Росс Макдональд - Чисто семейное дело
— В Рино?
— Да. Часть лета я провел в Неваде. Кстати, это второй факт моей биографии, который я не хотел бы афишировать.
— Вы были тут с Лаурой?
Он опустил глаза.
— Она жила со мной несколько недель, но мы еще не были женаты. Это решение дорого нам обошлось: для Лауры оно означало гибель карьеры, а для меня — конец жизни с матерью.
— Понимаю вас, и все же надо было рассказать мне о вашей встрече с Хелен и Фоули в прошлом месяце.
— Да, прошу прощения. Но я влюблен в Лауру и очень боюсь всего, что хотя бы косвенно угрожает нашему союзу.
— В каких отношениях были Хелен и Фоули?
— Не более, чем в дружеских. Откровенно говоря, меня это удивляло, я никак не мог взять в толк, чем он ее привлек. Возможно, тем, что был моложе.
— Хелен знала о вашей любви к Лауре?
— Нет, конечно.
Мы допили «бурбон». В холле Бредшоу нервно пожал мне руку и побежал вверх по лестнице, прыгая через две ступеньки.
— А я уже выяснил, что за дама приехала вместе с Бредшоу, — похвалился Эрни, когда мы вышли из мотеля и сели в машину.
— Это его жена.
— Вот как? А ты вроде говорил, что он холостяк.
— Я и сам только что узнал. Брак пока держится в тайне: Бредшоу боится расстроить мамочку и лишиться наследства.
Некоторое время Эрни молча крутил руль. Наконец я решился.
— Эрни, тебе придется провести проверку по линии Бредшоу.
— А что, разве женитьба превратила его в подозреваемого?
— Нет. По крайней мере пока. Однако он скрыл, что был в Рино прошлым летом и встречался тут с Хелен. Я хочу точно знать, чем он занимался тут в августе. Фоули он сказал, будто вел научную работу, но мне в это не верится.
— Почему?
— Человек, защищавший докторскую в Гарварде, скорее поедет заниматься наукой в Беркли или Стэнфорд. Кроме того, проверь и Фоули. Узнай точно, за что его выгнали с работы.
— Это будет нетрудно. Завтра же сделаю.
В этот вечер мы допоздна засиделись у Эрни. Кончилось тем, что уже под утро я громогласно читал хозяевам стихи о чреде ушедших в вечность дивных лет: уезжая от Хофмана, я по его настоянию захватил с собой журнал в рыжей обложке. У меня сложилось впечатление, что, давая мне его, старый полицейский преследовал какую-то еще неясную для меня цель.
Позже, уже лежа на кровати в комнате для гостей, я снова перелистал журнал и нашел еще одно стихотворение, всего восемь строк проникновенной любовной лирики, подписанных только инициалами Дж. Р. Б. Стихи мне понравились, и за завтраком я прочел их вслух. Филис с тоской призналась, что завидует женщине, которой они посвящены. В полдень Эрни отвез меня в аэропорт, и я сел на реактивный лайнер, вылетавший в Лос-Анджелес. В газете, купленной на борту, говорилось, что Томас Макджи разыскивается полицией для допроса по делу об убийстве Хелен Хагерти. Имя Долли Кинкайд не упоминалось вовсе.
24
— Рад, что вы нашли общий язык, — сказал я, подходя к столику, за которым трапезничали Алекс Кинкайд и Джерри Макс.
— Я тоже, — Алекс улыбнулся. — Мистер Макс — парень что надо.
Джерри махнул рукой.
— Бросьте, я еще ничего не сделал. Ходил, правда, к Джилу Стивенсу, но старик отослал меня в судебный архив. Сегодня ближе к вечеру отправлюсь туда. Что касается миссис Кинкайд, — тут он краем глаза взглянул на Алекса, — то из нее тоже слова не вытянешь.
— Стало быть, ты уже с ней говорил?
— Пытался.
— А полиция еще до нее не добралась?
— Ходят слухи, что сегодня, как только сделают баллистическую экспертизу, шериф нагрянет в клинику. Похоже, у них что-то не клеится, потому что вся компания до сих пор торчит в тире в подвале здания суда.
— Может, пуля разлетелась на осколки? При выстреле в голову это обычное дело. Или тяжесть подозрения опять переместилась на Макджи. В газетах пишут, что он объявлен в розыск.
— Да, еще вчера. Сейчас-то он, наверное, уже в Мексике.
В этот миг в ресторан вошли две пожилые дамы. Окинув взглядом длиннющую очередь, ждущую, пока освободятся столики, они повернулись и зашагали прочь. В одной из них я узнал миссис Хофман, а вторая, к моему удивлению, оказалась вдовой Люка Делони. Извинившись, я выскочил из ресторана и на почтительном расстоянии двинулся следом за ними к центру города. У меня колотилось сердце. Еще бы, ведь теперь я точно знал, что убийства Делони и Хелен тесно связаны друг с другом, причем это было отлично известно и вдовушке: ее поспешный приезд в Пэсифик-Пойнт — лучшее тому доказательство!
Они прошагали два квартала по главной улице и свернули в какой-то ресторанчик. На противоположном тротуаре стояла табачная лавочка. Я внимательно изучил все рекламы в витринах, купил пачку сигарет и принялся пускать дым. На четвертой сигарете старушки наконец вышли из ресторана и, распрощавшись, двинулись в разные стороны. Миссис Хофман — на юг, к гостинице, а вдовушка — на север, по направлению к зданию суда. Не дойдя до него примерно полквартала, она свернула с главной улицы и исчезла за стеклянной дверью адвокатской конторы «Стивенс и Огилви». Я прошествовал до угла и чинно сел на скамью возле автобусной остановки. Вскоре к конторе подкатило такси. Миссис Делони села в него и уехала, а я, записав номер машины, толкнул стеклянную дверь и отправился в гости к старому адвокату.
— Моя фамилия Арчер, — представился я седовласой секретарше. — Я бы хотел видеть мистера Стивенса.
— К сожалению, через десять минут патрон уходит обедать и больше не вернется в контору.
— Речь идет о расследовании убийства.
— Понимаю. Я попытаюсь устроить вам пятиминутную встречу, идет?
— Идет.
Она связалась со Стивенсом по телефону, после чего жестом пригласила меня пройти в кабинет. Я немало подивился его размерам и роскоши. Сам Стивенс восседал за столом красного дерева и любовался стеклянным шкафом с кубками, завоеванными на состязаниях яхтсменов. Адвокат чем-то напоминал льва: властные губы, густые брови, нависшие над бледно-голубыми глазами, крупная массивная фигура в голубом твидовом костюме и сорочке с ярким галстуком-бабочкой.
— Закройте дверь и садитесь, — промурлыкал он.
Я опустился на софу и начал было подробно рассказывать, зачем пожаловал, но адвокат тут же оборвал мой монолог.
— У меня всего десять минут, — зычным голосом произнес он. — Я знаю вас, мистер Арчер, и догадываюсь, что вам от меня нужно. Вы хотели бы обсудить дело Макджи, так?
— И дело Делони тоже.
Он удивленно вскинул брови. Иногда, чтобы получить нужные сведения, приходится выкладывать уже собранную информацию, поэтому я кратко рассказал ему все, что смог узнать о Люке Делони. Едва дождавшись окончания рассказа, адвокат подался вперед и спросил:
— Так вы полагаете, что смерть этого человека связана с убийством Хелен Хагерти?
— Похоже, что так. Хелен жила в доме, принадлежавшем Делони, и утверждала, будто бы ей известен свидетель убийства.
— Странно, что вдова промолчала об этом, — задумчиво сказал Стивенс. — Но почему вы решили прийти ко мне? Чем я могу быть полезен?
— Вы защищали Тома Макджи. Гибель его жены — второе звено в цепи убийств. Сначала Делони, потом она и наконец — Хелен Хагерти. Полиция пытается снова взвалить вину на Макджи или его дочь, а я уверен, что он был невиновен десять лет назад и сейчас тоже.
— Однако присяжные держались другого мнения.
— Что тому причиной, мистер Стивенс?
— Не могу сказать, чтобы мне было приятно вспоминать о прошлых неудачах.
— Однако в данном случае налицо связь с совсем недавними событиями, — возразил я. — Дочь Макджи признала, что дала ложные показания на суде и тем самым засадила отца за решетку.
— Правда? Поздновато она спохватилась. Я хотел, помнится, подвергнуть ее перекрестному допросу, но Макджи запретил. Моя ошибка состояла в том, что я слишком уважительно отнесся к воле обвиняемого и послушался его.
— Почему он не хотел допроса?
— Кто знает… Скорее всего, из чувства родительской любви. Возможно, решил, что девочка и так уже достаточно настрадалась. Десять лет тюрьмы, по-моему, слишком уж высокая цена за такую деликатность!
— Вы убеждены, что Макджи был невиновен?
— Безусловно. То, что его дочь призналась в лжесвидетельстве, отметает последние сомнения, однако я прошу вас не придавать огласке это мое высказывание.
— А я, напротив, считаю, что его необходимо обнародовать. Это поможет нам разыскать Макджи, который ударился в бега. Я бы хотел задать ему несколько вопросов.
— Какого рода?
— Во-первых, меня интересует, кто был любовником Констанции. По-моему, этот человек тоже сыграл в деле свою роль.
— Я думал о нем как о возможном убийце, но судья запретил мне поднимать этот вопрос в том случае, если Макджи не даст свидетельских показаний, что в сложившихся обстоятельствах было крайне нежелательно. Всякий любовник в таком деле — палка о двух концах. С одной стороны, его наличие частично снимает с подсудимого подозрения, но с другой объясняет и подкрепляет мотив. Второй моей ошибкой было стремление добиться полного оправдания.
