Марина Серова - Все о мужских грехах
Совершенно естественно, что черный «Мерседес» Лекобы разительно отличался от «Волги» Самшиевых, и я тихо блаженствовала на его удобном сиденье, но вот его появление в районе маленьких, невзрачных домиков на окраине Сухуми произвело на их обитателей впечатление.
— Кто вам здесь нужен, уважаемая? — спросил меня с переднего сиденья второй охранник.
— Мне нужен Анатолий Тихонов, — ответила я.
Охранник кивнул и, выйдя из машины, что-то громко спросил у какой-то плохо одетой женщины с испитым лицом. Она ответила и ушла, а он сказал мне:
— Сейчас эта… — тут он произнес какое-то слово на своем языке, — его сюда приведет.
И действительно! Не прошло и пяти минут, как эта женщина практически притащила на себе задрипанного мужичонку, пьяного вдрызг, с трясущимися руками и остановившимся бессмысленным взглядом, одетого в настоящие лохмотья.
— Что вы хотите у них узнать? — спросил меня охранник.
— Меня интересует, встречался ли Тихонов с Зайцевым, когда тот появился здесь в 1993 году. Мне надо знать, что говорил Зайцев, что делал, чем хвалился, что планировал делать… Одним словом, мне нужно знать о нем абсолютно все!
— Так это и я вам могла бы сказать! — неожиданно по-русски заявила женщина, и я быстро нажала на клавишу диктофона, который лежал у меня в кармане. — И не надо мне было бы Тольку на себе таскать! — Она выпустила мужичонку из рук, от чего тот тут же рухнул на землю. — Толька-то без меня и шагу не ступит! — похвалилась она и, усевшись прямо на землю, начала говорить: — Приходил сюда Витька! И не раз приходил! И выпить с собой приносил!
— А о чем он говорил? — спросила я, открывая дверцу машины и садясь боком, чтобы удобнее было слушать.
— Много он чего говорил, — неопределенно сказала она, но тут охранник цыкнул на нее, она съежилась и начала быстро выкладывать: — Хвалился, что денег хорошо подзаработал, что с Галькой Фроловой живет…
— А это кто? — быстро спросила я, доставая сигареты и закуривая.
Увидев это, женщина так впилась взглядом в сигарету, что я, все поняв, достала из пачки еще одну и отдала ей, стараясь не коснуться ее черных, как земля, рук.
— Вот за это спасибо! — обрадовалась женщина и, прикурив, закатила от блаженства глаза.
— Если все мне расскажешь, отдам тебе всю пачку, — пообещала я.
— Так я же и говорю, — встрепенулась женщина. — А Галька-то Фролова шалава шалавой. Она по молодости за воровство сидела, а как вышла, так моталась, как цветок в проруби, то с одним, то с другим. А потом вот с Витькой снюхалась.
— Ну и как они жили? — спросила я. — Характер, как мне говорили, у Зайцева бешеный был.
— А хоть перебешеный! — усмехнулась женщина. — Только попробовал бы Витька ее обидеть! У нее же старший брат — Паша Сухумский.
— Вор в законе? — спросила я у охранника, и тот кивнул, а женщина между тем продолжала:
— Она с Витькой на мой день рождения пришла, напилась, как свинья, и начала всякую чушь пороть!
— Какую именно? — насторожилась я.
— Да про то, что они с Витькой скоро поженятся, уедут отсюда, будут жить в собственном доме и в деньгах купаться.
— Как уедут? — я впилась в женщину взглядом. — Про дом понятно — это, наверное, имелся в виду дом Стадницких, но тогда зачем им уезжать отсюда? И откуда вдруг деньги возьмутся?
— А она не говорила, — помотала головой женщина. — То есть она, может, и сказала бы, да ей Витька рот заткнул, сказал, чтобы ерунды не молола. Она было выступать начала, что он ей сам так говорил, но он ее сразу увел.
— Где мне найти эту Фролову? — быстро спросила я, и женщина на меня удивленно уставилась, а потом сказала:
— Так на кладбище же! Царствие ей небесное! — и она перекрестилась.
— Как на кладбище? — оторопела я.
— Ну да! Померла она!
— Как? Когда? — допытывалась я.
— Так аккурат после моего дня рождения ночью и померла, — объяснила она.
— А Виктор что говорил? Что с ней случилось?
— Так не видели мы больше Виктора! — воскликнула она. — Слыхали только, что он из города уехал. Его и на похоронах не было, и на поминках тоже! Ох, и богатые же были поминки! — она от этих воспоминаний аж головой покрутила и поцокала языком. — Постарался Паша для своей сестры!
— А когда у тебя день рождения? — громко спросила я, чтобы отвлечь ее от этих воспоминаний.
— А 9 июня, — ответила она. — Мы в тот день с самого утра праздновать начали, а Витька с Галькой уже совсем под конец пришли, но подарок с собой принесли. Чачу! Литровую бутыль! Галька-то уже хорошо выпивши была и злая как черт — все Витьку шпыняла, что он всю ночь с какой-нибудь бабой, наверное, проваландался, раз только под утро пришел. А Витька-то трезвый был и все огрызался, что ни с какой бабой он ночью не валандался. А уж злой был! — она аж головой помотала, а потом глубокомысленно заметила: — Это, наверное, потому, что трезвый. А Галька метать начала прямо стакан за стаканом, а как потом совсем развезло ее и она болтать начала, так и вовсе рассвирепел.
— Что-нибудь еще вы можете вспомнить? — спросила я.
Женщина подумала и покачала головой. Ну, что ж! Картина в целом была мне ясна, но вот подробности еще предстояло выяснять и выяснять. Я, как и обещала, отдала женщине пачку сигарет, а охранник бросил на землю рядом с ней какую-то купюру, и она, вцепившись и в то, и в другое обеими руками, прижала их к себе.
— У меня все, — сказала я охраннику. — Поехали! — и незаметно выключила диктофон.
— Куда вас теперь отвезти, уважаемая? — спросил он меня.
— Давайте съездим к дому Стадницких, — попросила я. — Хочу посмотреть место преступления своими глазами, с соседями поговорить — вдруг они что-то вспомнят.
Когда мы были уже в городе, я спросила:
— Скажите, а как бы мне встретиться с Павлом Фроловым?
— Это вам к господину надо обратиться, — повернувшись ко мне, сказал охранник.
Я достала телефон и набрала номер Лекобы, которому повторила свою просьбу.
— Хорошо, — сказал он. — Я ему сейчас позвоню, а потом сообщу вам место и время встречи.
— Лучше попозже, — попросила я. — А то у меня сейчас некоторые дела намечаются и не хотелось бы бросать их на полпути.
— А о чем вы хотите с ним поговорить? — не удержавшись, спросил Лекоба.
— Речь пойдет о смерти его сестры, — ответила я. — Как я поняла, он к ней хорошо относился, и, думаю, его это должно заинтересовать.
— Да! Ее он любил, — подтвердил Андрей Павлович и, пообещав перезвонить, отключил телефон.
— А что собой представляет Павел Фролов? — спросила я охранников.
— У вас таких отморозками называют, — презрительно бросил тот из них, что сидел за рулем. — И в банде у него все такие же!
— Но, я думаю, господину Лекобе было бы несложно навести в городе порядок! — удивилась я.
— Так надо же и милиции чем-то заниматься! — усмехнулся второй охранник.
«А что? Вполне разумно! — подумала я. — Пока есть эта банда, у милиции забот полон рот и им не до Лекобы! А вот останься он один, тогда и им бы могли заняться вплотную. Ох, и хитер Андрей Павлович!»
— Где бы мне сигарет купить? — спросила я парней, и один из них тут же полез в бардачок и, достав оттуда начатый блок сигарет, вынул оттуда пачку и протянул ее мне.
— Возьмите, уважаемая! Таких, какие вы курите, в Сухуми нет!
Конечно, это было совсем не то, что я обычно курила, но выбирать не приходилось. Тем временем машина остановилась около высокого кирпичного забора, за которым виднелся двухэтажный симпатичный дом, стоявший на пересечении двух улиц, то есть на углу.
— Приехали! — сказал один из парней, и мы вышли из машины.
Они привычно пошли: один — впереди, а второй — позади меня, прикрывая от возможных неприятностей, и вот такой вереницей мы попали во двор. При виде людей Лекобы из дома выскочил встревоженный хозяин, невысокий полный мужчина, явно нерусский, и один из охранников сказал ему несколько слов на их родном языке. Мужчина тут же успокоился и стал приглашать нас в дом, но я отказалась.
— Скажите ему, что я хочу сначала здесь осмотреться, а потом уже и с ним поговорю.
— Я сам говорю по-русски, уважаемая! — неожиданно и очень чисто, без акцента сказал хозяин.
— Тем легче нам с вами будет беседовать, — обрадовалась я.
Я пошла по участку и увидела в глубине двора летний домик. Вид он имел самый заброшенный, но был цел. Я подошла к нему, открыла дверь и встала так, как стояла когда-то Ия, ожидая своего Арчила. Ну, точно! Она, глядя в щель, вполне могла видеть того, кто входил в калитку и в дом, а из окна, в которое я тоже посмотрела, — куда потом направился Зайцев. Вернувшись к ожидавшим меня мужчинам, я спросила хозяина:
— Я уже знаю, что с одной стороны от Стадницких жили Нинуа, а вот кто жил с другой стороны?
Конечно, я это уже сама знала, но мне нужен был повод пойти туда, чтобы встретиться с Ией.
