Валерия Вербинина - Письма императора
– Верно, только наш заказчик про то не знает, – спокойно ответил Ален. – В общем, я намерен запросить у него больше десяти тысяч.
– Вот это дело! – одобрительно прогудел Селезень.
– Если он хочет получить письма, пускай раскошеливается, – поддержал принца воров щербатый. – А то всякая сволочь пытается нас надуть…
Один Тростинка, казалось, жалел, что им придется скоро расстаться с письмами. Он посмотрел на пачку в руках Алена и тяжело вздохнул.
– Ладно, – сказал принц воров. – Пока еще время есть, поедим, а там потихоньку начнем готовиться к отбытию. Венсан! Ты останешься здесь и будешь караулить. – Кучер хотел что-то возразить, но Ален опередил его. – Я сказал – останешься здесь, и точка! Если ты боишься, что мы не отдадим тебе твою долю, то успокойся. Я свое слово держу крепко, ты знаешь.
– Да я тебе доверяю, принц, – обиженно запыхтел Венсан. – И вообще, не в том вовсе дело! Просто мне не нравится наш заказчик, я нутром чую, тут что-то неладно. Вот честное слово! – Он жалобно покосился на Алена. – Может, ты мне все-таки позволишь пойти с вами? Для подстраховки, а?
– Я сказал – нет! – жестко промолвил Ален, и его светлые глаза сделались холодными, как лед. – Ты останешься здесь, а остальные пойдут со мной. А теперь, Изабель, накрывай на стол. Я чертовски проголодался.
Часть III
Принц воров
Глава 1
– Господин и госпожа де Креки! – возвестил лакей. И продолжил: – Месье Ланглуа! Граф и графиня де ла Терн!
Вечер у Жерома де Сен-Мартена обещал быть весьма людным. Здесь были аристократы, жены аристократов (далеко не всегда аристократического происхождения, вопреки тому, что можно было ожидать), депутаты из числа бонапартистов, один знаменитый оперный певец, дюжина журналистов, престарелая мадам Ларейни, которая целых девять раз побывала замужем и теперь жила одна с тремя кошками, двумя канарейками и собственным легкомысленным характером. Чуть позже приехали академик Фернан Шанталь, знаменитый своими исследованиями в области древней литературы, банкир Дюссолье, прославившийся своими миллионами, и писатель Саварен, известный своими книгами, своим остроумием, а также тем, что в его постели побывала едва ли не половина находящихся на вечере женщин. Так что можно понять раздражение банкира, когда пришедшая с ним хорошенькая кудрявая актриса Лафрессанж оставила его и вовсю принялась кокетничать с Савареном.
– Ах, месье, – умильно шептала она, заглядывая писателю в глаза, – я так люблю ваши книги! Скажите, а это трудно – писать?
– Нет ничего проще, мадам, – отвечал Саварен с улыбкой. – Прежде всего вы берете кипу бумаги, потом хорошее перо, а потом принимаетесь думать. И все, что вы придумываете, вы описываете на бумаге. Пером.
– Ах, месье, полно вам! – воскликнула мадам Ларейни, по старой привычке жеманясь и поджимая увядшие губки. – Ведь стать писателем вовсе не так просто, как вы только что сказали!
– Право, проще, чем вы думаете, мадам, – отозвался Саварен, оглядываясь на проходящую мимо блондинку в вишневом атласном платье. – Если за то, что вы пишете, вам платят, значит, все в порядке, вы писатель. Если нет, – он ехидно покосился на спешащего за блондинкой Люсьена де Марсильяка, – вам прямая дорога в журналисты.
– Однако вы язва, месье! – заметила мадам Ларейни.
– Баронесса Корф! – вскричал Марсильяк, догнав Амалию. – Нет слов, чтобы выразить, как я счастлив вновь видеть вас!
Он буквально пожирал ее глазами, и Амалия с улыбкой предоставила ему эту возможность. Она знала, что ослепительна, и не видела причин скрывать это.
– Кажется, я видела месье Саварена? – спросила она, кончиком веера указывая на писателя.
– Да, он здесь, – довольно сухо подтвердил Марсильяк. Они с Савареном терпеть не могли друг друга – с тех пор, как Марсильяк увел у писателя его любовницу, а тот отомстил, разрушив намечавшийся выгодный брак журналиста. – Кстати… Не знаю, правда ли это, но ходят упорные слухи, что романы месье Саварена выходят быстрее, чем он успевает их писать. – Журналист понизил голос. – Поговаривают, будто он пользуется услугами литературных негров.
– Да что вы говорите! – воскликнула Амалия. По тону журналиста она догадалась, что писатель чем-то насолил ему, но говорить об этом с Люсьеном явно было бессмысленно.
– А вот академик Шанталь, – ухватился Люсьен за первую же возможность отвлечь приглянувшуюся ему красавицу от опостылевшего сердцееда. – Хотите, я познакомлю вас с ним? – И, не слушая ответа Амалии, он решительно увлек ее за собой.
В самом деле, маленький академик, старый, сморщенный и почти лысый, представлял для него куда меньше опасности, чем черноволосый красавец Саварен с его холеными усиками и жгучими глазами.
– Месье Шанталь, позвольте вам представить баронессу Корф, подданную русского царя. Она весьма о вас наслышана и пожелала, чтобы я познакомил вас с ней.
Радуясь своей сообразительности, Люсьен прямо-таки сиял улыбкой, но его радости быстро пришел конец, потому что, завидев Амалию, сморщенный старичок словно преобразился. Он заявил, что для него великая честь познакомиться с баронессой, что он питает к русскому царю самые лучшие чувства, а что касается его подданных, по крайней мере некоторых, то он, Шанталь, готов ради них съесть свои академические пальмы с учебником латыни в придачу. По крайней мере, именно таков был смысл его весьма напыщенной речи.
– Как вы относитесь к Плинию, баронесса? – учтиво спросил он.
– К какому именно Плинию – Старшему или Младшему? – поинтересовалась Амалия.
Старичок радостно закудахтал:
– Верите ли, госпожа баронесса, но я так и знал, что вы непременно спросите об этом! Как ни печально, но уже в наши дни образование утрачивает свою былую ценность, и недалеки те времена, когда большинство людей с трудом сможет отличить Горация от Овидия. Что касается Плиниев, то их прямо-таки преступно часто смешивают! Хотя между Старшим и Младшим Плинием нет абсолютно ничего общего, и даже стиль…
Амалия беспомощно оглянулась на журналиста, и Люсьен немедленно воспрянул духом.
– Кажется, вы еще незнакомы с хозяином дома? – поспешно спросил он. – Простите, месье Шанталь, но я просто обязан украсть у вас госпожу баронессу. Обещаю, я ее верну!
И он увел Амалию из-под самого носа академика, да так ловко, что бедному Шанталю осталось только стоять на месте да хлопать глазами.
– Простите, – сказал Марсильяк Амалии. – Это моя ошибка. Старик просто помешан на древних писателях… Жером! Это баронесса Амалия Корф. Баронесса, это Жером де Сен-Мартен.
– Кажется, мы уже знакомы, – заметила Амалия, протягивая руку хозяину дома.
– О да, к счастью, – с улыбкой отвечал тот.
Теперь, зная, кем именно является этот человек, Амалия внимательнее посмотрела на него. Признаться, она была разочарована. Она ожидала увидеть во внуке героя хоть какое-то сходство с великим императором, но перед ней стоял обыкновенный мужчина средних лет, невысокий, темноволосый, с заурядным лицом и близорукими глазами. Общего с Наполеоном у Жерома де Сен-Мартена был разве что серый сюртук, да и в том была заслуга не его, а портного. Тем не менее Амалия сказала:
– Рада вновь видеть вас, месье де Сен-Мартен.
К ним подошла герцогиня де Лотреамон. Взгляд, каким она наградила Амалию, не сулил последней ровным счетом ничего хорошего.
– Дорогой Люсьен, – проворковала герцогиня, беря под руку журналиста, – а я тебя везде ищу! Вы позволите? – И она уволокла кузена на буксире, как пиратский корабль тащит захваченное судно. Потомок Наполеона с улыбкой поглядел им вслед.
– Вы со многими здесь знакомы, баронесса? Нет? Тогда я сочту за честь представить вас. – И он повел Амалию по гостиной, знакомя с гостями.
– А это кто? – спросила Амалия, подбородком указывая на молодого блондина, который разговаривал с депутатом Кассиньяком и нет-нет да поглядывал на нее. Именно с ним она столкнулась когда-то на лестнице, покидая бал герцогини де Лотреамон.
– Принц Луи де Ларжильер, – ответил Жером.
Амалия подняла брови.
– Я слышала, он сторонник графа Парижского, – не удержалась она. – Разве он не роялист?
Жером улыбнулся.
– А вы думали, у меня бывают только бонапартисты? Вовсе нет. Шанталь, к примеру, республиканец. Говорят, он даже сочувствовал коммунарам… Писатель Саварен вообще не имеет никаких политических убеждений – он выше этого. Да и вашего знакомого графа Шереметева, – Сен-Мартен поглядел на русского посла, который в углу гостиной беседовал о чем-то с префектом полиции, – трудно назвать нашим другом.
Закончив беседу с Кассиньяком, принц Луи подошел к Жерому и Амалии.
– О чем это ты говорил с нашим Полем? – осведомился у него Жером. – Уж не вызывал ли его на дуэль?
– Если бы я вызвал его на дуэль, тебе пришлось бы срочно заказывать ему траурный венок, – беззлобно отозвался принц. – Надеюсь, это не твоя жена, – добавил он, косясь на Амалию, – не то венок придется заказывать тебе.
