Robert van Gulik - Смерть под колоколом
– Избавь нас от твоих гнусных историй. Я, начальник этого уезда, заявляю тебе, что в ночь с шестнадцатого на семнадцатое ты убил сначала ужасающе с ней обойдясь Чистоту Нефрита, единственную дочь мясника Сяо Фухана.
– У меня нет календаря, ваше превосходительство, и я не имею ни малейшего представления о том, что делал или не делал той ночью. А имена, которые вы только что назвали, мне ничего не говорят.
С задумчивым видом судья Ди погладил свою бородку. Хуан Сан полностью соответствовал образу преступника, который он себе нарисовал. Кроме того, у него найдены две украденные золотые, заколки. И все же в его отрицаниях звучала неоспоримо правдивая нотка. Внезапно новая мысль пришла судье на ум. Склонившись над заключенным, он сказал ему:
– Смотри на своего судью и внимательно слушай меня, пока я освежаю твою память. В юго-западном районе этого города, за решеткой расположена улица мелких лавочников, называемая улицей Полумесяца. На углу, образуемом этой улицей и узким проездом, находится мясная лавка. Дочка мясника спала в каморке над кладовой. Разве ты не проник в комнату к этой девушке, воспользовавшись свисавшей из окна тряпкой? Разве ты не изнасиловал девушку прежде, чем удушить ее и сбежать с ее золотыми заколками?
По искре воспоминания, мелькнувшей Р единственном глазу, который Хуан Сан еще был способен открыть, судья понял, что в его руках истинный преступник.
– Признайся в своем преступлении! – выкрикнул он. – Или же тебя следует подвергнуть пытке, чтобы заставить говорить?
Заключенный пробормотал несколько неразборчивых слов, но наконец сказал:
– Вы можете обвинять меня в любых преступлениях, каких вам только заблагорассудится, но, чиновная сука, тебе придется долгонько подождать, чтобы я сознался в убийстве, в котором невиновен.
– Пусть этому наглецу дадут пятьдесят ударов кнутом! – приказал судья.
Стражники содрали с Хуан Сана одежду, обнажив мускулистое тело. Тяжелый ремень со свистом ввинтился в воздух, прежде чем хлестнуть по спине, которая вскоре превратились в кровоточащее месиво. Наказываемый ни разу 'не вскрикнул. Только глухие постанывания выдавали его страдание. На пятидесятом ударе он рухнул без сознания на пол.
Начальник стражи привел его в себя, сжигая у него под носом уксус и предложив затем чашку крепкого чая, которую Хуан Сан презрительно оттолкнул.
– Это лишь самое начало, – заметил судья. – Если ты не решишься признаться, мы прибегнем к настоящей пытке. У тебя выносливое тело, и у нас есть весь день впереди.
– Если я признаюсь, – сказал несчастный хриплым голосом, – вы отсечете мне голову. Если я не признаюсь, вы будете меня пытать, пока не наступит смерть. И все же я предпочту последнее. Испытываемую боль вознаградит удовольствие от причиняемых вам бесконечных хлопот, чиновничьи твари!
Рукоятью бича начальник стражи заткнул обвиняемому рот и собирался ударить его еще раз, но судья Ди поднял ладонь. С грязным ругательством Хуан Сан выплюнул несколько зубов.
– Подведите эту наглую собаку, – сказал судья. – Хочу ближе взглянуть на него.
Стражники безжалостно приподняли заключенного. Долго вглядывался судья в глаз, который не был разбит локтем Ма Чжуна и поблескивал жестоким огнем.
Передо мной, рассуждал судья, истинный образец закоренелого преступника, способного, ни в чем не признавшись, умереть под пыткой. Припомнив слова из разговора бандита с Ма Чжу-ном, как тот их ему передал, он внезапно подумал о некоторых произнесенных Хуан Саном фразах и приказал:
– Поставьте этого человека на колени!
Взяв лежавшие перед ним золотые заколки, он бросил их на землю. Они покатились по камням пола и замерли совсем рядом с заключенным, который мрачно на них посмотрел.
Судья приказал начальнику стражи подвести мясника Сяо. Когда тот встал на колени рядом с обвиняемым, судья сказал ему:
– Я знаю, что эти драгоценности приносят несчастье. Но вы еще не объяснили мне, в чем именно дело.
– Много лет назад, ваше превосходительство, моя семья жила в достатке и радости. Но однажды моя бабушка купила эти заколки у одного ростовщика и этим достойным сожаления поступком навлекла ужасающее проклятие на наш честный дом. Эти заколки влекут за собой несчастье из-за связанного с ними в прошлом не знаю какого, но страшного преступления. Через несколько дней после их покупки моя бабушка была убита двумя взломщиками, которые, убегая, унесли заколки. Пытаясь их продать, несчастные были схвачены, и им отрубили головы. Почему мой отец не уничтожил тогда же этих посланниц беды? Но это был исполненный добродетели человек, да будет навеки благословенна его память! Чувства семейной преданности возобладали в нем над природной мудростью. В следующем году заболела моя мать. Она жаловалась на таинственные головные боли и скончалась после долгой болезни. Мой отец утратил остававшиеся у него скромные средства и последовал за ней в могилу. Еще тогда я хотел продать эти зловещие драгоценности, но моя супруга настояла, чтобы мы их сохранили на случай нужды. Вместо того, чтобы укрыть в надежном месте, это глупое создание дозволило дочери носить их, и ваше превосходительство видит, что произошло с несчастным ребенком.
С глубоким вниманием прислушивался Хуан Сан к этой плачевной истории, рассказанной легко понятным ему языком.
– Будь проклято небо! Будь проклят ад! – внезапно взорвался он. – Почему потребовалось, чтобы именно я украл эти заколки? По залу пронесся шепот.
– Тихо! – воскликнул судья. И, отпустив мясника Сяо, сказал сочувствующим тоном обвиняемому, – Никто не может скрыться от воли небес, Хуан Сан. Признаешься ты или нет, имеет мало значения. Против тебя само небо, и ты не избежишь своей участи, здесь ли или же в аду!
– Ну, и плевать мне на это! – громко произнес заключенный. – Но я предпочитаю покончить с этим делом. И, повернув голову к начальнику стражи, добавил:
– Все-таки дай мне чашку твоего мерзкого питья, подонок! Безмерно возмущенный начальник стражи хотел возразить, но, подчиняясь властному жесту судьи, принес чашку чая, ничего не сказав.
Вылив его несколькими глотками, Хуан Сан сплюнул на пол и начал:
– Перед вами человек, которого всю жизнь преследует невезение. С моим телосложением я мог бы закончить свое существование главарем крупной шайки. Но вы видите, каков мой удел! Я один из лучших борцов нашей империи, мой учитель знал все уловки, все тайные приемы... Увы, на мою беду, у него была слишком красивая дочь. Она понравилась мне. Я, правда, ей не нравился, но я не из тех мужчин, что склоняются пере? капризами всякой недотроги – я ее изнасиловал. И вот результат – ради спасения своей шкуры мне пришлось бежать. По пути я встретил купца, который выглядел воплощением самого Бога богатства. Чтобы сделать его посговорчивее, я слегка ударил его кулаком. И сразу же тщедушный человечек испустил дух. Что же обнаружил я у него на поясе? Связку ничего не стоящих расписок. Вот как судьба постоянно относилась ко мне.
Он вытер кровь, сочившуюся из уголков губ, и продолжал:
– Около недели назад я шатался по улочкам юго-западного района в поисках запоздалого прохожего, которого вид моих мышц побудил бы добровольно подать мне милостыню. Внезапно я увидел тень, которая скрыто перебежала улицу и пропала в узком переулке. Хорошо, сказал я, вот вор, проследим за ним и братски разделим добычу. Но когда я подошел к перекрестку, его уже не было видно – все тихо и спокойно.
Через несколько дней – и если вы утверждаете, что это было шестнадцатого, значит, это было на шестнадцатый день луны, я оказался в том же квартале и подумал, а что если пойти посмотреть, что же происходит в том переулке? Он был безлюден, однако я увидел длинную ленту добротной ткани, привязанную к окну мансарды. Вот белье, которое забыли снять, сказал я себе, не совсем напрасно я сюда пришел! Приблизившись к стене, я тихо потянул за ткань, чтобы ее отцепить. Вдруг открылось окно. Над моей головой я услышал тихий женский голос, и веревка начала подниматься. Я сразу же понял, в чем дело: у девицы тайное свидание с любовником. Мне надо занять его место, а потом своровать все, что понравится, потому что красотка никогда не осмелится поднять тревогу. И вот я схватился за тряпку и поднялся до края окна. Перешагнул его и оказался в комнате, где девушка еще подтягивала свою веревку.
Хуан Сан остановился, чтобы игриво подмигнуть судье, а затем продолжал:
– Малышка была совсем недурна. В этом было легко убедиться, учитывая, как она была одета... или, вернее, раздета! Я не такой человек, чтобы упустить подобную возможность, не воспользовавшись, поэтому, закрыв ей рот рукой, сказал: «Не кричи, закрой глаза и вообрази, что я приятель, которого ты ждешь». Подумать только, она защищалась, как тигрица, и мне потребовалось время, чтобы добиться своего. И даже после этого девица не могла сидеть спокойно. Она бросилась к двери и начала вопить. Что вы хотите, пришлось ее придушить. Затем я подтянул кусок материи, чтобы быть уверенным в том, что ее дружок не явится мне помешать, и все обшарил. С моим обычным невезением мне надо было этого ожидать – во всей комнате ни одной монетки. Только эти проклятые заколки! Вот и все. Теперь мне остается приложить большой палец к клочку бумаги, который ваш писарь сейчас заполняет, и нет необходимости перечитывать мне его писанину, я ему целиком доверяю. Что касается имени девушки, можете поставить любое и дайте мне вернуться в мою камеру, моя спина болит!
