Екатерина Островская - Охотник желает знать
– Герман Валерьевич вызывал ее на съемки и платил?
– Где-то так.
– Простите, Юлия Дмитриевна, а у вас никогда не возникала мысль, что Герман Валерьевич был… немного сумасшедший?
Вторая жена Дарькина покачала головой.
– Нет, он был очень рассудительный, отдавал все свое время работе. А это… Ну, то, что вы видели… Просто Герман так пар выпускал.
– Из кого выпускал?
Юлия Дмитриевна обиделась и сбросила вызов.
Гречин и так понял, что переиграл. Ничего нового не узнал, и вообще непонятно, для чего позвонил – узнать подробности сексуальных утех людей, одуревших от свалившихся на их головы денег? Так ведь подробности и сам видел – на дисках. Кстати, а зачем Дарькин снимал свои «фильмы»? Неужели у него возник комплекс оператора-неудачника, проснулась память о школьном прошлом, когда он мечтал пробиться в волшебный мир кино?
Зазвучал звонок – теперь уже Юлия Дмитриевна вызывала его по скайпу.
– Господин майор, – заговорила женщина официальным тоном, – у меня к вам деловое предложение. Вы в курсе, что мой сын – единственный наследник Дарькина, и до достижения им полного совершеннолетия деньгами буду распоряжаться я. Так вот, мне бы хотелось, чтобы известные вам диски больше никто не смотрел, чтобы они были изъяты из дела и переданы мне. Я за это хорошо заплачу. Какая сумма вас удовлетворит?
– Я же сказал: скоро получите даром.
– Не хочу даром. Я сама хочу заплатить вам, чтобы быть уверенной в том, что нет копий. Сто тысяч евро я смогу дать через полгода, а десять процентов от суммы в качестве аванса хоть сегодня.
Алексей покачал головой.
– Даром отдам.
Юлия Дмитриевна вздохнула, а потом облизнула губы, глаза ее заблестели.
– Может, мы встретимся в более приватной обстановке и обсудим детали?
Гречин усмехнулся.
– Думаю, ваша идея не понравится тому мужчине, с которым вы встречаетесь сейчас. Ведь у него, кажется, взгляды на подобные вещи иные, чем у покойного Германа Валерьевича.
Майор сказал это просто так, не подумав даже. Слова сами сорвались с его языка. Но Дарькина напряглась, буквально застыла, не зная, что ответить. Ее рука потянулась к клавиатуре компьютера, чтобы прервать разговор, но в последний момент Юлия Дмитриевна поняла, что таким образом выдаст себя с головой. И произнесла равнодушно, даже слишком равнодушно:
– Не знаю, о чем вы. Я ни с кем не встречаюсь.
– Мы оба знаем, что это не так. Мы оба знаем, кто этот человек.
– И кто же?
Было видно, что женщина испугалась. Она ждала ответа, словно решения своей судьбы. А Гречин не знал, что отвечать.
Его спас звонок мобильного. Звонил Бурцев. Алексей поднес трубку к уху.
– Слушаю тебя, старший лейтенант.
И тут же, повернувшись к монитору, на котором застыла Юлия Дмитриевна, сказал:
– Простите, у меня служебный разговор.
И отключил скайп.
– Товарищ майор, – донесся из трубки взволнованный голос Бурцева, – меня только что вызывал полковник Павловский. Вызвал и сказал, что давно ко мне присматривается… О как! Я-то думал, он меня вовсе не замечает. Но не в том суть. Полковник заявил, дескать, есть мнение, что надо меня продвигать, и он прямо сейчас готов отправить в кадры представление на присвоение мне звания капитана досрочно. Потом добавил, что похлопочет о моем переводе на более ответственную должность, а взамен попросил приглядеть за вами.
– В каком смысле? – не понял Алексей.
– Павловский сказал, что на вас сигнал поступил нехороший. И надо бы обращаться в службу собственной безопасности, только лично он доносам не верит. И вообще майор Гречин на хорошем счету у начальства, отличный опер, но все равно, раз сигнал есть, приходится реагировать. Поэтому полковник поручает мне следить за вами, узнавать, куда ходите, с кем встречаетесь, с кем и о чем по телефону говорите…
– Отлично. А как ты должен это делать? Ведь я в отпуске.
– Павловский велел вам позвонить, встретиться, выпить с вами, но так, чтобы вы опьянели, а я – не очень, и вывести вас на разговор о деле Дарькина, разузнать, что вам известно, какие есть улики, а может, компромат какой-нибудь на кого-то.
– Полковник забыл, видимо, что дело закрыто. Какие улики, когда и подозреваемых нет и не было?
– А что мне делать?
– Подъезжай. Приказы начальства надо выполнять, а просьбы тем более.
На двоих они выпили выставленную Алексеем литровую бутылку «Балантайна». Бурцева, непривычного к виски, немного развезло. Правда, старший лейтенант, пока шел от метро, уже заправился парой бутылок пива, а третью принес Гречину, хотя позже опустошил ее сам. А потому то, что ему посоветовал Гречин, запомнить не решился и записывал под диктовку.
Доложить полковнику Павловскому надлежало следующее. Гречин, которому старший лейтенант принес литр виски, окосел не сразу, но все же поплыл основательно и рассказывал многое. Оказывается, в деле Дарькина майор что-то зацепил. Все интересуются какими-то записями видеонаблюдения и домашними фильмами. Но диски куда-то пропали из опечатанного дома. Гречин их не брал, но почти наверняка знает, у кого они. Имени того человека майор не назвал, потому что информация дорого стоит. Кроме того, Гречин считает, что бизнесмен Дарькин вовсе не повесился, а был убит, просто эксперты плохо сделали свою работу, огорченные смертью коллеги Круглова. Кстати, в доме Дарькина велось внутреннее видеонаблюдение, только камер следственная группа не обнаружила – их взял тот, кто убил Дарькина. Однако есть свидетель, который кое-что видел. Кто такой тот свидетель, майор не сообщил.
Бурцев старательно все записал, а потом спросил своего шефа:
– А зачем все это говорить?
Не отвечая на вопрос, Гречин сунул в сумку старшего лейтенанта пустую бутылку из-под виски и велел предъявить ее полковнику.
– Скажешь, что кассовый чек остался у меня дома вместе с упаковочным пакетом.
Подчиненный, слегка покачиваясь, ушел.
Гречин, убирая со стола, подумал: «И в самом деле, зачем это все говорить Павловскому?» Было не поздно позвонить старшему лейтенанту и отменить задуманную «операцию», но Алексей не успел, с работы вернулась Марина.
Глава 15
Когда Марина впервые осталась у него на ночь, Гречин сказал ей:
– Позвони маме, предупреди, что не придешь сегодня.
Девушка отмахнулась.
Через несколько минут он напомнил.
И тогда Марина сказала:
– Перебьется.
Затем, увидев его удивленные глаза, объяснила:
– У нас сложные отношения.
Алексей заезжал за Мариной домой, но та никогда не просила его подняться в квартиру, наоборот, говорила, чтобы ждал внизу. Позже, когда Гречин уже сделал любимой предложение, в день, когда они собирались подавать заявление, майор все же поднялся и позвонил в дверь. Открыла мама девушки.
– Здравствуйте, Елена Ивановна, – произнес Алексей вежливо.
Женщина растерялась настолько, что молча застыла на пороге, а потом сделала попытку захлопнуть створку. Но Алексей опередил ее движение, объяснив:
– Я за Мариной.
– Проходите, – тихо произнесла Елена Ивановна.
Ей было около сорока пяти, а выглядела она затравленной жизнью. Женщина молча прошла в комнатку и прикрыла за собой дверь. Марина сидела на кухонной табуретке и наносила последние штрихи макияжа. Увидев Алексея, девушка опешила, понимая, что тот заметил окружающую ее бедность: квартирка однокомнатная, кухня крохотная, мебель старая и убогая. И то, что Марина сидела среди всего этого в роскошном платье и дорогих туфельках, казалось нелепостью – она смотрелась, как тропическая бабочка на помойке в заброшенном провинциальном городке.
Конечно, ей не хотелось, чтобы жених видел, как она живет. Но Алексей уже вошел, и потому Марина осталась спокойной, словно ничего страшного для нее не случилось.
Произнесла спокойно, даже не обернувшись к нему, продолжая смотреться в небольшое зеркальце, стоявшее на столе и прислоненное к сахарнице с обломанной ручкой:
– Подожди минутку. Последний мазок, и я буду готова.
Когда ехали в машине, Марина вдруг стала говорить, что с мамой жить тяжело, что у них разные взгляды на жизнь…
Но Гречин все понимал. И сказал:
– Успокойся. Я знаю, что ты не королевских кровей. Я тоже не из графьев. Так что все у нас будет нормально.
Девушка кивнула, однако успокоиться не могла.
– Ты не сказала маме, что выходишь замуж? – спросил Алексей.
Марина покачала головой, глядя на пролетающих мимо дома птиц и явно готовая расплакаться.
– Возможно, Елена Ивановна приняла меня за кого-то другого? – уточнил Гречин.
– За судебного исполнителя, – вздохнула девушка. – Мама набрала кредитов, а рассчитаться не может. Теперь трясется от каждого звонка.
– Сколько она должна?
– Не в том дело. Я давала ей деньги. Мама гасила кредиты, однако потом все повторялось снова.
– Сколько? – повторил Алексей.
– Почти двести сорок тысяч рублей сейчас ее долг банку. Но не вздумай…
