Александр Аннин - Хромой пеликан
И еще – успеть бы получить сегодня миллион фунтов стерлингов.
Глава тридцатая
Центральная гостиница города так и называлась – «Центральная». Здесь барменом работал Шурик – давний знакомый Сергея, а можно сказать, и напарник по работе.
Дело в том, что несколько лет назад Сергей, ошалев от безденежья и невыездного образа жизни (который, собственно, был прямым следствием упомянутого безденежья), по случаю устроился в вагон-ресторан. И деньжат подмолотить, и мир посмотреть.
Особых поварских навыков здесь не требовалось, равно как и высокопрофессионального умения обслужить. Под стук колес, в походных, в прямом смысле, условиях пассажиры прощали работникам вагона-ресторана многие огрехи, если не все. И чаевые платили вполне приличные: видимо, сменяющиеся за окном пейзажи, предвкушение встреч и радость разлук побуждали захмелевших посетителей к филантропии и недопустимому в обычной, стационарной жизни мотовству.
Там-то, в вагоне-ресторане, Сергей и познакомился с Шуриком. Шурик, никогда не унывающий жизнелюбец, весело рубил мясо, перешучивался с дородной буфетчицей, травил байки по любому поводу. В нескончаемом пути-следовании это был незаменимый товарищ.
Всякого насмотрелся будущий дизайнер-технолог за полгода скитаний по просторам бывшего СССР. Однажды поздней осенью на Южном Урале они с Шуриком выскочили на какой-то станции, чтобы обменять бутылку водки на банку соленых огурцов.
– Огурчики здесь – наипервейшие, – сообщил напарнику опытный Шурик.
«Мировым закусоном» торговал столетний дед в телогрейке и валенках. Испробовав хрустких, ядреных на вкус огурцов и произведя желанный обмен, Шурик подмигнул колоритному старикану:
– Слышь, дед, ты, наверное, еще гражданскую войну помнишь?
– Помню, как не помнить, – степенно отвечал дедок, засовывая за пазуху бутылку. – Н-да, парни… Много здесь наших полегло. Но и красным тоже досталось!
Сколько раз они меняли продукты и водку на роскошные сервизы в Гусь-Хрустальном, на ковры в Волгограде, на обувь в Казани, на мед в Башкирии…
– Людям зарплату собственной продукцией выдают, – пояснил Шурик. – А куда ее девать?
На здешнем рынке сбыта нет, все уже наелись этим неликвидом.
В Саратове новый приятель Сергея пачками сдавал доллары местным барыгам: курс продажи американской валюты в этом приволжском городе был значительно выше, чем в Москве, где означенные доллары Шуриком закупались. Из Астрахани Шурик и Сергей ведрами возили браконьерскую черную икру, и Шурик с максимальной выгодой пристраивал ее в рестораны родного города, ни разу не обделив напарника.
Как-то ночью посреди казахстанской степи, на забытом Богом полустанке, двери вагонаресторана облепили местные жители – протягивали пачки тэнгэ, ослепляя Сергея автомобильными фонарями. Шурик, не считая, принимал деньги, раздавал заранее расфасованную по пакетам снедь: бутылка водки, кусок мерзейшей полукопченой колбасы, плавленый сыр, помидоры, банка сайры, майонез…
– Вот ведь голодный край, – покачал головой Шурик, когда поезд, простояв каких-то две минуты, двинулся дальше. – Поселок газовиков, между прочим. Денег у всех – лом, а продукты сюда привозят хорошо, если раз в месяц. Вот и штурмуют поезда, жрать-то надо. В Алма-Ате этот мусор, – он указал на тэнгэ, – на доллары поменяем.
Особенно запомнился случай в предгорьях Киргизии. Среди бела дня, когда поезд замедлил ход на крутом вираже, вагон-ресторан с гиканьем и пальбой атаковала стая разряженных в меха всадников. Из книжек Сергей знал, что киргизские конники – самые безжалостные головорезы, каких только видел свет. Недаром наряду с Дикой дивизией они были главной ударной силой Белой армии. Будущему дизайнеру-технологу стало дурно.
Одна пуля вдребезги разнесла окно на крошечной кухне, и послышался крик «предводителя команчей»:
– Открывай дверь!
Передовые всадники уже поравнялись со ступеньками тамбура и готовились вспрыгнуть на подножку.
Все это, наверное, было ужасно похоже на вестерн, однако Сергею подобные романтические сравнения в голову не приходили: его конечности заледенели от ужаса. Громко визжала буфетчица…
– Водочки захотелось? – азартно выкрикнул Шурик. – Ща-ас, ща-ас, подождите…
Он ловко вынул из-под плиты невесть как оказавшийся там укороченный автомат Калашникова, передернул предохранитель и высунул ствол в зияющее дырой окно. Выпустил длинную очередь. Несколько всадников попадали на землю, другие отстали, сбились в кучу – видимо, для совещания.
Поезд стремительно набирал ход.
Сергей, придя в себя от пережитого потрясения, сказал:
– Ты же нескольких человек поранил, а может, кого-то и убил!
– Ну и что? – удивился Шурик, встретив такую черную неблагодарность.
– Не проще ли было им ящик водки вынести?
– Еще чего! Обойдутся.
– Да ведь нас арестуют на первой же большой станции!
– Не арестуют. Эти узкоглазые кентавры, которые на нас напали, совершенно неграмотные. Стало быть, название поезда они прочитать не могли. Часов и минут они тоже не разбирают. А поездов в это время тут ходит по два в час. К тому же, не в местных обычаях обращаться за помощью в милицию…
– А откуда у тебя автомат? – продолжал допытываться Сергей.
– Оттуда, – усмехнулся Шурик. – Год назад у нас в каком-то вагоне десантура подгуляла, а бабки быстро кончились. Ну и взяли у меня выпивку под залог автомата. Только потом так и не забрали. Забыли, видно.
– Так их же, наверное, под трибунал отдали!
– А мне-то что за дело! – рассмеялся неунывающий оптимист Шурик.
Глава тридцать первая
Последний раз Сергей виделся с Шуриком года два назад, и при весьма примечательных обстоятельствах. Он шел в магазин за вином, и у самого входа его остановили два мужика в строительных робах.
– Земеля, возьми бутылку водки за полтинник, – протянул деньги один из работяг. – А то нам не дают, сам понимаешь…
Сергей слегка удивился: с каких это пор в местном винном не дают водку мужикам в рабочих спецовках? Неужели стали законопослушными? Но он, разумеется, проявил мужскую солидарность и купил страждущим пузырь паленой водяры. Вручив пойло «заказчикам», он двинулся было восвояси, но старший из рабочих цепко схватил его за локоть:
– А сдача? Сдачу давай!
Сергей опешил:
– Какая сдача? Вы что, мужики! Вы же мне пятьдесят рублей дали, я еще своих два рубля доплатил!
– Мы тебе пятикатник давали, козел! – прогнусавил младший вымогатель. – Пятьсот рублей одной бумажкой, сука! Гони сдачу.
– Сам ты козел! – выпалил Сергей, и тут же почувствовал, как в ляжку ему уткнулось чтото острое.
– Я вот сейчас тебе бедренную артерию проколю, – ласково пообещал старший. – Никакая «скорая» не спасет. Ты труп!
– Все ясно, – сказал Сергей. – Вы – гоп-стопники. Только, мужики, денег у меня в самом деле нет.
Он почти не испугался: на вираже в предгорьях Киргизии было куда страшнее.
Гоп-стопники бегло осмотрели фирменный прикид Сергея, и старший резюмировал:
– Пойдешь с нами. И не вздумай дергаться.
Они взяли его под руки с двух сторон, и младший проблеял в ухо Сергея, обдав его тошнотворной вонью изо рта:
– Нам тебя пришить – как два пальца обоссать. Нам терять нечего. Мы только вчера с зоны слиняли, от «хозяина».
Сергей вспомнил, что по местному телевидению действительно сообщали о побеге из лагеря двух осужденных рецидивистов.
Они шли по нескончаемому подземному переходу, и вдруг Сергей увидел Шурика, танцующей походкой шедшего навстречу. Бывший напарник по вагону-ресторану бурно обрадовался встрече:
– Привет, Серега! Сколько лет, сколько зим! Куда путь держишь?
И кивнул насторожившимся грабителям:
– Здорово, мужики.
– Да вот, у меня с полтинника четыреста пятьдесят рублей сдачи требуют, – сообщил Сергей.
– Правда? – развеселился Шурик. – Ну, это ерунда. Я заплачу.
Гоп-стопники мгновенно оценили ситуацию: к ним в руки плыла неожиданная воровская удача. На левом запястье Шурика матово блеснул золотой «Ролекс», на безымянном пальце правой руки красовалась массивная печатка с бриллиантом, а явно непустой дипломат из крокодиловой кожи сулил «приличные наличные». Что и подтвердил этот глупый богач, расстегивая чемоданчик:
– Сейчас, мужики. Четыреста пятьдесят рублей – это не проблема. Это мелочь. Сейча-ас…
Старший уголовник показал Шурику финку:
– И ты тоже пойдешь с нами. Там разберемся, сколько с тебя.
– Сейча-ас… – бормотал Шурик, будто и не слышал обращенных к нему слов. – Четыреста пятьдесят рублей – это семечки…
Дальнейшее произошло в доли секунды. Небольшой титановый топорик, очутившийся в руке Шурика, дважды рассек воздух, и оба гоп-стопника, сраженные ударами плашмя в висок, повалились на бетонный пол безлюдного перехода.
