Иван Любенко - Босиком по 90-м
Был у меня когда-то школьный друг. Его с братом воспитывала мать, отца у них не было. Елизавета Марковна работала заведующей промтоварного магазина. Она была членом КПСС, воевала на фронте и слыла строгой женщиной. Жили они в собственном доме, но очень скромно. Несмотря на это, огорода у них не было. Вместо картофеля, капусты или редиски сыновья под маминым руководством вырыли небольшой искусственный пруд и обложили его камнем. В нём ползали черепахи и плавали золотистые карпы. Вокруг росла японская айва, вилась актинидия и китайский лимонник. Рядом стояла ажурная кованая скамья. Травка была аккуратно подстрижена невесть откуда взявшейся механической газонокосилкой, которую позже я видел в фильмах по произведениям Агаты Кристи. А прямо перед домом они посадили голубую ель и наряжали её каждый Новый год. В общем, это маленькое семейство создало себе небольшой кусочек земного рая.
Николай, младший сын Елизаветы Марковны и мой товарищ, постоянно попадал в неприятные переделки: то его ловили в поле за сбором конопли, где раздевшись, он бегал голым (пыльца легко пристаёт к потному телу и легко потом с него собирается), то на угнанном мотоцикле убегал от гаишников, но попадался. Мать каким-то образом улаживала проблемы и снова заставляла сына идти по правильному пути. Он слушался, садился за уроки, а в свободное время паял схемы для светомузыки из перегоревших ламп дневного света. Затем вставлял в них выкрашенные в разные цвета лампочки для фонарика и засыпал битым бутылочным стеклом. Получалось красиво и многие их у него охотно покупали или меняли на что-нибудь стоящее. Отличником Коля, конечно, не был, но когда хотел, мог блеснуть знаниями и удивить учителей начитанностью.
Его старший брат Виктор являл собой прямую противоположность: избегал конфликтов, посещал музыкальную школу по классу фортепьяно, читал Артура Конан Дойла, Чарльза Диккенса и слушал «Pink Floyd». А ещё бредил Лондоном и Англией. Над кроватью у него висел портрет Уинстона Черчилля. Парень где-то раздобыл карту Лондона и мог часами рассказывать о достопримечательностях города. Он поступил в мореходное училище и, окончив, стал ходить в загранку в качестве судового электрика. Виктор привозил из-за границы настоящие диски Элтона Джона, «Кока-Колу» и жевательную резинку «Бруклин». О такой же судьбе морского скитальца грезил и Николай, но мечтам не суждено было сбыться, хотя в мореходное училище он всё-таки поступил. Будучи курсантом, попал в сомнительную компанию и обворовал ларёк «Союзпечати». Выручки им досталось немного, но свои два года он схлопотал. Мать ездила к нему на свидания и возила тяжёлые баулы с передачами.
Почти в то же самое время, когда Николая посадили, Виктор встретил девушку в Таллине с заграничным именем Инга. Он привёз невесту в Красноленинск. Я видел её и не мог понять, что он в ней нашёл. Её лицо покрывали бесконечные веснушки, а волосы имели огненно-рыжий цвет. На свои скромные сбережения Елизавета Марковна сыграла сыну свадьбу. Молодая семья поселилась в том же доме. На мужа Инга оказывала такое же воздействие, как удав на кролика. Со свекровью их отношения не сложились, и невестка всячески настраивала сына против матери, и тот всё чаще и чаще покрикивал на родительницу в присутствии жены, а потом, тайком просил у матери прощения и плакал.
Не прошло и года, как в молодой семье родилась дочь: с веснушками и рыжим цветом волос. Ей дали имя Ядвига. Инга выпивала и совсем не следила за ребёнком, но бабушка с нею занималась, и уже в три года малышка научилась читать по складам. Виктор, вместо того, чтобы запретить жене употреблять алкоголь, стал пить вместе с ней. Коля к тому времени так и не освободился. За участие в беспорядках на зоне ему добавили ещё три года. Впоследствии он так и скитался по тюрьмам и срокам.
Пруд давно затянуло тиной, о рыбках забыли, и они замёрзли, черепах съела бродячая собака, которая пролезла во двор через дырку в заборе. И только голубая ель, предоставленная сама себе, всё ещё тянулась вверх.
Вскоре Виктора уволили за пьянство, и он вместе с женой стал собирать пустые бутылки и металлолом. Я иногда видел его с тачкой, нагруженной всяким железным хламом. Теперь пенсия Елизаветы Марковны стала главным источником дохода семьи.
Инга и Виктор издевались над старушкой и всячески оскорбляли её. И часто, напившись, заставляли маленькую Ядвигу называть бабушку Бабой Ягой. В конце концов, фронтовичка оформилась в дом престарелых. Говорят, она почти ни с кем не общалась, часами просиживала на лавочке и смотрела вдаль. Елизавета Марковна умерла от инсульта всего через несколько месяцев после ухода из своего дома.
Виктор пережил мать совсем не намного. Он раздобыл где-то бутылку метилового спирта, выпил и умер. Хоронили его за муниципальный счёт.
Некогда счастливый семейный очаг теперь превратился в пристанище пьяниц и наркоманов. Ингу лишили родительских прав, а Ядвигу определили в детский дом.
Как-то вечером, изрядно захмелев, Инга легла спать с непотушенной сигаретой. Огонь охватил все комнаты. Пожарным её спасти не удалось.
Ещё перед поездкой в Якутск я проходил по знакомой улице и невольно остановился. У дома прогорела и обрушилась крыша. Двор зарос бурьяном, и в окнах не было ни одного целого стекла. И только забытая всеми голубая ель оставалась немым свидетелем времени, когда за этим забором обитало счастье.
Так вот Константин Юрьевич был как раз тем самым монолитным фундаментом, на котором держалась вся семья. Видно, что у старого геолога давно не было возможности выговориться. А рассказывал он складно, будто писал. И речь его изобиловала словами, давно вышедшими из употребления. Я потом не раз прилетал в Якутск и всегда заходил к нему в гости. Слушать его было одно удовольствие. Кстати, он научил меня готовить пельменный суп по-якутски. Рецепт чрезвычайно прост: варятся пельмени, затем туда кладётся очень много мелконарезанного зелёного лука (обычно растёт в ящиках на подоконнике). Вроде бы незамысловатое приготовление, а вкусное. Обучил меня старый геолог и правильному приготовлению строганины.
– Запомни, Валера, – объяснял он, – для строганины лучше всего подходит омуль, нельма и муксун. Только рыба должна быть свежей, а не уснувшей. Обычно ей дают полежать на холоде минут двадцать, потом слегка разминают и оставляют на тридцатиградусном морозе часов на десять. Затем, упирая в пол, острым ножом счищают кожу. Тут главное, не повредить жировой слой. Первые стружки снимают со спины и брюшка, а потом от хвоста до головы. Будет лучше, если на тарелку положишь чистую бумагу. От этого стружка будет не так быстро оттаивать. К строганине подают маканину. Её я готовлю из томатной пасты, давленого чеснока и чёрного перца. Можно добавить и немного уксуса. Ну и запомни самое главное: строганину без водки едят только собаки!
Не скрою, пару раз мы с Константином Юрьевичем эту самую строганину кушали, не обошлось и без заветного запотевшего графинчика огненной воды. Но всё это будет потом, а сейчас мы пили чай и слушали хозяина. Правда, Викентию этот монолог был не особо по нраву. Старый геолог это чувствовал и потому чаще обращался ко мне:
– Так что, Валера, запомни: все ответы на вопросы давно даны классической литературой. Тебе остаётся лишь их найти. Начни с Чехова, он ближе современному человеку, чем Лев Толстой.
– А чем, позвольте узнать, вам Лев Николаевич не угодил? – с явной издёвкой осведомился зять.
– А я тебе скажу: уж больно длинные у него предложения, по полстраницы. Мысль теряется.
Долго засиживаться мы не могли. Пора было уходить.
На улице стоял морозный туман. Такое явление можно наблюдать только здесь. Выхлопные газы машин, дыхание людей, дым и пар из труб – всё это висит над Якутском в виде одного огромного облака. Потом туман оседает на деревьях, проводах и домах в виде изморози.
В авиакомпании мы без труда нашли отдел маркетинга. Объяснив цель своего визита, сразу перешли к обсуждению стоимости рейса. Наши коллеги удивились, насколько детально мы разбирались в авиационном бизнесе. Подписав договор, я попросил сотрудников напечатать на обычных листах несколько простых объявлений. В них говорилось, что открыта продажа билетов на рейс Якутск-Красноленинск-Якутск. Указывались и даты вылета.
В агентстве всё обстояло намного проще. Типовое соглашение заключили быстро. И тут же пообещали кассиршам вознаграждение в один процент за каждый проданный билет. Как потом я узнал, они просто уговаривали каждого покупателя лететь новым рейсом.
Выйдя на улицу, я вынул изо рта жевательную резинку, разделил её на четыре части, прилепил к входной двери и прислонил лист объявления. Благодаря сильному морозу, слюна замёрзла, и бумага тут же приклеилась к жвачке. Точно так мы поступили ещё в двух местах, где, по мнению Викентия, могли находиться будущие пассажиры. Стоимость билета мы уменьшили на двенадцать процентов по сравнению с регулярным рейсом Якутск-Краснодар, который выполняла «Саха-Авиа». Время вылета сделали очень удобным. В тот же день началась продажа авиабилетов на промежуточный рейс Новосибирск – Красноленинск.
