Оксана Обухова - Немного страха в холодной воде
— Не надо никуда ходить, Марина, — набираясь скромности, проговорила баба Надя. — Весь эксперимент в этой дырке был — раз ты тут застряла, значит, и твой Дениска окно на верхний шпингалет закрыть за собой не смог бы. Понятно?
— Нет. Окно же уже заперто было.
«Ты это серьезно?» — очень хотелось спросить Надежде Прохоровне.
Но ехидство многомудрым скромницам не к лицу, а Маринка так старалась вникнуть в хитросплетение мыслей пожилой сыщицы, что даже бисеринки пота пухлые губы обметали…
— В ночь на прошлую субботу дом Федора, Марина, был заперт изнутри на все засовы, — терпеливо объясняла баба Надя. — Преступник мог из него выйти только через это окно. — Для вящего вразумления Надежда Прохоровна даже пальцем на дырку бестолковой молодухе указала, и та, наконец, с понятливой готовностью закивала русой головой. — Через узкую дыру твой Дениска пролезть бы не смог. Значит, должен был перелезать через раскрытое окошко, а после уже с улицы запирать его на шпингалет.
Уф! Вроде бы дошло.
— Вона ка-а-ак, — пораженно и уважительно поглядывая то на оконце, то на умную Надежду Прохоровну, протянула Маринка. — А что же Кузнецов тогда… — сказала и закусила губу, словно проговорилась и все тайны выболтала.
— А что, Марина, Кузнецов? — прищурилась Надежда Прохоровна. — Говори, говори. Я и так уже почти все знаю.
Прапорщикова дочь почесала за ухом, поднимая брови, нагнала морщин на лоб…
— Ну, он это… сказал — сапоги выбрасывай, сиди тихо — нигде не был, ничего не видел… — И жалобно добавила: — А сапоги-то новые были! Дениска их только три раза и надел, а как советовал Андрюха, в мусорку возле магазина у бетонки запихнул!
Ай да Андрюша, ай да ухарь! Вместо того чтобы дать перетрушенным родственникам толковый совет — настаивайте на следственном эксперименте и в случае чего берите хорошего адвоката, заставил тех от новых резиновых сапог избавиться и мотоцикл оттяпал!
Ай да ухарь! Потрепать его за шкирку…
Под эту дырку только следователя привести надо было, и никакой адвокат уже не понадобился бы!
Надежда Прохоровна огорченно покрутила головой, пожалела бесхитростных сельчан и предложила:
— Давай-ка, Маринка, веди сюда своего Дениску. Для пущей убедительности сами вначале посмотрим, как он в эту дырку лезть будет…
— Дениска папке помогает! — жалобно перебила младшая Сычиха. — Они пока мотор не заведут, назад не возвернутся!
— Хорошо, — не стала упорствовать Надежда Прохоровна. — Тогда сама рассказывай, как дело было. Пойдем на лавочку за домом.
— Дениска пошел к Федьке утром, они с вечера на рыбалку сговаривались, — подогнув под себя ногу и сидя к бабе Наде лицом, доверчиво докладывала Маринка. — Дениска, как только из дома вышел, сразу что-то неладное почувствовал. — Голубые глазищи от жутких воспоминаний превратились в пылающие факелы, голос перешел на шепот. — Гаврош у Карпыча поскуливал.
— Не лаял? — уточнила баба Надя.
— Не-а. Тихонько так, жалобно поскуливал. Окошко-то это на пустырь выходит… Дениска Полкану крикнул «Цыц! Детей разбудишь!», тот и замолк. Вот. — Маринка облизала пухлые губы, наморщила лоб. — Дениска во двор вошел, за дверь подергал — заперто, и пошел в обход, чтоб через сарай пройти. Идет, — глаза Маринки превратились в два агромадных фонаря, — окно разбито! Он вначале стекла-то, то есть плексигласа, и не заметил. Тот незаметненько на травке целиком лежал. Дениска, когда на камень вскарабкиваться стал, на него мыском сапога наступил… Заглянул в окно — матерь божья! Федька мертвый лежит! — Маринка смежила ресницы, скривила лицо. — Прибежал домой, давай меня будить. Ну, я проснулась, поревела маленько… А папка говорит — никуда не звони, никому не сообщай, сам же и виноватым останешься!
Мудрое решение, фыркнула про себя Надежда Прохоровна. А вслух спросила:
— А чего Денис перепугался и согласился?
Если он ни в чем не виноват…
Прапорщикова дочь стрельнула глазами за озеро, неловко пожала плечами…
— Так разве тут докажешь… Когда здоровых мужиков на деревне раз-два и обчелся, а…
Надежда Прохоровна прервала невразумительный рассказ:
— Ты правду говори, Маринка. Не путай, я ж на вашей стороне, помочь хочу.
Та подумала немного, видать, внутренне согласилась — пока действительно от бабушки больше пользы, чем вреда, и неловко пробормотала:
— Так это… папка начал его спрашивать — чего это Федька вместо работы в деревне отирался? Он же по пятницам должен магазин в поселке караулить. Дениска и того… признался.
Еще бы не признаться, подумала Надежда Прохоровна. Раз на рыбалку еще с вечера сговаривались, значит — знал. Тут дело серьезное: либо признаешься, что не просто так к якобы пустому соседскому дому на заре явился, либо оправдай свой умысел иначе. По-другому никак нельзя.
— Золотниковы Федьку того… подвинули. У них соседский парень весной из армии вернулся, собирается на вечернее отделение в зоотехникум поступать, так родители Золотниковых и попросили — возьмите парнишку на пару месяцев подработать, чтоб, значит, меньше шлялся. Те и согласились. Оставили Федьке два рабочих дня… то есть ночи. А остальное время тот парень магазин караулит.
— А раньше Мухин один продмаг караулил, без выходных? — удивилась такой работоспособности пьянчужки Надежда Прохоровна.
— А чего ему дома-то делать? — повела могучим плечом Маринка. — Сидит тут один как перст, а в поселке все же — общество. Его редко-редко сам хозяин иногда подменял.
— Так общество же у него — сплошь бездельники и пропойцы! Разве хозяева не боялись на такого сторожа магазин оставлять?!
— И-и-и, не скажите, Надежда Прохоровна, — лукаво прищурилась младшая Сычиха. — В соседних поселках магазины регулярно обносят! А Федькин — ни разу. Он со своими договорился — мое не трогать.
Надежда Прохоровна обмозговала информацию и нашла ее вполне удобоваримой, припомнив Алешкины слова о том, что из бывших взломщиков лучшие мастера по установке сигнализаций получаются. Вернулась к прежней теме:
— Значит, Денис твой знал, что Федор перестал каждую ночь на работу в поселок бегать. А почему, кроме него, никто об этом в деревне не знал?
— Ну это… — вновь принялась вилять Маринка. — Он того…
— Говори!
— Федька, как в первый день, то есть ночь, узнал, что его на работе подвинули, напился с горя и — кролика у Фельдмаршала стащил!.. А как проспался… Понял, что Карпыч не простит. Ну и стал всем врать, что работает теперь не каждый день, как прежде, а с выходными.
— А выходные эти никак не совпадали с днями кражи живности, — подытожила Надежда Прохоровна.
— Типа того, — вздохнула Маринка.
— А почему твой Дениска об этом знал?
— Рыбалка, — одним словом объяснила селянка. — Раньше они по субботам у моста через Синявку встречались — Федька от поселка шел, Дениска с удочками из деревни…
— Ага, — кивнула баба Надя. — А в последнее время начали вместе из Парамонова ходить.
— А что, Дениска ему нанимался удочки один таскать? — смущенно фыркнула младшая Сычиха.
— А в глаза Карпычу и бабе Глаше ему не стыдно смотреть было? Ведь вора покрывал!
Маринка тоскливо посмотрела на озеро, наморщила лицо…
Стыдно стало, поняла Надежда Прохоровна. И Дениске стало не по себе, когда понял, что придется милиционерам докладывать о том, почему утром к соседскому дому отправился. Укрывательством, можно сказать, занимался. Ничем не помог односельчанам, когда у тех живность исчезать начала…
— Папка Дениске так врезал… — пожаловалась Маринка. — До сих пор спина болит. А сам сказал — сиди тихо, мы подтвердим, что никуда не выходил.
— Мало врезал, — проворчала Надежда Прохоровна. — Надо было на пятнадцать суток в кутузку посадить, чтоб мозги на место встали: одно дело — мужицкая солидарность, другое — преступлениям потворствовать.
— Он больше не будет.
Детский сад, честное слово! Сапоги выбрасывать у них взрослого ума хватает, а как в грехах перед деревней покаяться — тут они дети малые!
Удобная позиция. Но и понять ее можно. Неизвестно, какой следователь из районной прокуратуры сюда приезжал: может, ленивый и насквозь усталый — сцапал бы Дениску для галочки, тот и замаялся бы невиновность свою доказывать. Пропарился бы в СИЗО месяц, а на улице страда. У тестя трактор в поле то и дело глохнет…
И вот если понять рассуждения отставного прапорщика еще возможно, то чем думал участковый Кузнецов, когда предлагал невиновному парню новые сапоги в мусорку выбрасывать, — уму непостижимо!
Ведь по всему выходит, понял Андрюха, чей след от большого сапога на плексигласе отпечатался, раз сразу к родственникам побежал! И догадался — не мог не догадаться! — что широкоплечий низкорослый парень в узкую дыру не пролезет! Но предпочел намекнуть на взятку родственникам, а следствию на поселковых собутыльников убиенного сторожа указать.
