Светлана Алешина - Они написали убийство (сборник)
— Как хоть выглядит этот Лектор? — переспросил Костыль.
Бельман, жутко гримасничая и жестикулируя, описал, как мог, внешность мужа Марины Николаевой.
— Писатель? Муж писательницы? — недоверчиво переспросил Костыль. — А где он тусуется?
— Да не знаю я, поэтому и спрашиваю, — раздраженно ответил Бельман, пораженный тупостью панка.
— Нет, я всех таких чуваков знаю, — с убежденностью заявил Костыль. — Даже так называемых одиночек.
Он даже слегка обиделся, что ему не доверяют в таком значимом для него вопросе.
— Ладно, спасибо, извини за беспокойство, — галантно сказал Крылыч. — Свободен!
Костыль пожал плечами и, обняв свою девушку за плечи, таким же шатающимся шагом удалился к своему столику.
Крылыч же позвал двух других юношей и задал им все тот же вопрос относительно таинственного Лектора. Неформалы корчили рожи, пожимали плечами, чесали в недоумении затылки, но так ничего вразумительного по существу вопроса и не сказали.
Ларисе стало абсолютно ясно, что человек по кличке Лектор, если и существует, то никто о нем в хипповском мире Тарасова ничего не знает. И если это был так называемый хипан-одиночка, то очень тщательно законспирированный.
Бельман, неудовлетворенный результатами поисков, явно загрустил, так как почувствовал, что может лишиться благосклонности Ларисы. Он с тревогой смотрел на нее и мучительно ломал голову, что бы еще предложить.
— Значит, в неформальной среде Лектора никто не знает, — задумчиво произнесла Лариса, просто констатируя факт.
— Увы, — развел руками Бельман. — Я даже не знаю, где его еще можно поискать. Если только случайно где встретится.
— На случайность, к сожалению, рассчитывать не приходится, — возразила Лариса.
Она уже поняла, что шансы найти Лектора резко упали, и теперь обдумывала другой вариант. Лариса вспомнила о еще одной ниточке, потянув за которую, очевидно, и можно было что-то выяснить.
— Андрей, — Лариса сама пришла на помощь приунывшему Бельману, — помните, вы говорили мне, что провожали на вокзале Владу Альтову в Санкт-Петербург?
— Ну да, — Бельман с готовностью встрепенулся и поднял глаза.
— А не могли бы вы мне подсказать, где ее можно там найти? Может быть, она что-то говорила?
Бельман наморщил лоб, пытаясь сквозь алкогольные пары воссоздать в памяти разговор с Владой и вычленить из него полезную информацию. Но похоже, это плохо ему удавалось.
— Вы знаете, — признался он, — с Владой вообще очень трудно разговаривать. Она то вроде нормально рассуждает, то вдруг загоняться начнет, а то просто от смеха заходится. Она же ширяется, чего от нее ждать? Помню только, она говорила, что, мол, друзей у нее там полно и пропасть ей не дадут. А раз полно, значит, в подобных неформальных притонах о ней должны будут что-нибудь сказать. Тем более Владка — она общительная, в тени сидеть не станет.
— А вы ведь знаете кого-то из местных ее друзей? — вспомнив о патологической общительности самого Бельмана, поинтересовалась Лариса.
— Конечно, знаю.
— Так, может, кто-то из них сможет сказать, куда она конкретно собиралась? Может быть, у кого-то даже адрес ее есть?
— Да это узнать в принципе не проблема. Только на это время нужно.
— Время я вам дам, но попрошу все-таки поскорее. Как узнаете что-нибудь, позвоните мне, пожалуйста. — И Лариса протянула Бельману две купюры по пятьсот рублей.
Бельман просиял, встал, галантно поклонившись и приложив руку к груди, после чего, исчерпав запас правил этикета, стал переминаться с ноги на ногу, не зная, как еще выразить свою благодарность.
— Не стоит, — улыбнулась Лариса. — Вы, главное, постарайтесь.
— Конечно, конечно. Как можно! — Бельман был готов рыть землю.
— А теперь пойдемте отсюда. — И она встала из-за столика.
Бельман схватил было пакетик с недоеденными чипсами, потом в нерешительности потоптался, бросив взгляд на две пятисотки, зажатые в кулаке, после чего махнул рукой, небрежно кинул чипсы обратно на столик и двинулся вслед за Ларисой, которая уже выходила из кафе.
Очутившись на улице, она облегченно вздохнула, вырвавшись из душной обстановки кафе. Она распрощалась с Бельманом и поехала на работу, условившись, что он позвонит ей домой.
* * *Бельман позвонил Ларисе в девять вечера, будучи абсолютно пьяным.
— Ты просто не представляешь, в какую чудовищную историю я попал! — радостно заорал он в трубку, видимо, считая, что разговор с Ларисой — это то же самое, что и разговор с одной из его подружек-ровесниц.
— В какую же? — подивилась Лариса, не став в данный момент указывать Бельману на пробелы в его воспитании.
— И знаешь, из-за кого? — не слушая ее, продолжал вопрошать Бельман.
— Из-за кого? — механически спросила Лариса.
— Конечно же, из-за этого кошмарного алкоголика Макушкина! — восторженно провозгласил Бельман.
— Неужели? — не поверила Лариса. — Неужто такое возможно?
— Ох, с Макушкиным все, что угодно, возможно. Вот ведь пьянь! Представляешь, пошел я во второй половине дня по разным тусовкам — ну, как ты меня просила — и вдруг вижу, как из одного кафе выходит этот жалкий урод. И папочку под мышкой держит, как порядочный. А сам уже успел чудовищно нажраться. И конечно, давай меня подговаривать. Сам спился и других теперь подначивает! — возмущению великого трезвенника не было предела. — Короче, я говорю, ты, мол, как хочешь, а я не пью. И тех, кто пьет, я презираю. Он не поверил и предложил поспорить. Пригласил меня в это же кафе, заказал водки. Я отказался. Он сам выпил. В другое меня повел, я тоже отказался. В общем, в пятом по счету кафе Макушкин убедился в твердости моего характера и признал, что проспорил.
— А на что вы спорили-то? — невольно заинтересовалась Лариса, сама дивясь силе характера Бельмана.
— На три бутылки водки! — последовало гордое заявление, после которого Лариса не смогла удержаться от смеха.
Бельман не заметил ее реакции и продолжал рассказывать свою «чудовищную историю». Лариса тем временем ожидала, когда схлынет эта волна впечатлений и можно будет перейти к главному вопросу повестки дня. Она уже знала, что пока Бельман не вывалит все, чем наполнено его сознание в данный момент, говорить о деле с ним бесполезно. Поэтому она терпеливо слушала продолжение.
Они с Макушкиным остались в этом самом пятом по счету кафе и там же оприходовали оные три бутылки водки. Время писатели провели очень культурно, называя друг друга Федором Михайловичем и Львом Николаевичем.
— А знаете ли, досточтимый Федор Михайлович, что ваше «Преступление и наказание» — форменное дерьмо? — раскачиваясь на стуле, радостно вопрошал Бельман, который был, конечно, за Льва Николаевича.
— Ох, а уж ваша… ваше… — Пьяненький «Федор Михайлович», однако, никак не мог вспомнить ни одного из названий произведений своего визави, поэтому реплика Бельмана так и осталась без достойного ответа.
Потом они оба прицепились к молоденькой официантке, спрашивая, знает ли она, кто из двух великих русских писателей был психически больным.
— Оба, — покосившись на них, ответила девушка, имея в виду, очевидно, самих спрашивающих.
— Вас в психушку не забрали? — полюбопытствовала Лариса.
— Нет, что ты! — с негодованием ответил Бельман. — А после нас чуть было не забрали менты. Еле ноги унесли. Я сразу же поспешил сесть в машину, добрался до дома и вот звоню…
— А Макушкин? — забеспокоилась Лариса.
— А этот кретин пускай ходит пешком, — резюмировал Бельман.
Лариса поспешила воспользоваться паузой в разговоре и сказала:
— Все это, безусловно, чудовищно…
— Чудовищно! — сразу же подтвердил Бельман.
— …Тем не менее безумно интересно, — продолжала Лариса, не давая Бельману углубиться в рассуждения, — но меня интересует вопрос насчет Влады. Тебе удалось что-нибудь узнать?
— Конечно, конечно, — заторопился Бельман. — Макушкин заметил в одном из кафе ее приятеля, того самого, что провожал ее на вокзале в Питер. Ну, мы ему налили и узнали, где она там остановилась. Сначала он говорить не хотел, но слово за слово, и язык его развязался. Можешь записать адрес…
— Да-да. — Лариса взяла ручку и записала координаты Влады в Петербурге.
— Как я понял, — продолжил Бельман, — этот долговязый собрался жениться на этой дуре и умереть с ней в один день… От передозировки! — И он пронзительно засмеялся. — А еще с нами случилось вот что…
— Ну что ж, спасибо, Андрей. — Лариса решительно прервала Бельмана. — Искренне желаю вам больше не попадать ни в какие чудовищные истории!
Произнеся эту фразу, она повесила трубку. После телефонного разговора она еще некоторое время размышляла, сидя на кухне и потягивая коктейль «Эспрессо». Она посмотрела на часы — время стремилось к десяти. Следовательно, еще не совсем поздно для того, чтобы навестить Державина. К тому же Ларисе не давала покоя новость о беременности Татьяны.
