Сергей Емелин - Убийца пришёл первым
— Перестаньте кукситься, подруги, — Мануэла влезла между ними, обняла за плечи и энергично встряхнула. — Себастьену пришла в голову замечательная идея выпить кофе, и мне кажется, это намного лучше, чем переливать из пустого в порожнее.
— Какой кофе на ночь глядя? — слабо запротестовала Линда, и её ощутимо качнуло — наверняка ей понадобилась не одна рюмочка, чтобы успокоиться после своей вынужденной исповеди. — Время к семи доходит…
— И это ты называешь на ночь глядя? — фыркнула Мануэла. — Всё равно нам не остаётся ничего другого, кроме как наслаждаться обществом друг друга, так что нечего увиливать. Не знаю, о чём вы болтали на кухне, но я вовсе не намерена терзаться в одиночестве.
Пока я занимался приготовлением кофе, в гостиную в обнимку спустились Элен и Николя; вид у обоих был грустный и какой-то взъерошенный. Уж эти-то двое наверняка не спали, подумал я, и, скорее всего, ни о чём другом, кроме как об убийстве, не говорили. В этом они похожи — Николя может быть чертовски упорным, если задеть его за живое, а у Элен, такой мягкой с виду, склонность к анализу в крови, хотя она и не склонна особо делиться своими переживаниями; впрочем, друг от друга у этой парочки секретов никогда не было.
Таким образом, за столом собрались все, кроме Лали и Бенедикт. Настроение было хуже некуда, поэтому битый час мы просидели практически в тишине, если не считать отдельных реплик Мануэлы и Жозе, каждый из которых на свой лад пытался оживить атмосферу. У обоих это получалось ниже среднего, пока, наконец, Николя не выдержал:
— Что, так и будем делать вид, будто ничего не произошло? Не знаю, как вам, а мне вот не по себе от одной только мысли, что убийца, быть может, сидит за этим столом! Вам-то самим что, не тошно от этого?
— Николя, я ценю твоё обострённое чувство справедливости, — Мануэла слишком уж старательно расправила воротничок своего платья. — Но преступник почему-то не горит желанием признаваться, а вот от вашего доморощенного следствия мне и в самом деле тошно. Каждый подозревает каждого, и от этого наша компания разваливается буквально на глазах… Можете считать меня дурой, эгоисткой, кем угодно, но я предпочитаю зарыть голову в песок и дожидаться, пока полиция докопается до истины.
— Между прочим, полиция уверена, что это сделал твой кузен, — тихо заметила Элен.
— Я уже сказала всё, что думаю о Кристиане, — Мануэла повернулась к ней так резко, что едва не снесла локтем чашку. — Если виноват он, то так тому и быть, если не он — я думаю, в полиции работают не дилетанты. А от того, что мы копаемся друг у друга в личной жизни, легче никому не станет. Или вы всерьёз верите, что сможете сами найти убийцу?
— Кстати говоря, — бесцеремонно встрял в разговор Жозе, — скоро нам всем пора будет в постельку. И я всё чаще спрашиваю себя — а не найдём ли мы завтра утром ещё один труп? С одной стороны, это было бы чудесно, потому что уменьшится число подозреваемых, а с другой, как-то не хочется, чтобы этим трупом оказался я.
— Жозе! — едва ли не со слезами воскликнула Элен, в отчаянии всплеснув руками, но Мануэла со злостью в голосе перебила её:
— Ну почему же, вот и нашлась ещё одна приятная тема для разговора! Предлагаю пообсуждать, кто из нас имеет наибольшие шансы не проснуться завтрашним утром, это может быть даже более интересно, чем поиски убийцы… Выдвигаю свою версию — это будет Жозе, а прирежу его я, если он немедленно не заткнётся…
— Ну всё, хватит! — неожиданно для самого себя заорал я и для убедительности трахнул кулаком по столу, отчего кофейные чашки дружно подпрыгнули. — Любой наш разговор кончается истериками и взаимными обвинениями — сперва Лали всех завела, теперь Жозе со своими идиотскими шутками!.. Послушайте, мы что — вообще перестали верить друг другу?!
— Ну, во-первых, никакие это не шутки, — надулся Жозе. — Я говорю совершенно серьёзно, потому что мы до сих пор не знаем, за что закололи Оливье… Может, среди нас завёлся маньяк-убийца?
— Умнее ты ничего придумать не мог? — ядовито осведомилась Мануэла. — Или фантазии не хватает?
— Перестаньте, вы, оба! — Николя тоже потерял терпение. — Себастьен прав, нечего нам наезжать друг на друга… Я и сам хочу, чтобы всё это закончилось как можно быстрее, но если каждый из нас закроется в своей раковине, и все мы будем делать вид, что всё нормально, а бедняга Оливье просто вышел погулять… Ребята, поймите — мы же не сможем смотреть друг другу в глаза!
— Николя, ты прав, как всегда, — шумно вздохнула Мануэла и принялась сосредоточенно лохматить свои каштановые волосы. — Но я, в отличие от всех вас, продолжаю держать в уме Кристиана. И мне делается особенно мерзко от мысли, что убийцей вполне может оказаться мой сумасбродный братец, а мы тут грызёмся, пытаясь изобличить кого-то из нас. И поэтому я предлагаю ещё раз — давайте успокоимся и хотя бы до завтрашнего утра забудем об убийстве, потому что уже завтра многое должно проясниться.
— Вряд ли, — хмуро возразила Джоанна, стряхивая пепел прямо в блюдце; курила она сегодня бесконечно много. — Ты что, забыла, как инспектор вцепился в Кри-Кри? Полицейские не боги, моя дорогая, они такие же люди, как мы с тобой, и если у них есть такой замечательный подозреваемый, зачем им кто-то ещё?
Мануэла ничего на это не ответила; похоже, у неё прошёл весь запал, и сейчас она мелкими глотками допивала остывший кофе, старательно пряча взгляд в чашке. Мне показалось, что она с трудом сдерживает слёзы.
Вот в чём вся штука-то, оказывается — она безумно переживает за своего кузена, хотя и не хочет этого показывать. Несмотря на все свои резкие заявления, наша Мануэла больше всего на свете боится, что Кристиан окажется убийцей, и в то же время она, кажется, почти уверена в этом — отсюда и все эти нервные выпады, и упорное нежелание рассуждать на тему кто преступник… Чёрт возьми, не хотел бы я оказаться на её месте! Понятно теперь, почему её так выводят из себя наши с Николя сыщицкие потуги…
После краткого, но бурного выяснения отношений любое желание говорить и вовсе пропало. Первой из-за стола тихонько выбралась присмиревшая Мануэла, потом её примеру последовали Линда с Джоанной; лишь мы вчетвером продолжали сидеть на своих местах, уткнувшись каждый в свою чашку. Тягостную тишину нарушил, наконец, вопрос Николя:
— Послушай-ка, Жозе… Ты это серьёзно — насчёт второго убийства?
— Ну, может быть, и не так чтоб уж… — пожал плечами тот. — Но согласись, думать об этом всё равно неприятно. По крайней мере, на ночь я собираюсь запереть свою комнату изнутри.
— А я в это не верю… — жалобно пробормотала Элен, плотнее прижимаясь к Николя. — Пускай среди нас и есть подонок, но зачем ему убивать всех подряд?
— А разве ты не знаешь, как это делается? — сердито хмыкнул Жозе. — Сперва убивают одного, потом того, кто заподозрил убийцу, потом следующего… Может быть, кто-то из нас, сам того не ведая, узнал что-то, изобличающее преступника?
— Перестань, — поморщился Николя. — Ты у нас всегда был трепачом, помолчи хотя бы сейчас… Я тоже не знаю, почему убили Оливье, но уверен, что он не был случайной жертвой. И так вся эта история грязнее некуда… Я даже начинаю думать, что Мануэла права — мы все сейчас настолько взвинчены, что разговоры ни к чему не приведут, по крайней мере, сегодня. И поэтому мы с Элен сейчас отправляемся к себе.
— Время почти девять, — пожал я плечами. — Если честно, мне казалось, что нам нужно побыть всем вместе, но теперь я, пожалуй, с тобой соглашусь. Быть может, общество Лали на меня благотворно подействует…
— Ну конечно, хорошо вам говорить, — надулся Жозе, с грохотом поднимаясь из-за стола. — У Николя есть Элен, у тебя Лали, а мне что делать? Если я опять буду скучать в одиночестве, то рожу ещё какую-нибудь безумную идею, и тогда вы меня точно загрызёте.
— Иди и помирись с Бене, — со вздохом посоветовала Элен. — Вы же без пяти минут супруги…
— Ни за что! — Жозе произнёс это так напыщенно, что мы невольно улыбнулись. — Если она действительно собралась за меня замуж, то уже сейчас должна привыкать к тому, кто в доме хозяин. Наехала на меня из-за неудачной шутки, а теперь ждёт, что я прибегу к ней на задних лапках?
— Ну и чёрт с тобой, хозяин ты наш, — беззлобно выругался Николя. — Сиди один в своей комнате и тренируй серое вещество. А мы пошли.
И во второй раз за сегодняшний день мы разбрелись по своим комнатам. Уже заходя к себе, я услышал, как за спиной Жозе захлопнулась дверь и щёлкнул замок — этот парень явно не врал насчёт того, что собирается запереться на ночь.
Лали мирно дремала на кровати в той же позе, в какой я её оставил. Услышав, как я вхожу, она лениво приподняла голову и сонно протянула:
— О, Себастьен, а вот и ты, наконец… Который час, милый?
— Почти девять… — пробормотал я, заваливаясь рядом с ней. — Ну и денёк сегодня…
