Рауль Мир-Хайдаров - Пешие прогулки
Чтобы не вызвать у Амирхана Даутовича подо-зрений в отношении квартирного обмена, и после того, как его вещи находились уже на другом конце города, Зоя Алексеевна продержала бывшего про-курора в стенах больницы еще две недели. И эти две недели упорно добивалась для него путевки в неврологический санаторий где-нибудь подальше. Подальше, в центральные санатории, не получи-лось -- Азларханов уже не числился номенклатурным работником; нашлась путевка в местный санаторий Оби-Гарм, в горах Таджикистана. В том, что Азларханову необходимо срочно сменить обстановку, Ковалева была уверена как врач. Гулявшие в городе слухи, что у прокурора отобрали коттедж и кол-лекцию, могли вызвать новый рецидив болезни, и оттого путевка оказалась как нельзя кстати. Пере-ночевав на новой квартире всего один раз, Амирхан Даутович уехал продолжать лечение в санатории...
9
Так сложилась жизнь, что Азларханов никогда не бывал раньше ни в горах, ни на море, а тут в один год судьба забросила по весне в Ялту, а поздней осенью в горы Таджикистана. Ни организовать, ни отменить ни ту, ни другую поездку Амирхан Даутович не мог -- так распорядилась жизнь: весь по-следний год он, считай, жил в тисках обстоятельств. "Год потерь, -- однажды горестно вырвалось у него. -- Потерял Ларису, потерял дом. Потерял сад, который холил и лелеял десять лет. Потерял работу, потерял честное имя... Потерял коллекцию, музей под открытым небом... Потерял не только Ларису, но и все, что она создала. Потерял здоровье..."
Но сама жизнь питает человека надеждой, верой... Осень в горах в тот год выдалась на удивление долгой, теплой. Лес на крутых склонах Гиссарского хребта еще не обронил листву и стоял, полыхая багряными всплесками кленов. Сады на горных трас-сах, виноградники одарили урожаем, доносило запах спелых яблок, груш, айвы, хурмы. По вечерам в горах заметно свежело, и оттого с наступлением тем-ноты, на пионерский манер, за территорией санатория жгли костры. Амирхан Даутович любил, закутавшись в чапан, просиживать у огня часы перед отбоем. У костра обычно не вели шумных разговоров, не ве-селились, и это вполне устраивало его.
Днем он подолгу гулял в окрестностях санатория, иногда пропускал обед, но никогда не жалел об этом, жалел о том, что так запоздало в жизни общается с природой. Иногда приходила в голову отчаянная мысль бросить город, прокуратуру, найти в горах посильное дело где-нибудь в заповеднике или лесничестве и так дожить оставшиеся дни.
Но потери, случившиеся в последний год, были столь велики, что он не мог не думать о них, как бы ни гнал от себя эти мысли. И оттого однажды на прогулке он принял решение все же подробно написать о том, что случилось с ним и его семьей, прокурору республики. В горах у него уже было облюбовано место, где он подолгу просиживал с книгой, время и ветры так обработали горную по-роду, что получился как бы настоящий письменный стол с креслом. Целую неделю он провел за этим каменным столом, сотворенным природой, и испи-сал своим аккуратным почерком толстую общую тетрадь; подробно обо всем, что произошло с ним за последний год, и что он обо всем этом думает. Не забыл написать и о том, что нашумевшую кол-лекцию жены недавно оценили в тысячу рублей и что он ее безвозмездно передал в местный крае-ведческий музей. Написал и о "дипломате" со ста тысячами, и о ночном госте, и его друзьях -- пол-ковнике Иргашеве, прокуроре Исмаилове, депутатах Бекходжаевых. Просил обезопасить жизнь капитана Джураева и заключенного Азата Худайкулова.
Отправив в Ташкент тетрадь ценной бандеролью, Амирхан Даутович несколько воспрянул духом, по-веселел. Тогда, накануне Первомая, уступив жестким условиям клана Бекходжаевых, он посчитал свое решение капитуляцией. И этот поступок тоже жег ему душу, не давал покоя. Но вот спустя чуть более полугода он нашел в себе силы, чтобы снова начать борьбу.
Отчаянная исповедь Амирхана Даутовича благо-получно дошла из соседней республики до Ташкента и попала в канцелярию прокурора республики. Более того, попала в руки человека, хорошо знавшего и уважавшего Азларханова, и тот, начав ее читать, не смог уже остановиться до самого конца. Прочитав послание, он тут же позвонил в областную проку-ратуру, где работал Азларханов. Трубку поднял че-ловек, некогда помогавший полковнику Иргашеву вскрыть сейф прокурора.
-- Я получил очень странное и страшное до не-правдоподобия письмо от Азларханова, как бы мне с ним связаться?
Но отвечавший не растерялся:
-- Странное? Да каким же должно быть письмо из психушки...
На другом конце провода возникла тягостная пауза.
-- Как из психушки?
-- Да так, к сожалению, из настоящей психушки. Держали тут его чуть ли не три месяца в отдельной палате для тяжелобольных, а теперь отправили по-дальше, в горы.
И остальная часть телефонного разговора была о превратностях жизни, о печальной судьбе некогда известного в крае прокурора...
Начальник канцелярии прокуратуры республики после разговора долго сидел в растерянности и недоумении. "Какая странная и страшная судьба и как непредсказуемы обстоятельства -- за год сломали и разметали жизнь человека, у которого, казалось, такие блестящие перспективы", -- думал коллега Амирхана Даутовича. Затем профессиональная привычка и осторожность взяли верх, он понимал, это самое лучшее не только доверять, но и проверять. Тут же связался с неврологическим диспансером. К со-жалению, сообщение человека из областной проку-ратуры, что Азларханов после больницы продолжает лечение в горах, подтвердилось. Он долго раздумы-вал, как поступить с тетрадью, положил на время в нижний ящик стола, месяца через два вспомнил, хотел официально сдать в архив, но ее на месте не оказалось.
А в областном городе человек полковника Иргашева, говоривший с начальником канцелярии, до-вольно потирал руки, что так ловко ввернул про неврологическую больницу. Затем, возбужденный уда-чей, он выскочил в коридор и с печалью в голосе поведал первому же встречному сотруднику, что, мол, сейчас звонили из Ташкента и намекнули: почему, мол, держите душевнобольных в прокура-туре. И пошла гулять по прокуратуре новая волна слухов...
10
Вернулся из Оби-Гарма Амирхан Даутович до-мой, на новую квартиру, накануне Нового года. Уже второй Новый год встречал он без Ларисы: уходя-щий провел в реанимационной палате областной больницы, а этот предстояло встретить на необжитой квартире. Выходило, что у него два праздника сра-зу -- новоселье и Новый год, но не было у него праздника в душе. Вспомнил он, как прежде с Ла-рисой наряжал в эти дни голубую ель в своем саду на радость окрестной детворе.
"Как там новые, незнакомые хозяева на Лахути, догадаются ли нарядить ель?" -- мелькнула на се-кунду и пропала мысль -- заботы обступали его со всех сторон. Ведь он даже не разложил вещи толком, с тех пор как перевезли их с Лахути. На новой квартире не было у него привычного и столь не-обходимого в быту телефона: может, кто-нибудь справился бы о его здоровье, поздравил, пожелал ему более удачного года. Не был он знаком и с соседями, не удалось ему даже включить телеви-зор -- в областях нужна мощная наружная антенна, а у него не было даже комнатной, все осталось на Лахути, в прежней жизни. Единственным уте-шением оказалось для него, что к полуночи он более или менее удачно растолкал свои вещи -- квартира обрела жилой вид. Когда местные ку-ранты отбивали начало 1980 года, он сидел на кухне, за скромно накрытым столом, и надеялся, что наступающий год будет для него удачнее и счастливее, чем два последних.
Но не стали более милосердными ни наступа-ющий, ни следующий за ним годы... К тому времени, как он вернулся из Оби-Гарма, слух о том, что якобы Ташкент настаивает на его увольнении из областной прокуратуры, давно витал в ее стенах. Сделали даже попытку заполучить в неврологической больнице бумагу о том, что Азларханову работа в органах правопорядка противопоказана. Но Зоя Алексеевна выдержала давление и на подлог не по-шла, объяснив ретивому начальнику отдела кадров, что подобное нервное расстройство может произойти с каждым, даже не испытавшим того, что довелось вынести Амирхану Даутовичу.
В прокуратуре Азларханов проработал до лета, пришлось уйти -- слишком уж нервозная обстановка складывалась вокруг него. Способствовало и то об-стоятельство, что он был прежде прокурором тре-бовательным, и теперь всяк пытался при случае припомнить ему давние обиды. Может, это случи-лось и оттого, что травля его как бы поощрялась новым руководством.
Устроился он на завод, откуда приходил к нему когда-то жаловаться токарь-эстонец, которого неспра-ведливо обошли с наградой. Работа юрисконсульта на небольшом заводе не была обременительна для Амирхана Даутовича, но через год у него начались неприятности: к тому времени он разобрался в тех-нологии производства, сбыте, себестоимости и пла-новых затратах на продукцию.
