Роберт Ричардсон - Призраки зла
Тэсс ныла, но все же наконец взяла телефон и защелкала кнопками, набирая номер.
— Ладно уж, сделаю это для Люэллы… Насколько ты уверен, что Кэролин убита?
— Не совсем. Но это вполне возможно. Важно найти ту ниточку, которая позволит связать концы с концами. Кэролин и Дженни Хилтон обе знали и Джека Бакстона, и Барри Кершоу. Люэлла уверена, что в шестидесятые годы Оуэн учился в университете, но это же всего три года, к тому же Кэмбридж недалеко от Лондона. Могли быть какие-то точки соприкосновения, о которых Люэлле неизвестно. Может быть, в Лондоне жили родители Оуэна, и он приезжал к ним на каникулы. Есть много возможностей.
Он замолчал, когда в ОГМ взяли трубку и Тэсс попросила девушку записать сообщение. Малтрэверс был восхищен вспышкой активности у Тэсс, последовавшей за ее неохотным согласием посетить презентацию. К тому времени, как она повесила трубку, девушка наверняка сделала вывод, что прием был поворотным моментом в судьбе Тэсс, и поворот ожидался к лучшему.
— Твоя способность врать так убедительно начинает наводить меня на серьезные размышления, — заметил он, набирая номер «Кроникл». — Ты и со мной так поступаешь?
— Постоянно. У меня десятки тайных любовников, о которых ты в жизни не подозревал. Я пошла в душ.
— Тогда скажи им, пусть они покупают тебе цветы, — крикнул он вслед, — а то мне одно разорение… Хелло? Майка Фрейзера, отдел культуры, пожалуйста.
Когда Тэсс снова спустилась, Малтрэверс изучал атлас автомобильных дорог.
— Я поеду к Джеку Бакстону на машине. Мы встречаемся в субботу. Я договорился, что мы там и переночуем. Пока я готовлю интервью, ты поболтаешь с его женой, — как ее зовут, — с Кейт, — и выяснишь, не знает ли она чего интересного.
— Дьявол, — его лицо вытянулось. — Похоже это по М4 — «Разбил голову о бетонное ограждение». Будем надеяться на лучшее.
X
Стэфани Кершоу допускала мужа до своего тела подобно хозяину, который вдруг пожалеет собаку, только что побитую за непокорность. Она явно стала презирать его, но не пошла бы на развод, чреватый утратой привычного уровня и стиля жизни. Ее отец, который не только любил зятя, но и уважал его как бизнесмена, уже подумывал о том, чтобы уйти в исполнительные президенты, оставив ему пост председателя правления. Это его еще больше привяжет к конторе, оставляя ей широкий простор для личной жизни. Секс был сносен, только если она закрывала глаза и воображала, что находится в постели с одним из двух своих любовников.
Она не сознавала, что рана от уколов презрения, которые она постоянно наносила мужу, опасно кровоточит. Оставив удушающее общество своей матери, Тэрри Кершоу вновь стал упрекать себя и терзаться стыдом, что позволяет собой манипулировать. Он наотрез отказался выполнить то основное требование матери, которое, как он привык думать, не могло реализоваться никогда, но не смел разрушить все ее надежды и даже не найти для нее адреса Дженни Хилтон. Все говорило ему, что он должен отказаться и выдержать бурю, которая за этим последует. Но он был один, без союзников, даже в лице собственной жены.
— Мамочкин сыночек вернулся домой? — протянула Стэфани, когда он вошел в дом. Она, как кошка, свернулась на диване, грим у нее на лице был безукоризнен, как у продавщицы парфюмерного магазина, тщеславие подсказывало ей, что она всегда должна выглядеть совершенной. — Нет, это ведь не мамочка, это мамуля. Старая тетушка Кершоу, брентвудская стерва. — Каждый вечер, возвращаясь домой, он не знал, в каком настроении застанет свою жену. Обычно она была полна равнодушия, иногда же сознательно выводила его из равновесия приливом забытой теплоты. В этот вечер она была во всеоружии и изготовилась к схватке. Истекший день стал серией мелких огорчений: в магазине на Бонд Стрит попалась грубиянка-продавщица, специальный парикмахер не мог сразу обслужить ее собаку, приятель отменил встречу за ланчем. Она и так пребывала в унынии из-за охлаждения одного из своих любовников, явно начинающего ей врать и уклоняться от свиданий. Пригоршня незначительных неприятностей воспламенила ее ядовитый темперамент.
— Не называй ее так! — устало попросил он, направляясь через комнату к бару. Из-за бесконечных поражений злость его перешла в тупое бессилие, постоянную готовность уступать. — Что бы ты о ней ни думала, она все равно остается моей матерью. И тебя никто не просит вмешиваться.
— Конечно, нет. Я должна все время сидеть дома одна, — согласилась она, — дожидаться, когда ты придешь, чтобы подать горячий обед.
— Но это же всего раз в неделю, — рука, в которой он держал стакан, задрожала, и он налил больше виски, чем намеревался. Он решил напиться.
— Смываешь следы от нее? Неудивительно. Она наверняка моется не чаще раза в месяц.
Небрежное издевательское замечание ужалило его, как если бы ему налили кислоты на рану. Он все еще стоял, повернувшись к ней спиной, так что она не видела, как его лицо, захваченное спазмом боли, передернулось. Он чуть не закричал. Перед его глазами, яснее, чем стакан, который он держал в руке, возникла ванная в доме на Этрурия Стрит и его мать, склонившая голову над раковиной. У нее были длинные каштановые волосы, как у принцессы из лучшей книжки с картинками. Безоговорочная, полная доверия детская любовь захлестнула его, и он едва сдержался, чтобы не повернуться и не запустить стакан в лицо жены. Какой бы ни была его мать, она никогда не бывала грязной. Приступ гнева вновь сменился холодным равнодушием. Не сказав ни слова, он вышел, и Стэфани услышала, как он прошел через холл и открыл дверь своего кабинета. Она не чувствовала сожаления по поводу сказанного, только испытала садистское удовлетворение, обнаружив новое средство причинять ему страдания, которое запомнила и приберегла на будущее.
Закрыв за собой дверь, Тэрри конвульсивно всхлипнул, подавляя ярость. Несколько секунд он чувствовал дурноту, затем ему стало легче, он подошел к письменному столу, взял телефонный справочник и нашел номер частного сыскного агентства, обслуживающего свою компанию.
— Элан? Это Тэрри Кершоу, — он сам удивился, как естественно звучит его голос. — Мне нужно, чтобы ты выполнил работу лично для меня, а не для компании. Я хочу, чтобы ты кое-кого отыскал.
Через пять минут, договорившись, — его предупредили, что понадобится какое-то время, — он повесил трубку и откинулся на стуле. Дело сделано, и его надо обдумать. Если Элан найдет Дженни Хилтон, то он скажет матери. Ничего плохого здесь нет. Если она потом что-нибудь сделает без его ведома, он за это не отвечает. А вот как почувствует себя дорогая Стэфани, оказавшись в шкуре женщины, у которой свекровь… Оставим это. Подумаем о другой мести.
— Удалось что-нибудь выяснить? — спросил Малтрэверс, пододвигая стул и садясь рядом с Мэтом Хофманом. Репортер оторвался от заметки, которую он набирал на компьютере марки «Атекс», и потянулся за блокнотом.
— Полиция не для печати признает, что вначале они думали, что это могло быть преступлением, — начал он. — Но им не удалось это доказать. Они подозревали, что убийца — Тед Оуэн, но в тот вечер, когда погибла его жена, он находился в своем агентстве с клиентами. Он был на глазах у свидетелей два часа — с пяти.
— Все время? — перебил Малтрэверс. — Он не выходил, хотя бы на несколько минут? Отсюда до Тотнэм Корт Роуд пешком — меньше пяти минут.
— Если выходил, это значит, что три очень уважаемых представителя одного из пяти крупнейших в Великобритании банков лгут. С начала переговоров никто из них не покидал комнаты, не выходил даже в туалет. Он никак не мог это сделать.
— А Дафна Джилли?
— Некоторое время с ней дело было интереснее. Она вышла из ОГМ около пяти пятнадцати, как обычно, и пришла в «Гроучо» около шести. В промежутке ходила по магазинам на Оксфорд Стрит.
У Малтрэверса в глазах засветился интерес.
— Со стороны Тотнэм Корт?
— Да, — согласился Хофман. — В магазинах было много народу, она заходила и выходила, так ничего толком и не купила. Возможности у нее были, но не было мотива. Они с Оуэном договорились, что поженятся, но его жена заупрямилась насчет развода. С другой стороны, в конце концов он мог дождаться момента, когда их разведут и без ее согласия, и они с Дафной готовы были подождать. Мне подумалось, может, она беременна, но даже если так…
— Нет, — перебил Малтрэверс, — Оуэн не может иметь детей, поэтому у них с Кэролин их и не было. Я это знаю от ее подруги.
— Но это было только предположение.
— И сколько ни ломай над этим голову, никак не придумаешь мотива, из-за которого один из них хотел бы убить Кэролин Оуэн. В вопросе о разводе она проявила ослиное упрямство, но это не такая проблема.
— Не упрямство, — поправил Малтрэверс, — а тяжелый клинический случай римско-католического сознания.
