Алексей Нагорный - Рожденная революцией
Маша вышла из комнаты, раздраженно хлопнула дверью.
– Послушайте, как как вас там… – Она вытянула руку и пошевелила пальцами. – Вы все на одно лицо, я вас путаю…
Афиноген закрыл словарь и встал:
– Здравствуйте еще раз, Маша… Меня зовут Афиноген.
– Я не разрешала называть себя по имени! – возмутилась она.
– Ради бога, – сморщился Афиноген. – Простите, гражданка Вентулова. – И Афиноген снова углубился в словарь.
Разговора не получилось… Маша раздраженно прошлась по кухне взад-вперед. Афиноген читал. Маша взяла чайник и швырнула его на пол. Афиноген поднял голову, удивленно посмотрел и пожал плечами. По полу растеклась огромная лужа – чайник был полон воды. Маша подождала несколько секунд и сказала:
– Раз уж вы здесь – давайте поговорим. Собственно, что вам от меня нужно?
– Начальник вам объяснил, – сухо сказал Афиноген. – Вы должны опознать преступников.
– Я никому и ничего не должна. – Маша подошла к Афиногену вплотную. – Между прочим, я тоже объяснила вашему, этому, что «опознать» никого не могу. Не помню! И хватит об этом. Слушайте, а почему вы пошли служить в полицию?
– Смена власти не означает исчезновения преступности, – объяснил, Афиноген. – Маркс учит, что…
– А мне безразлично, чему учит и кто учит, – перебила Маша. – Меня учили шить, готовить, быть женой и матерью. У Маркса про это не написано?
– Написано. Маркс учит, что в свое время женщина станет свободным человеком. Как и мужчина.
– Значит, я была несвободна? – с иронией спросила Маша. – А вы меня освободили?
– Да. Вы это скоро поймете.
– Уже поняла. У нас было имение – его сожгли. Был дом – его разграбили. Были родственники – их убили. Убили за то, что отец, дед, прадед – все, до двадцатого колена, верой и правдой служили России! Нас от всего освободили. Спасибо вам, освободители…
– А у меня был отец, – сказал Афиноген, – его забили насмерть в полицейском участке. Он заступился за соседского мальчишку, над которым издевался околоточный… И мать была… Она в тот же вечер, что и отец, умерла, – не пережила… Братья были… Вчера письмо получил – младший, Володька, погиб на Южном фронте… Один я теперь… Так что же? Чей счет крупнее! Мои деды и прадеды на вас испокон веку спину гнули и умирали от голода и побоев. А я, между прочим, на вас не бросаюсь, Маша. А что во время революции обидели вас… Плохо это. Но неизбежно. Простите тех, кто от вековой озлобленности и темноты уничтожил ваш дом. Я бы этого не сделал.
Маша повернулась и молча ушла.
Вечером следующего дня Коля получил письмо из Петрограда.
«Милый Коля, – писала Маруська, – пришло печальное известие. Витин папа геройски погиб на Южном фронте. Мы с Витей долго плакали, хотя я и сознаю, что при моей должности мне это не положено. Но ведь я, Коленька, – обыкновенная женщина, баба, попросту сказать, и что же мне делать, если случилось такое горе. Витя теперь сирота, никого у него не осталось, но я ему твердо сказала, что мы, то есть я и ты, – его не оставим никогда и будет он нам вместо родного сына… Я, правда, понимаю, что взяла на себя слишком много, но я, Коля, все равно тебя люблю больше жизни. И верю, что все у нас с тобой будет хорошо. Ребята велели тебе передать привет. Васю подранили третьего дня. Брали мы на Охте крупную банду. Вася ходит с перевязанной рукой, а так все ничего. Никите объявили благодарность, а Бушмакин никак не дает мне стирать свое белье, ну и плевать, раз он такой гордый… Целую тебя, Коля, несчетно раз, и Витя тоже, ждем тебя с нетерпением…»
Коля положил письмо на стол, задумался. Жалко Витьку… А что Маруська пообещала, что она и Коля станут Витьке родителями, – правильно! Коля снова перечитал то место, где Маруська объяснялась в любви. «Надо же, – усмехнулся он. – Влюбилась Маруська не на шутку… А я? А я – нет, – сказал он вслух. – Боевая девка и своя по всем статьям, а не бьется мое сердечко, как это случается всякий раз, лишь только вспомнится классово чуждая девчонка с маленьким курносым носом… Предатель я… – думал Коля. – Неизвестно почему отказываюсь от своего счастья. Ну спроси себя честно: может такая вот дворянка полюбить такого вот мужика? Да ни в жизнь! Скорее кот собаку полюбит… Несчастный я человек», – решил Коля и направился в кабинет Трепанова.
Тот листал папку со сводками происшествий.
– А-а… мученик, – улыбнулся он Коле. – Жалею тебя, парень, но твой черед идти, ничего не поделаешь. Афиноген ругается на чем свет стоит. Никогда, говорит, больше к ней не пойду… А ты?
– Прикажете – пойду, – угрюмо сказал Коля.
– А без приказа? – прищурился Трепанов.
– Все одно – пойду.
Трепанов рассмеялся:
– Хвалю за откровенность… – Помолчал и добавил: – Она очень красивая.
– Не в этом дело, – Коля произнес эти слова очень решительно, но про себя подумал: «Именно в этом дело, товарищ Коля, именно в этом…» – Просто интересно это, – решительно сказал он и, встретив взгляд Трепанова, отвел глаза.
– Что это? – не понял Трепанов.
– Как бы сказать… – Коля задумался… – Ну вот она, к примеру, образованная, она нас ненавидит, а я возьму да и поверну ее на нашу сторону! Я – глупый, ее – умную!
– Ну ты, положим, неглупый, – улыбнулся Трепанов. – А она, положим, тоже не бог знает что. Но нам, Коля, очень нужно отыскать этого проклятого Кутькова и его банду! Очень нужно, браток, и ты уж старайся, сделай милость…
Вечерело. Подняв воротник пальто, Коля торопливо шагал по заснеженному тротуару. Он шел в сторону дома Жичигиных, где в это время дежурил Воробьев – молодой, недавно принятый в МУР сотрудник. Неожиданно для себя Коля встретил Воробьева около дома.
– Ты почему меня не дождался? – удивился Коля.
– А меня Трепанов вызвал. Говорит: смена уже идет, а ты срочно нужен, – смущенно сказал Воробьев.
– Случилось что? – встревожился Коля.
– Да не знаю.
Они разошлись… Коля подошел почти к самому подъезду Жичигиных, как вдруг увидел двух человек у дверей. Он замедлил шаг и прижался к стене дома. Если бы его спросили в эту минуту, зачем он так сделал, вряд ли бы он ответил… Сработала интуиция. И хотя он еще не знал этого мудреного слова, опыт – пусть совсем небольшой – уже начал давать свои первые плоды.
Коля прижался к стене и, когда увидел, как эти двое вошли в подъезд Жичигиных, не удивился. Он ожидал этого. Осторожно открыв дверь, стараясь, чтобы она не заскрипела, он прислушался. Неизвестные медленно поднимались по лестнице. Первый этаж, второй, третий… На площадке четвертого шаги затихли. Тренькнул дверной звонок. Коля, на ходу доставая кольт, бросился наверх. Он оказался на промежуточной площадке в тот момент, когда из-за дверей послышался голос Маши:
– Кто там?
– Свои, – отозвался тот, что был в меховой шубе. Второй – в солдатской папахе – молча стоял рядом.
Щелкнула соседняя дверь, высунулся дядя в шелковом халате и в колпаке с кисточкой.
– Вы к профессору? – спросил он с любопытством.
– Допустим… – повернулся к нему один из пришедших.
Коля лихорадочно соображал, как поступить.
– Убили профессора… – сообщил «колпак». – Уж извините…
– Зачем вам Жичигин?.. – Коля встал на первую ступеньку. Руку с кольтом он держал за спиной.
– Мы его знакомые… А что такое?
– А вот предъявите-ка документы! – осмелел «колпак». Услышав Колин голос, он совсем открыл двери и вышел на площадку. – Помогите-ка мне, молодой человек! – начальственным тоном приказал он Коле.
Коля поднимался по лестнице.
– Коля, это вы? – послышался голос Маши. – Я сейчас открою.
И Коля все испортил. Он испугался за Машу и крикнул:
– Не открывайте!
В то же мгновение первый бандит несколько раз выстрелил из маузера в дверь жичигинской квартиры, а второй, оттолкнув растерявшегося «колпака», выстрелил в Колю. Оба бандита, вскочив в квартиру «колпака», захлопнули за собой дверь.
– Посмотрите, что с Машей? – крикнул Коля «колпаку», пытаясь вломиться в его квартиру.
– У меня английский замок новейшей системы! – гордо сообщил «колпак». – Они все равно уйдут через черный ход…
Коля помчался вниз.
Когда он вернулся назад, так и не встретив бандитов, Маша стояла на площадке и рыдала, а «колпак» гладил ее по голове и успокаивал.
– Жива?! Ну, слава тебе, господи. Идемте. – Коля взял девушку за руку, провел в комнату. – Мы же вам объясняли: двери открывать только на условное слово – пароль, а вы?
– Я услыхала ваш голос, – примирительно сказала Маша. – Хорошо, что вы пришли!
– Почему ушел Воробьев?
– Ему позвонили… А что? – Маша была удивлена. – Что-нибудь не так?
– Все так, – Коля задумался.
Найдя в кладовке два сломанных стула, он затопил камин, зажег свечи. По стенам заплясал неверный отблеск пламени. Коля сел в кресло, сказал, обращаясь к Маше:
![Алексей Нагорный - Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]](/uploads/posts/books/153335/153335.jpg)
