Мэри Кей - Смерть в Занзибаре
Но ведь это абсурд, это невозможно. Такого просто не может быть, чтобы это был кто-то из тех, кто летел вместе с ними из Лондона. Дэни беспокойно повернулась, чтобы оглядеть громадное сумрачное пыльное помещение аэропорта, и в этот момент за окном снаружи прошел человек. Это был араб, «Джембе» – Салим Абейд, который был в самолете от самого Лондона. Она увидела, как он остановился неподалеку в тени соседнего здания, чтобы поговорить с мужчиной, который, казалось, поджидал его там. Араб с оливковой кожей в хорошо сшитом белом костюме.
Салим Абейд говорил с таким же жаром, какой он демонстрировал недавно в Неаполе, и Дэни подумала, что, наверное, их беседа была снова о политике. Он размахивал руками, пожимал плечами, глаза его горели, однако его собеседник явно не проявлял большого интереса и, за исключением регулярно повторяющегося поглядывания на часы, оставался в мрачной пассивности.
Салим Абейд повернулся и начал жестикулировать в направлении стеклянной стены зала отлета, и Дэни на мгновение показалось, что араб в белом костюме смотрит прямо на нее, и снова ее охватила паника. Возможно, он полицейский. Арабский полицейский. Возможно, этот «Джембе» как раз рассказывает ему о ней: что он видел ее в холле отеля «Эйрлайн» в Лондоне. Или, хуже того, – гораздо хуже! – возможно, именно он убил мистера Хонивуда, и обыскал ее номер в «Эйрлайне», и… пытался усыпить ее хлороформом сегодня ночью.
Дэни почувствовала, что ее сердце остановилось, а потом бешено заколотилось, она начала дико оглядываться в поисках Лэша или хотя бы Ларри. Но Лэш был в дальнем конце зала, монополизированный Амальфи Гордон, а Ларри, выглядевший странно безропотным, подавал чашку кофе миссис Бингхем. Он улыбнулся ей через полное народу помещение, и ее паника неожиданно уменьшилась. Конечно, она вообразила себе черт те что и вообще вела себя, как сказал Лэш, как истеричная героиня мыльной оперы. Несомненно, ее положение достаточно сложно и без ее попыток придумывать какие-то страшные картинки, которыми она еще сильнее запугивает сама себя. И все же…
– Пассажиров рейса ноль-тридцать четыре, следующего до Момбасы, Пембы, Занзибара и Дар-эс-Салама, просят занять места в самолете, – объявил замогильный бестелесный голос.
* * *
Под ними уходила назад оранжевая земля Африки. Бескрайняя выжженная солнцем земля и деревья дурмана с плоскими вершинами, местами перемежающиеся медленно движущимися пятнышками, которые оказывались жирафами и зебрами, гну, львами и кочующими пасущимися стадами антилоп, – ибо это был Национальный парк Найроби.
Одинокая белая туча, слегка подкрашенная розовым, лежала в холодной голубизне утреннего неба, и, когда они приблизились к ней, Дэни увидела, что это была не туча, а огромная гора. Эта стоящая в одиночестве гора, покрытая снежной шапкой, слегка напоминала японские изображения Фудзиямы. Килиманджаро, «Гора холодных дьяволов», возвышающаяся в одиночестве, среди громадной пыльной коричневой равнины: мрачный остывший вулкан, чьи снега выдерживали напор испепеляющего африканского солнца.
Голос с сиденья позади Дэни, мужской голос, напевный, сдавленный и высокий, похоже, преднамеренно пародирующий диктора третьей программы Би-Би-Си, сказал:
– Да, довольно странно, не так ли? И еще говорят, что в кратере лежит тело леопарда, вмерзшее в лед. Никто не знает, как он туда попал и зачем. Ужасно интригующе, вам не кажется? Я обожаю тайны!
Дэни сделала движение, чтобы обернуться и посмотреть на говорящего, но Лэш мгновенно протянул руку и предупреждающе взял ее за запястье. «Понтинг», – беззвучно сказал он, и Дэни поспешно вернулась к разглядыванию вида за окном.
Соседом Найджела Понтинга была, по всей видимости, миссис Бингхем, и, имея целью просветить неграмотного или, возможно, просто потому, что его завораживали звуки собственного голоса, он отправился в длительное словесное путешествие по Кении.
– И вы даже себе не представляете, насколько примитивны эти дороги внутри страны, – выпевал мистер Понтинг. – Это просто тропы, уверяю вас. Настоящая пытка для шин! Не говоря уже, разумеется, о колючках! Хотя на самом деле, если вы наткнетесь на одну из них, это просто восхитительно. Туземцы, животные, пейзажи! Упоительный примитив. Или, например, мелиорация в Нижней Кении и в Поясе поселенцев, который такой болезненно довоенный, как мне всегда кажется. Слишком Пууна, вы согласны? Зато Северная граница сегодня…
Его голос все звенел и звенел, как журчание воды из испорченного крана, прерываемый время от времени неартикулированными звуками, издаваемыми миссис Бингхем (она и сама, без сомнения, любила выступать монологами, но сейчас явно была напрочь задавлена), и его звучание, без сомнения, оказывало бы достаточно усыпляющее действие, если бы он неожиданно не переменил тему, перейдя к Дэни.
– Я не могу этого понять, – капризно заявил Найджел Понтинг. – Я просто не могу этого понять. Ни одного слова в отеле и даже не отказалась от заказанного номера. Единственная надежда, что Фросты получили телеграмму, но тем не менее… просто хоть стой, хоть падай! Я полагаю, что эта чокнутая девчонка подхватила какие-нибудь прыщи.
Корь, например, или какую-то необычную девчоночью заразу.
Лэш повернулся к Дэни и зловредно ей улыбнулся, однако она не разделяла его радости. Ей уже начало надоедать, что о ней все время говорили, как о несовершеннолетней школьнице, да и вообще, при данных обстоятельствах, она не видела ничего смешного в том, что ей пришлось выслушать эту часть разговора.
– На самом деле, – говорил Найджел, – я ведь сюда приехал только ради мисс Эштон. Ваш брат считал, что было бы весьма приятно встретить ее в Найроби, и к тому же это избавило бы вас от излишних хлопот, если бы я встретил ее и показал ей город. Поэтому он любезно согласился дать мне небольшой отпуск на это время, чтобы организовать свидание, а эта сумасшедшая девчонка так и не прилетела! Слишком утомительно с ее стороны, и я вполне могу себе представить, что меня снова пошлют ее встречать, когда она наконец соизволит прилететь. А я терпеть не могу летать. Возможно, по мне этого не видно, но я всегда просто в ужасе, когда я в самолете. А вы нет?
– Нет, – сказала Гасси Бингхем, решительно воспользовавшись предоставленным ей шансом. – Я не могу этого сказать. Но все же я фаталист. Я чувствую, что если мне суждено умереть в авиакатастрофе, значит я умру в авиакатастрофе: вот и все. А если не судьба, то и не о чем беспокоиться. Все в мире предопределено, дорогой мистер Понтинг. Все!
Нет такой вещи, как вероятность. И как только человек усвоит эту простую, но такую важную истину, жизнь станет для него гораздо проще. Он перестанет волноваться.
Мистер Понтинг издал резкий возглас несогласия.
– О, нет, нет, нет, нет. Нет, миссис Бингхем! Не могу с вами согласиться. Доктрина о предопределенности, даже если бы было доказано, что она правильна, просто обязана быть ложной. Она такая бесхребетная. Должен же человек использовать предоставляющиеся ему возможности и формировать все по своей воле?
– То же самое говорит и Миллисент. У нас случаются подобные споры. Но я убеждена в том, что когда мы думаем, что используем возможности, мы просто-напросто делаем что-то, что нам предписано делать свыше, и мы не можем не делать этого. Например, когда мы уезжали из Лайдон-Гейблз в Лондон, мы были уже на полпути к станции, когда я вспомнила, что вынула свой паспорт из сумки Миллисент, чтобы показать его одной подруге (там у меня такая смешная фотография) и оставила его на пианино. Так что, конечно, нам пришлось спешно возвращаться обратно, и что вы думаете? Мы обнаружили, что из камина в гостиной выпал горящий уголек, и ковер уже начал тлеть! Миссис Хагби могла не прийти еще пару часов, и, если бы мы не вернулись, дом сгорел бы дотла!
– Вам очень повезло, – согласился Найджел Понтинг.
– Повезло? Ничего подобного. Нам было назначено вернуться. Мне было назначено забыть паспорт, и, таким образом, я никак не могла бы этого избежать.
Найджел издал короткий хихикающий смешок.
– А что если, предположим, вы не успели бы на поезд и не смогли вовремя приехать в Лондон и в аэропорт? Это тоже было бы вам назначено?
– О, но ведь нам не было назначено опоздать на поезд! К счастью, он опаздывал. К тому же, даже если бы он не опоздал, мы не пропустили бы самолет, так как мы приехали в Лондон за два дня, двенадцатого после обеда, и остановились в «Эйрлайн», поскольку Миллисент нужно было кое-что купить и…
Дэни заметила легкое движение рядом с ней и увидела, что рука Лэша внезапно так резко сжала газету, которую он держал, что крайняя статья оказалась скомканной и непригодной для чтения. Но ведь он несомненно знал, что миссис Бингхем и мисс Бейтс были в «Эйрлайне»? И, конечно, он не мог подумать… Кто-то в самолете… Гасси Бингхем… Нет, это вообще было невозможно!
