Владимир Бацалев - Убийство в «Долине царей»
— Валовой и Гидренко завтра переизберут тебя двумя голосами против одного и снимут сколько захотят.
— Тогда побегу к Цементянникову, наплету что-нибудь, пусть арестуют счет хотя бы на месяц.
— А когда переговоришь с Аредовым?
— Завтра… Или послезавтра… Садись скорей, автобус тронется.
Света Грань подумала, что если сейчас увезет Трипуна силой, то уподобится Гидренко, а кончит так же, как Алка, — у самого синего моря в разбитом деревянном корыте, навсегда запутавшись в неводе…
Перед институтом Грань, по старой привычке, прочла столбовое объявление: «Два студента ищут тяжелую физическую работу в ночное время. Интим не предлагать», — усмехнулась и стала еще решительней.
На кафедре она нашла Аредова, который сам с собой вел философский диспут:
— Почему все виды на земле борются за выживание? Разве муха понимает отличие между жизнью и смертью? Откуда таракан чувствует опасность? Или он реагирует замиранием на каждый движущийся предмет? То есть в природе двигаться может только он и тот, кто мельче?..
— Ну что, — перебила Грань, — будем организовывать с Трипуном фирму? Он согласен и дает первоначальный капитал. Только сегодня приехать не смог: у них контора сгорела.
— Сначала я организую для этих новых бизнесменов и рэкетиров в одной ряхе платные арифметические курсы с задачками типа: остаток ночи девочка Маша плакала навзрыд, так как, покидая публичный дом, хозяин супермаркета дал ей миллион жвачек, а ее подруге Лене — три миллиона. Пьяные родители часто били девочку Машу палкой по голове, и она не могла сосчитать, во сколько раз выше оценил хозяин супермаркета обслуживание ее подруги. А можешь ли ты? Да, ты, рожа! С кастетом под мышкой! И не смотри на меня так пристально стеклянным глазом, и не щелкай фисташки фарфоровыми зубами, а отвечай по сотовому телефону!..
— Ну хватит шуток, — сказала Грань, — давай серьезно.
— Мне такие курсы ближе как преподавателю со стажем. Вы лучше действуйте без меня моими прожектами. Организуйте благотворительный концерт популярной рок-группы в пользу голодающих студентов. Входная плата — банка мясных или рыбных консервов. Наши — десять процентов за идею.
— Зачем нам столько консервов? Они же портятся.
— Тогда организуйте общественный фонд по защите чести и достоинства культурного наследия. Например, обзовет кто-нибудь в печати нецензурно Бояна или Добрыню Никитича — под суд его, голубя, вместе с редакцией. И питаться с этого. Я буду читать газеты, а вы — бегать по судам. Вот готовые иски: в Туле открыли кооператив «Лев Толстой» по продаже оружия, новый сорт чая назвали «Маршал Жуков». Кто такой Микеланджело? Спроси любого малыша — «черепашка-нинзя». Только абсолютный кретин мог до такого додуматься. Наверное, прежде он работал в отделе нападений министерства обороны…
— А нельзя ли что-нибудь конкретное и ощутимое в ладонях?
— Ты не понимаешь: каждый человек должен украсть миллиард из воздуха! Это единственный способ спасти страну от колонизации. Это долг каждого честного гражданина. Не ждать, когда быдло продаст одну шестую, или теперь седьмую, или восьмую часть суши, а выступить дружными рядами купцов под прикрытием ограниченного контингента и систем ПВО. Теперь мне ясно: простые русские мужики, торгующие на Запад воздухом, должны спасти страну от расхитителей, потому что если посчитать, сколько в России было растрачено вхолостую народных сил, и востребовать эти силы, то оба берега Волги можно уставить пирамидами Хеопса. Надо же наконец браться за голову!
Грань выпила с Аредовым чай и назойливо разрешила проводить себя до метро. Аредов пребывал в весенней эйфории. Уже цвели вишни, под которыми мочились пьяные новоявленные Лопахины.
— Ты не представляешь, как глупы и ленивы на раздумья нуворишки! Вот посмотри на рекламу этого частного галантерейного магазина: «Скроем все недостатки вашей фигуры». На уродов он рассчитан, что ли?
— А как надо?
— «Подчеркнем все достоинства!» — хотя бы. Заглянем, откроем глаза котятам бизнеса? Это теперь в жизни главное — пустить пыль в глаза и карманы обчистить. А почему бы и вам не попробовать? Представь рекламу по телевизору: «В народе базарят: с милым и в шалаше рай. А если у вас шалаш от фирмы „Трипун энд Грань корпорейшн“? Сорок килограммов хвойных веток и четыре перекладины из нержавеющей березы! В комплект также входят котелок и две рогатины для приготовления пищи. Молодоженам — скидка, бомжам — поблажка»!
— Но все-таки встреться с Трипуном, пожалуйста.
— Но кем он мне будет служить? Мой товар — идеи, а добросовестный кладовщик из его головы никудышный. Она у Трипуна, конечно, большая, но и пользуется он ею, как слон: откатить бревно хоботом и уложить в штабель он способен, но мои требования к будущим подчиненным выше.
— Попробовать можно? Трипун совсем не такой, как ты думаешь. Он очень ответственный, он ждет поручений, вот и поручи.
— Лучше я напишу еще одно письмо, в котором выражу свое восхищение его терпением и исполнительностью. В конце каждого предложения я поставлю восклицательные знаки, они будут смотреться, как команда баскетболистов, провожаемая толпой поклонников.
— Ты можешь говорить серьезно? Как в прошлый раз.
— Ко мне пришла весна и прописалась, а у Трипуна — бесполое лето. Пусть подождет пару месяцев осени, позагорает, попьет пивка. А еще лучше — пусть уподобится японцу: найдет пару валунов в поле и сядет смотреть, как они растут.
— Ладно, мне пора, — решила Грань.
— Извини, домой не приглашаю. Боюсь, БЖ покусает тебя или поцарапает до крови…
Аредов пришел с цветами в квартиру, ставшую коммунальной, но еще сохранившую бытовые признаки сожительства, и сказал бывшей жене:
— Когда ты научишься запирать дверь от воров? Наверное, я не все о тебе знаю. Может, в детстве ты вовсе не скакала по ущельям, а провела на улице и кормилась щедростью помойки? Ты не встречала замков, когда приходила в гости на соседнюю свалку. Ведь и готовить там тебя не учили, по сей день питаешься от случая до чьей-нибудь милости.
— Хоть бы «привет» сказал.
— Знаешь, я презираю тебя до такой степени, что даже в самом благодушном настроении вместо «здравствуй» смогу выдавить лишь «пошла в жопу».
— Это мне? — увидела цветы и удивилась.
— С чего вдруг? — удивился. — Дочери.
— Значит, у тебя завелись деньги.
— Нет, я их сам завел назло и буду размножать в клетках, подкармливая мелочью.
— Только плати алименты на детей. Ты же сам говорил: «Эти дети мои, а не твои, потому что умеют доставать языком до носа, как и я, а ты не умеешь».
— Обратись в суд или по месту работы.
— Что мне с исполнительного листа! Этих денег даже на хлеб не хватит.
— А ты попроси у кого-нибудь, раз у бывшего мужа нет. Ты ведь привыкла. Хотя бы у своего поручика, пока он окончательно не сбежал. Знаешь чем он занимается? Цементянников рассказывал: просматривает объявления в газетах, едет смотреть квартиры на обмен или продажу и при этом ворует что-нибудь ценное. И попробуй поймай такого!
— Дрянь! Тебе просто завидно или обидно.
— А я поверил охотно. Разве порядочный здоровый человек при деньгах свяжется с матерью двоих детей? Он знает, что доброе имя матери — как забор, в котором достаточно одного лаза, чтобы вся конструкция потеряла смысл и приобрела видимость. Вот козел какой-нибудь — другое дело. А ты для него вроде эликсира молодости: напьется с утра и станет козленочком.
— Паразит! Скотина! Только изводить умеешь!
— Сейчас я вылью на тебя ушат холодной воды по методу Ганнушкина… И знаешь что, не ходи ты по квартире полуголая: я все-таки не железный Феликс. Купи себе какую-нибудь двубортную пижаму, чтоб меня от тебя еще сильней тошнило.
— Убила бы!
— Потерпи немного, скоро разъедемся, и ты сможешь спокойно лежать на высоких подушках в нестираных наволочках и с катехизисом разврата в руках шептать молитву: «Черти, сделайте мои грехи приятными».
— Ты на свои носки посмотри.
— Я уже видел утром. Показались слегка ношенные, а оказалось, даже слегка дырявые. Но это тебя уже не касается.
— А почему мы не можем просто быть друзьями?
— Я, понимаешь ли, уже свыкся с мыслью, что тебя в природе нет и никогда не было, а события твоей якобы жизни основаны на реальных фактах, не имеющих ничего общего с действительностью.
— Но ты хотя бы мог уважать меня как личность!
— Твоя личность — довесок к промежности, которую эксплуатируют все кому не лень. И ради этого терпят довесок.
— Я, между прочим, в турецкую фирму секретарем-референтом устроилась.
— Разве ты когда-нибудь ходила на работу? По-моему, тебя водят туда обстоятельства, как слона на вечернюю программу в цирк. Сама бы ты по доброй воле паслась среди тугих кошельков. Что еще надо девушке коленопреклонного возраста, не обремененной ни тактом, ни разумом. Готова служить оригинальным дизайном — турецкой подстилкой в интерьере. Один сеанс — сто долларов.
