Елена Арсеньева - Крутой мэн и железная леди
И глюки компьютерные – детские забавы?
Нет, на сегодня хватит! Хватит!
Она выключила компьютер, потом забралась в постель и свернулась клубочком, подтянув колени к подбородку. Голова была пустой… такой пустой, что стало страшно. По идее, Алёна должна была сейчас мучиться разгадкой всей этой… всего этого… но она даже слова к определению творящегося не могла подобрать! Потребовалось невероятное напряжение, чтобы набить голову хоть какими-то словами, пусть даже не имеющими отношения к происходящему. Это оказались слова из песни, которую недавно напевал Юрий Литвиненко и которая Алёне тоже нравилась и вместе с тем пугала ее, потому что как бы предвещала нечто опасное и непонятное:
Я больше не играю
Со своей душой.
Какая есть –
Кому-нибудь сгодится…
Она больше не играет со своей душой, но кто играет с ее рассудком? И нет у нее никакого героя, она, железная леди, сама за себя! Вот уж воистину, как тут не взмолиться, подобно певцам: «Останься в живых, отчаянный псих!»
Отчаянный псих – это тоже она, Алёна?
Не дай мне бог сойти с ума?..
От этой мысли снова стало страшно – до такой степени, что она внезапно заснула, словно убитая этим страхом наповал.
Не дай мне бог сойти с ума…
* * *«Дорогой Костя, это мое последнее письмо к тебе.
Ты удивишься, почему последнее, если ты никаких других не получал. Я их писала, все эти годы писала, что ты от нас ушел, но не отправляла, рвала и потихоньку от Ниночки выбрасывала. А вот это уже отправлю, потому что чувствую, что больше нечего тянуть. Так что оно и первое, и последнее.
У меня столько против тебя и нее на душе накипело, что я даже удивляюсь, как это могу сейчас писать спокойно, думать, чтобы ошибок не допускать, чтобы почерк был хороший. Хотя какой может быть хороший почерк, когда лежишь? Я уже даже сидеть не могу, поэтому ты извини, что пишу как курица лапой. Ладно, главное, чтобы ты это прочитал.
Ты не думай, я на тебя не злюсь, я уже все простила. Я понимаю, что ты бы ко мне пришел, если бы мог сам решать за себя, но ты ведь не можешь. Небось она тебя настропаляет и уверяет, что я все вру, что не так уж сильно я больна, а просто голову морочу вам и жизнь хочу отравить.
А она подумала, сколько жизни мне отравила и сколько лет у меня отняла? Разве я должна была стоять там, на рынке, этими кофтами и джинсами торговать? Ведь я твоя законная жена, а она кто? Это ей там место, на том рынке, в той железной загородке, где я стояла как собака цепная в любую погоду, охраняя твое добро. Это добро ты на своем горбу привозил, в зубах таскал, чтобы ей было хорошо. Ты о ней думал, ради нее надрывался, а не о нас с Ниночкой, теперь, получается, я ради нее умираю, а Ниночка останется сиротой.
Все из-за нее!
Почему ты не поставил ей железную загородку рядом с моей, ее там не посадил? Может быть, она тоже простудилась бы, заболела воспалением легких и тоже умерла бы, а я бы тебе говорила, что она врет и притворяется, так что ты к ней не ходи, ничего, мол, не сдохнет!
Конечно, я еще не умерла, но ведь уже скоро…
Я так решила, что ты это письмо прочитаешь, когда меня уже не будет на свете, чтобы ты не подумал, что я тебя все еще обманываю и чтобы никто тебе ничего такого не внушил. Вот буду лежать в гробу, тогда Ниночка тебе это письмо передаст.
Я прошу, я тебя умоляю – ты дочку не оставь! Не оставь. Только, Христа ради, не приводи в наш дом эту свою женщину – у меня даже язык не поворачивается ее имя называть, будь оно проклято!
Ладно, ничего больше против нее не скажу, говорят, надо прощать, особенно перед смертью… я ее прощаю, только знаю, что счастья ей больше в жизни не будет. Не может ей быть счастье, если я из-за нее столько слез выплакала и теперь из-за нее моя дочка одна останется.
Костя, не приводи Ниночке мачеху. Больше ни о чем тебя просить не стану и слова плохого не скажу. Живи как тебе бог укажет.
Ты меня прости и зла на меня не держи, и я тебя прощаю. Твоя бывшая жена Валя.
3 ноября 1996 года».
* * *Утро после ночи, похожей на пестрое лоскутное оделяло: сон и бессонница, непонимание и догадки, сомнения и уверенность, страх и покой, желание взглянуть в лицо очевидности – и в то же время закрыть на нее глаза, и все это собрано в самом причудливом беспорядке, более того – даже еще не собрано, а перемешано в голове, мельтешится там, словно овощи в салате, который беспрестанно размешивает старательная хозяйка…
Старательная хозяйка – это Алёна, и в голове у нее – полная каша.
Так все-таки каша, салат или лоскутное одеяло?
Да какая разница?!
Главное, что ничего не понять, ни-че-го!
Но вековечный закон жизни: утро вечера мудренее – уже начал работать, и солнечный свет разгоняет ночные тени, а страсти-ужасти кажутся даже не столь клубящимися и многорукими.
Вроде бы ничего особенного не произошло, кроме нагромождения каких-то нелепиц, строго говоря, не о чем беспокоиться, но ведь это только захлопотанная милиция не начинает искать преступника, пока преступление не совершено. А авторы дамских детективов – они малость пошустрее, тем паче когда дело касается их душевного спокойствия и, может статься, безопасности.
Слово БЕРЕГИСЬ! на клетчатом тетрадном листочке – это угроза или предостережение? Неизвестный человек пытается запугать или предупредить Алёну?
Чем запугать? О чем предупредить?
Кабы знать…
Ладно, попробуем разобраться еще раз.
Итак, всё началось – с чего? Вернее, с кого?
Всё началось с Влада (по кличке Бультерьер!), который подлез к Алёне в «Барбарисе» с кретинским вопросом про «Тараса Бульбу». Может быть, в этом Тарасе Бульбе кроется особый смысл и разгадка всех последующих нелепиц?
А может быть, смысл и разгадка в созвучии слов «бультерьер» и «бульба»?
Да-да-да… И заодно – в словах «буль-буль» и «Бюль-Бюль-оглы»!
Пожалуй, оглы ни при чем. Просто-напросто Владу нужен был предлог, чтобы привлечь внимание Алёны и поспорить с ней на заведомый проигрыш. Не стоит сомневаться: этот самый Бульба не единожды выручал его в жизни, помогал озадачивать людей, поэтому Влад не сомневался, что и тут все пройдет как надо.
Прошло.
Потом Влад, поняв, что Алёна вот-вот смоется, подкараулил ее в машине, предварительно надев под куртку бронежилет. От этого он и показался ей таким растолстевшим! То есть, надо полагать, друг с пистолетом уже ждал его где-то в кустах Алёниного двора, готовый опробовать бронежилет на прочность…
Зачем?!
Может быть, Влад и его приятель работают испытателями в фирме, производящей эти самые бронежилеты? Ну вот разве что так! К тому же приятель оказался настоящим снайпером, просто-таки мастером спорта по стрельбе: не побоялся промахнуться и нечаянно угодить Владу в другую часть тела, этим самым жилетом не защищенную. Ведь при испытаниях всякое может статься! Ну а Влад – типичный мазохист. Пуля ударила его прямиком в печень – пусть и защищенную, но все же ударила, да ой как чувствительно – он даже сознания лишился.
Зачем?! Каков смысл этой тщательно организованной экстремалки?
Никакого. Полная бессмыслица и тьма.
Но во тьме проблеснет лучик света, если допустить, что экстремалка произошла спонтанно и стрелял во Влада никакой не друг, а совсем даже наоборот. Однако Влад чего-то в этом роде ожидал и потому напялил бронежилет. Мальчишка назвал его предателем – значит, это что-то вроде мести…
Нет, едва ли. Мальчишка – фигура из другой оперы. Вчера то же самое он выкрикнул по адресу Юрия. И если Влад по роду своей бизнесменской деятельности вполне мог кого-то подставить, предать – у них, у богатых, это как бы в порядке вещей (не нами, но совершенно точно сказано, что в основе всякого крупного состояния лежит преступление), то при чем тут практикующий психиатр, доктор со «Скорой помощи», специалист по духовному «железу»?
Ни при чем. Тогда принимать ли во внимание эти странные крики или считать их простой, обыкновенной, дурацкой детской шалостью, случайно осложнившей ситуацию?
То же и с глюкнутыми посланиями от загадочного МОНа. Надо бы рассказать о них Юрию. Может быть, у психиатров существует какая-то статистика маршрутов, по которым у бедных психов съезжает крыша? Юрий говорил, что работал в психушке – вдруг удастся узнать, чья история болезни развивается именно в этом направлении?
Но и электронные нечитаемые анонимки, и «детские крики на лужайке», и чокнутый «Анькин муж» – все это приключилось уже после Влада. Тогда и заплелась некая цепочка… Значит, надо начинать с первого звена – с Влада.
Каким образом? Ну, элементарным: найти Бультерьера и спросить, что бы это значило.
Как найти? Для начала можно обратиться к другу детства соседа, этому пренеприятнейшему типу Льву Муравьеву. Наверняка он в курсе местожительства Влада Сурикова или может его установить!
