительно, сдутый воздушный шарик, ни дать ни взять. Парень даже ростом словно бы меньше стал.
— Спрашивайте, — безнадежно протянул Жора. — Все равно ведь не отстанете, знаю я вашу контору.
Я который раз мысленно сказала спасибо своим корочкам и начала задавать вопросы:
— Сколько он тебе был должен?
— Штуку баксов.
— Проиграл?
— Ну да. А что? Законом не запрещено, мы его силком играть не сажали. Заявления же он не писал?
— Не писал, не писал, — отмахнулась я. — Жора, ты никак не поймешь, я не игры ваши расследую, а убийство. Когда он тебе проиграл?
— Сейчас скажу… Ага, где-то числа пятнадцатого, точнее не помню. Но можно у ребят спросить.
Я слегка растерялась, но постаралась не показать своего удивления и уточнила:
