Татьяна Осипцова - Сама себе детектив
– Да нет вроде…
– Итак, Слава, ты скажешь, что случайно нашел все это в багажнике своей машины, видно, вывалилось откуда-то во время переезда на новую квартиру. Скорее всего, допрашивать тебя буду я. Но кто бы ни был, о Лерке и вашей художественной самодеятельности – ни слова, иначе меня под монастырь подведешь и себе только навредишь. В общем, веди себя естественно, так, как если бы только что с рыбалки приехал и узнал такую новость. Но сильно горя не изображай. Люди, пока покойника в натуре не видят, обычно не слишком переживают, к тому же жена тебе с каким-то гадом изменяла, и ты уже почти развелся. Короче, про ваши отношения рассказываешь все как есть. Дальше мы уже раскручиваем письма, ключики и прочие причиндалы. Надеюсь, ты плеточки-хлыстики в руки не брал?
– Говорю тебе, мы оба в перчатках были, да и не трогали эту пакость!
– Вот и славненько. Возможно, там остались отпечатки этого садиста.
– Если Слава к вам явится, вы его не посадите? – решилась спросить я.
– Скорее всего, задержим. Лерка, уж ты-то должна понимать! Ладно, Слав, не дрейфь! Долго не просидишь! Значит, завтра, часиков в десять. За бумагой на квартиру заехать не забудьте. Ну, я пошел.
В квартиру моего сына мы вернулись в подавленном настроении, почти всю дорогу молчали. Едва войдя в дверь, я все-таки разрыдалась, видимо, до этого держалась из последних сил.
Ну что же это… Столько усилий – и все зря! Вячику все равно придется сидеть!
Он обнял меня, успокаивая, своим платком вытирал слезы с моего лица, потом стал стирать их своими поцелуями, шептал: «Не плачь, все образуется». А сам все целовал, целовал меня…
Так вот как это бывает – улыбалась я, пялясь в потолок.
Утомленный Вячеслав лежал с закрытыми глазами, обняв меня руками и ногами. Спит? А мне вряд ли удастся заснуть… Я впервые испытала то, что все нормальные женщины испытывают от близости! В сорок четыре года – смешно! Нет, слава Богу, что это все-таки со мной случилось! Всю жизнь прожила бесчувственным бревном… Я прекрасно помню, что объятия, поцелуи, поглаживания поначалу доставляли мне некоторое удовольствие, но видимо, отсутствие естественной разрядки постепенно сводило это удовольствие на нет. Наверное, мои мужья были плохими любовниками, а больше никаких мужчин в моей жизни не было. Может, зря? Или тот, единственный, предназначенный именно мне, встретился мельком черт знает сколько лет назад, и исчез, а теперь нашелся и лежит рядом, дышит мне в плечо. Я повернулась и нашла губами его губы.
– Что? – пробормотал Вячик.
– Я хочу еще… – прошептала я.
– Ты нимфоманка? – улыбаясь, спросил он.
– Не знаю, я впервые испытала оргазм… Может, теперь стану нимфоманкой.
– Придется срочно это проверить, если после второго раза не заснешь, значит, я снова нарвался на девушку с отклонениями.
– Нашел девушку! – рассмеялась я.
– Знаешь, это удивительно, но я смотрю на тебя сейчас, и вижу такой, в какую влюбился тогда.
– У тебя что-то с глазами. Тебе надо к офтальмологу.
– Мне надо к тебе…
Около восьми утра мы уже были возле гаража, где прятали Славин джип. Он выкатил свою машину, крепко обнял меня, строго-настрого приказал не следовать за ним, и уехал. Вздохнув так, будто только что проводила любимого на фронт, я уселась в свой «Форд» и двинула к дому.
Собственная квартира встретила меня, как чужую. А ведь и правда, я уезжала отсюда одним человеком, а приехала совсем другим. После сегодняшней ночи мне не нужен мой дом, мой любимый компьютер, мой налаженный быт… Лишь бы Вячик вернулся поскорее…
Тишина. Ритуся и Андрюшка на работе, а Полька, наверное, на консультации.
Я прошла в кабинет, села за компьютер, нашла свой последний, недавно начатый роман. Чушь полная! Стереть?
Не буду. Просто я в плохом настроении, и сейчас мне не до работы, могу думать лишь о той детективной истории, участницей которой поневоле оказалась. О ней и о Вячеславе, Вячике, Славике… О прошедшей ночи.
Я достала из сумки книгу, которая болталась там с пятницы. Прочитано всего шестьдесят страниц, но я не стала читать дальше, а перелистнула поближе к концу романа. Где тут у нас герои поняли, что предназначены друг для друга и наконец-то занялись любовью? Пробегая по строчкам глазами, я нашла нужное место.
Да, Устинова умеет это описать! Все именно так: цунами, шквал, полет, пропасть, в которую падаешь без сознания, и не знаешь, вернешься ли когда-нибудь. Все так и не так. Наверное, каждый ощущает это по-своему.
Вспоминая прошедшую ночь и пытаясь найти слова, которыми можно описать мои ощущения – ведь теперь я смогу писать о любви, я знаю, что это такое, – я незаметно задремала. И когда сквозь сон услышала, что кто-то вернулся домой, лишь перевернулась на другой бок.
Проснулась я оттого, что в мою комнату заглянули. В дверях торчала Полинка.
– Мам, ты обедать будешь или еще поспишь? – прошептала она довольно громко.
Ну прямо как ребенок! Когда ей было восемь лет, я уже мучилась бессонницей, как сейчас. А днем порой так клонило в сон, что просила детей: «Поиграйте тихонько, я часок сосну». Но уже минут через пять-десять Полинка шептала мне на ухо жутким шепотом: «А можно мы с Андрюшей в реверси поиграем?» или «Можно мне взять пластилин?», а то и просто «Посмотри, что я нарисовала!». Ругать ее язык не поворачивался, но порой я срывалась, правда, на Андрюшке. Проворочавшись на диване после деликатного Полинкиного вопроса, я бросалась к сыну и умоляла в следующий раз, когда я попрошу дать мне часок отдыха, не спускать с Польки глаз пока я не проснусь сама.
И сейчас я не стала злиться на дочку, тем более, вполне выспалась. Я улыбнулась ей и сказала:
– Буду. Вот только физиономию ополосну. Накрывайте на стол.
Обедали мы втроем. Рита металась от плиты к столу, Полина с аппетитом ела, рассказывая о своих занятиях с Андрюшей, о страхе, который на консультации нагнала на них училка по литературе. Я слушала ее невнимательно, думала о своем, и даже не обращала внимания на то, что ем.
– Мам, тебе Ритуся все подкладывает и подкладывает, ты уже шестой сырник уминаешь! – прервала мои размышления дочь.
– Господи! – опомнилась я, – все слопаю, Андрюшке ничего не останется!
– Останется-останется, – успокоила меня подруга, – кушай на здоровье. Оголодала в поездке?
– Спасибо, Ритуся. Больше не могу, действительно, объелась. Пойду к себе.
Я закрылась в своей комнате, взяла в руки книгу, раскрыла на шестидесятой странице. Труп уже появился, главные герои определились и в конце романа поженятся. Но все-таки интересно, кто убийца, и как будут развиваться события.
Оторвалась я от книги, услышав, как хлопнула входная дверь. Так грохотать может только мое родное чадо.
– Я уже дома! Есть тут кто-нибудь?
Мы выглянули в коридор одновременно, я и сияющая Полинка.
– Привет, кушать будешь? – спросила она Андрея.
– Я сама его покормлю, а ты иди, занимайся, – махнула я рукой.
– Точно, иди заниматься, – поддержал меня сын. – Через часик проверю.
Суп он проглотил в один момент. Подавая мне пустую тарелку, изрек:
– Ну до чего же хорошо в родном доме! Каждый вечер полноценный обед!
– На второе сырники.
– Давай, штучки четыре.
Теперь, утолив первый голод, он ел медленнее.
– Как в Пермь съездила? Что-то вид у тебя расстроенный…
Рассказать? Наверное, надо, ведь Слава скоро станет членом нашей семьи.
Выслушав мое повествование, сын вздохнул, качая головой:
– Ну, дела! Вляпалась ты, мать, в настоящую детективную историю, вернее, не ты, а твой дружок. Ты, часом, в него не втюрилась? Что-то ты на глазах помолодела, хоть и выглядишь подавленной.
– Да, Андрюшка, влюбилась, – не стала скрывать я. – Влюбилась еще двадцать семь лет назад. Тогда мы всего один вечер провели вместе, но оказывается, ничего лучше в моей жизни не было.
– Как двадцать семь? Ты же тогда за отца замуж вышла? – в голосе сына прозвучали ревнивые нотки.
Кажется, пришло время рассказать Андрюшке правдивую историю о знакомстве с его отцом.
– С Вячиком я познакомилась, едва поступив в университет. У нас с ним ничего не было, но я влюбилась в него с первого взгляда – и он в меня тоже…
Я перевела дух. Никогда прежде мне не приходилось открывать душу перед сыном. С Антоном и Лешей он познакомился заранее, они постепенно вошли в нашу жизнь, переход их в статус мужей проходил достаточно естественно.
– Потом получилось так, что он пропал, вернее, почти полгода был на казарменном положении, а у меня тогда не было телефона, он просто не мог со мной связаться… Да, мой милый, тогда далеко не у всех в квартирах были телефоны. Я думала, что он забыл меня, и согласилась познакомиться с Сашей, твоим папой. Он бабушке очень нравился, этакий активист-общественник, у всей Макаровки на виду. Я тогда была всего лишь семнадцатилетней девчонкой и ухаживания взрослого человека, почти моряка загранплавания, мне очень польстили. Я и не заметила, как мы оказались в одной постели, а потом испугалась. Как же так, мы с ним были близки, за кого, кроме него, могу я выйти замуж? Короче, когда он сделал предложение, я согласилась. Хотя никакой любви у нас не было. Я бы не стала говорить плохо о твоем отце, но это факт – ему не хотелось возвращаться за полярный круг. И не стоит сейчас его осуждать. Просто жизнь тогда была такая. Где прописан – там и работай, а в Питере парню прописаться можно было, только женившись. И мне не в чем его упрекнуть – просто мы были слишком разными людьми, нам не о чем говорить было. Кроме того, не было и физического влечения, а это ведь тоже много значит.
