Светлана Алешина - Хит сезона (сборник)
Но Эдик словно ждал этого прыжка Рыжего. Потом, вспоминая этот эпизод, я поняла, что Эдик не только ждал этого прыжка, он и сам спровоцировал Рыжего на эту попытку побега, демонстрируя ему свою рассеянность и беспечность. Рыжий поверил и прыгнул в воду.
Эдик даже не пошатнулся от толчка Рыжего, но прыгнуть ему разрешил. Не в его правилах было оставлять врага несломленным.
Он должен был растоптать противника, уничтожить его последние силы к сопротивлению, лишить его воли. И действовал всегда по принципу: ничто так сильно не развито в нормальном человеке, как инстинкт самосохранения. И если его поставить перед лицом смерти, человек согласится на все, лишь бы ее избежать. Не знаю, может быть, он и прав.
Эдик спокойно смотрел, как Рыжий лихорадочно плывет к катеру, который был от него метрах в двадцати. Потом спокойно поднял пистолет и выстрелил в сторону «Прогресса». Я услышала, как пуля чиркнула по металлическому корпусу и ушла в воду.
Мужчина, загоравший на катере, подскочил как ужаленный. Он, вероятно, был наслышан о разных историях на Волге, кончавшихся исчезновением людей, пропажей лодок, перестрелками и убийствами. Его «Прогресс» взревел и уже через пять секунд мчался в сторону тарасовского моста через Волгу, где река была гораздо более оживленной, чем здесь.
Рыжий, поняв, что катер ушел вместе с его надеждой на бегство, растерянно закрутился в воде на одном месте. Он прекрасно понимал, что шансов доплыть до берега и уйти от нас у него нет.
Оставалось только вернуться в нашу моторку, но Эдик не собирался, оказывается, так просто завершать эту историю с неудавшимся побегом.
– Иван, канистру! – приказал он.
Иван передал ему канистру с бензином. Я заметила, что на носу лодки стоят еще две большие канистры. Но не понимала еще, что задумал Эдик.
– Вокруг него, медленно! – приказал Эдик, и Иван, заложив руль вправо, повел моторку по кругу, оставляя Рыжего в центре.
Эдуард спокойно лил в Волгу бензин из канистры. В воздухе стоял резкий запах, а по едва колышащейся волжской воде расплывались радужные блики. Вылив одну канистру, Эдуард взялся за вторую.
– Что ты хочешь делать, Эдик? – спросила я не очень уверенно, поскольку Эдик все еще оставался командиром нашей временно объединившейся группы.
Эдик даже не обратил внимания на мой вопрос. Он вылил еще одну канистру.
Рыжий смотрел на него с ужасом, но не делал попыток вырваться, уплыть за пределы бензинового кольца. Подождав, когда канистра отплыла метров на десять от моторки и оказалась к Рыжему ближе, чем к нам, Эдик спокойно выстрелил в воду из ракетницы.
За мгновение до ослепительной вспышки, опалившей лицо волной жара, я увидела, как ныряет Рыжий, рассчитывая найти спасение под водой.
Но бензин горел большим костром, слегка сдвигающимся по течению, и Рыжему приходилось выныривать еще несколько раз внутри этого кольца. Его голова оказывалась в центре горящей бензиновой лужи, и мне казалось, что он уж и не выберется из этого плавучего костра.
Я посмотрела на Ромку. Он был явно испуган происходящим.
Остатки бензина прогорали на воде. Бензин горел клочками, лужицами, которые становились все меньше и гасли, превращаясь в точки.
Рыжий появился немного сбоку от нас после очередного нырка. Очевидно, когда он выныривал среди горящего бензина, ему не всегда удавалось вдохнуть воздух, потому что стоило ему показаться на поверхности, как он принялся неистово кашлять, не в силах даже отгрести чуть дальше от бензинового пятна на воде.
Эдик приказал Ивану подойти ближе к нему и багром подогнал бандита к лодке. Когда он зацеплял его руку наручником и пристегивал Рыжего к поручню на борту лодки, я увидела его побелевшее лицо, вытаращенные, вылезавшие из орбит глаза и судорожно раскрывающийся рот, хватающий воздух.
– К берегу! – приказал Эдик Ивану, и лодка пошла к песчаной косе, волоча по воде за собой Рыжего.
Когда мы причалили и Эдик отстегнул Рыжего от лодки, тот уже пришел в себя и попытался встать на мелководье. Но дрожащие ноги подогнулись, и он опять упал в воду. Тогда он пополз по дну, задирая над водой голову, словно большая черепаха, выбрался наполовину из воды и упал грудью на песок. Его начало рвать водой.
Эдик подошел к нему и, взяв за ворот рубашки, легко приподнял.
– Ты еще помнишь, где тебя ждет твоя любовница? – спросил Эдик. – Или тебя искупать еще раз?
Рыжий сначала отрицательно замотал головой, потом, побоявшись, что его поймут неправильно и вновь потащат в воде за лодкой, закивал утвердительно.
– Адрес! – потребовал Эдик.
Рыжий что-то забормотал, и Эдик наклонился к нему поближе, чтобы лучше слышать.
Сверху, с обрыва, донесся отдаленный свист. Зацепив Рыжего под мышки, Эдик и Иван побежали к оврагу. Виктор махнул нам с Ромкой рукой, и мы тоже пустились за ними.
– Нашумели мы тут здорово! – возбужденно крикнул на бегу Эдик. – Менты явились. Надо уходить. Тут как в ловушке. Дорога – одна.
К моему удивлению, прямо за догорающей дачей начиналась узкая грунтовая дорога, серпантином поднимавшаяся вверх по склону. Видно было, что ею не меньше года не пользовались, поскольку прямо между колеями уже прорастал кустарник.
За дачей стоял «газик», в который мы все вместе и загрузились.
Иван вновь оказался за рулем, машина взревела и рванула по дороге, то и дело круто заворачивая.
Сверху послышались выстрелы. Эдик толкнул Ивана в спину и приказал:
– Быстрее!
«Газик» взревел еще сильнее, и повороты стали мелькать быстрее. Иван водил машину виртуозно. Он ни разу не зацепил дерева, держался точно на накатанных годами колеях, и ни на одном повороте его не занесло, хотя преодолевал он их на максимально возможной скорости.
Выехав на ровное место, машина словно сбросила гири с колес и помчалась вперед, навстречу выстрелам.
Когда мы вырвались из-за деревьев к шоссе, я ужаснулась. Выезд на дорогу перегораживал грузовик, перед ним стояла милицейская «Волга», а на шоссе – точно такой же «газик», как у нас, только ментовской «канареечной» раскраски.
Перед «Волгой» стоял милиционер в офицерской форме и что-то кричал в мегафон, но за гудением мотора мне не было слышно, что именно.
Иван чуть затормозил у края деревьев, и в машину прямо на ходу влетел еще один парень – кажется, я его тоже прежде видела вместе с Эдиком.
– Опять Кузьмич сдаваться нас убеждает? – спросил Эдик. – Снова выследил?
– Ну! – выпалил парень. – И знает же, гад, что в него не будут стрелять, стоит спокойно.
Эдик усмехнулся.
– Нет, сдаваться им мы пока подождем. Мы еще не всю мразь в Тарасове истребили! Вперед! – скомандовал Эдик Ивану. – Давай, Ваня!
Наша машина помчалась навстречу милицейскому кордону, перегородившему выезд на шоссе. Не доезжая метров десять до стоящей впереди машины, Иван свернул на обочину и прямо по вспаханному полю пополз мимо стоящего на дороге грузовика. Эдик с Виктором открыли пальбу, создавая вид ожесточенной перестрелки.
На самом деле – я это прекрасно видела – они стреляли по колесам стоящих на дороге машин и пресекали попытки ответного огня, поднимая пулями пыль прямо перед головами лежащих на дороге милиционеров, старательно прижимающихся к земле.
Мне показалось, что мы едем по пашне целую вечность, хотя на самом деле прошло, наверное, не больше минуты, и мы уже оказались на асфальте, оставив позади приходящих в себя милиционеров и их машины с изрешеченными пулями колесами. Не избежал этой участи и «газик», стоявший на шоссе. Он, правда, попытался отъехать на простреленных шинах, но шофер с перепугу не справился с управлением, и «канарейка» слетела в кювет.
Дорога в Тарасов была свободна!
Но ехали мы по ней не больше минуты, только до первой развилки, которая вела в сторону от Волги. Как мне объяснил Эдик, некто майор Иван Кузьмич из шестого отдела давно уже сидит на хвосте у их маленького отряда, но не проявляет особого рвения, чтобы организовать их захват, например. Он просто приезжает на место проведения ими очередной операции – с некоторым, как правило, опозданием – и принимается уговаривать их в мегафон. Он прекрасно знает, что ребята Эдика ментов не убивают, и даже пользуется этим, создавая вокруг себя ореол бесстрашного мента, спокойно стоящего под пулями. Но вот на хвост он любит садиться. И если в самом начале нам удалось избежать преследования, то сейчас нас встретит наверняка вызванный Кузьмичем патруль, а тот уже привяжется надолго.
Иван свернул направо, и потом мы долго блуждали по каким-то грунтовым дорогам в начинающих сгущаться сумерках, меняли номерные знаки, высадили где-то Ивана, а его место за рулем занял Виктор.
Когда мы попали в знакомые мне места в черте города, на улицах горели фонари, а небо было уже совсем-совсем черным.
Перед тем как расстаться со мной, Эдик вынул из кармана диктофонную кассету и протянул мне.
