Ирина Градова - Врачебная ошибка
– Ты в самом деле веришь, что такой компетентный хирург, как Георгиади, могла перепутать Вильмса с другими видами опухолей? – недоверчиво спросила я.
– Нам бы сейчас здорово пригодился компьютер Нины, – вместо ответа вздохнул Андрей. – Раз уж она сообщила редактору, что готова выпустить репортаж-бомбу, значит, есть основания полагать, что она накопала что-то действительно стоящее. Если получишь ордер на обыск в ее квартире, Артем, дай знать, о’кей?
* * *На следующий день я возвращалась домой раньше обычного. Сойдя с маршрутки, я свернула с шоссе на нашу улицу и шагала, наслаждаясь свежим теплым воздухом и размышляя о том, что приготовить на ужин.
Завернув за угол, я застыла как вкопанная при виде сцены, которой стала свидетелем. Около наших ворот стояла няня с коляской Анюты. С двух сторон она была зажата между Олегом и одним из его адвокатов, которого я хорошо запомнила в первую встречу. Это был наиболее опасный из них, Шабес. И что они намеревались сделать с моей няней – отобрать у нее ребенка силой?! Надо отдать ей должное, Тоня защищала мою дочку как львица, загородив ее своим небольшим, крепко сбитым телом. Размахивая руками, она что-то возмущенно выговаривала мужчинам. При виде меня на ее лице отразилось такое облегчение, что я поняла: дело плохо.
– Что здесь происходит? – громко спросила я, стараясь, чтобы в голосе не было заметно дрожи. На самом деле я здорово струхнула, понимая, что просто так мой бывший благоверный не заявился бы сюда, да еще и в сопровождении своего «питбуля».
Мужчины почти одновременно обернулись, и Шабес тут же шагнул в мою сторону, затараторив:
– Агния Кирилловна, у нас есть распоряжение органов опеки, что вы обязаны предоставить Олегу Валентиновичу возможность видеться с дочерью. Так как генетическая экспертиза доказала…
– Постойте! – прервала я адвоката, вытянув вперед руку. Наш штатный психиатр, Павел Кобзев, не преминул бы заметить, что этот жест является бессознательной попыткой защитить себя от опасности. – Зачем тебе потребовалось какое-то разрешение? – Этот вопрос я адресовала лично Шилову: пусть он и предпочитает общаться со мной через посредников, однако я верю в личный контакт. – Разве я запрещала тебе встречаться с Анютой? Наоборот, насколько мне помнится, я всегда была «за». Андрей также не против, поэтому я не понимаю, почему ты нападаешь на няню и пугаешь ребенка, когда мог просто позвонить и договориться о встрече?
Несколько секунд Шилов, похоже, не знал, что ответить. Затем он неуверенно произнес:
– Я… думал, что теперь, когда мы подали в суд, ты… не захочешь, чтобы я приходил!
– А спросить постеснялся? – скривилась я. – В отношении всего остального – как то слежки за мной и моей семьей и писем в опеку о том, какая я плохая мать, – ты проявляешь куда большую решительность!
На это ему сказать было нечего, но Шабес, видать, решил отработать каждую копейку, заплаченную Олегом.
– Знаете, Агния Кирилловна, все это разговоры в пользу бедных: когда люди начинают делить детей, они похожи на генералов враждебных армий, а на войне, как известно, все средства хороши.
– Значит, Шилов, мы воюем? – уточнила я.
– Ну… э-э… – он перевел взгляд с меня на Шабеса в попытке решить, чью сторону принять.
– Я думала, мы всегда сумеем договориться, – продолжала я. – По крайней мере, раньше получалось. А теперь насчет этой бумажки, – я ткнула пальцем в распоряжение. – Анюта – младенец, она не может обходиться без матери!
– Правда? – переспросил адвокат. – А разве вы все это время были с дочкой? Насколько я помню, мы с Олегом Валентиновичем застали девочку с няней, а вас поблизости не наблюдалось!
Теперь уже я терялась в поисках ответа. Что ни говори, Шабес прав, и я действительно не сижу с Анной, как наседка. Когда Дэн был маленьким, роль сиделки выполняли мои родители. Однако я всегда задавалась вопросом: а как справляются работающие мамаши, у которых нет возможности поручить детишек родичам? Должно быть, это чертовски тяжело, да и молодые бабушки и дедушки не обязаны жертвовать своими карьерами ради того, чтобы сидеть с внуками. Теперь у меня появилась возможность оставлять Анечку с квалифицированной няней, и я уже не представляла, как жила бы без ее помощи! И именно это адвокат Шилова пытался поставить мне в вину.
– Вы хотите сказать, – начала я, – что тоже наняли работника с соответствующей квалификацией, чтобы ухаживать за моей дочерью должным образом?
– Разумеется, – кивнул адвокат. – Вам предоставить ее рекомендации?
– Да!
– Отлично, – улыбнулся он так, словно я была его любимой клиенткой. – Тогда встретимся завтра: надеюсь, когда вы увидите бумаги, ваши последние сомнения отпадут. С завтрашнего дня Олег Валентинович будет забирать девочку на выходные.
Они быстро зашагали прочь, к припаркованной у обочины машине Олега, а я осталась стоять на дорожке, ведущей к дому, в компании встревоженной Антонины.
– Агния, – она робко коснулась моей руки, – разумно ли это?
– Что? – еще не совсем соображая, что к чему, переспросила я.
– Ну, отдавать им Аннушку: она ведь такая маленькая, а там эта женщина… Может, я лезу не в свое дело, но…
Черт, а ведь я об этом совсем не подумала! Шилов женился на той бабе, так? Значит, моя дочь, получается, будет все выходные находиться с ней рядом? А вдруг ей вздумается что-нибудь сотворить с ребенком, который остался от прошлой жизни ее нового мужа?!
Нет, надо определенно что-то с этим делать… Только вот что? Я нашарила в сумке телефон и набрала Абель.
* * *Лицкявичус предлагал освободить Леонида от дела, тем более что ниточки, предоставленные так называемыми пострадавшими, никуда не вели. Однако Кадреску отличался азартностью: если бы он не попал в ОМР, то, наверное, просаживал бы деньги в казино или игровых автоматах. Была одна загвоздка: Кадреску знал, что это плохо, а он не любил заниматься саморазрушением, слишком ценя собственную личность. Зато то, чем он занимался сейчас, – хорошо, он помогал людям, поэтому бросать все на полпути не годилось. Леонид решил поболтать с персоналом больницы, в которой работала Георгиади, – вдруг кто вспомнит что-нибудь интересное? По роду деятельности Кадреску нечасто встречался с живыми людьми, но за время работы в отделе кое-чего понахватался от коллег. Теперь разговоры уже не казались ему чем-то сверхъестественным, и он потихоньку постигал навыки обычного человеческого общения. Пожалуй, Леонид даже стал находить в этом определенную прелесть: люди являлись весьма интересной областью для исследований; их психология отличалась непредсказуемостью и в то же время подчинялась необъяснимой логике, которая отсутствует у животных, движимых инстинктами.
Вот и теперь, сидя в больничном кафе, полном пациентов и их родственников (был как раз час посещений), Леонид с интересом рассматривал молодого мужчину, сидящего напротив. Он специально выбрал парня – с ними легче общаться. Кадреску нередко сталкивался с трудностями, беседуя с представительницами женского пола: они пытались флиртовать с привлекательным патологоанатомом и были так этим заняты, что становились неинтересными собеседниками. Мужчины более адекватны, кроме того, у Кадреску имелся еще один аргумент: Георгиади – женщина. Когда бок о бок с мужчиной работает дама, более успешная и авторитетная, это никак не может ему нравиться. Наверняка он знает про пару скелетов в шкафу Георгиади, о которых не преминет поведать неравнодушному человеку.
Поначалу Георгий Чижов был немногословен, но постепенно вошел во вкус и поведал человеку из Отдела медицинских расследований о своих «злоключениях». Леонид слегка подстегнул его, сказав пару слов сочувствия, и дерьмо в отношении Георгиади так и посыпалось из него – к радости патологоанатома.
– Я уже давно подумываю о переходе в другое место, – говорил он, теребя в руках вилку. На тарелке Георгия лежал подгоревший бифштекс, и Кадреску мог легко понять, что молодой человек не слишком впечатлен его «аппетитным» видом. – Оставаться здесь и работать за гроши – не самая лучшая мысль, ведь надо семью кормить!
– А у вас есть семья? – чтобы поддержать разговор, задал вопрос Леонид.
– Двое спиногрызов, близнецы, – ответил врач, и на его лице промелькнула гордая улыбка. – Супруга работать не может, потому что им еще и года не исполнилось, так что все на мне. Вы же сами в деле и понимаете, что основной доход дают квоты, да?
Кадреску кивнул. В больнице он трудился не за деньги: наследство, полученное от бездетных дядьки с теткой, позволяло ему вовсе не работать, а консультации, которые патолог давал различным правоохранительным органам, с лихвой обеспечивали его. Плюс – зарплата в ОМР, небольшая, но вполне достойная, учитывая, что он мог месяцами не работать, пока Лицкявичус не подкидывал дело. Леонид получал удовольствие от того, чем занимался, и не променял бы его ни на что на свете. Однако он мог понять, что Георгий, не имея таких возможностей, нуждается в деньгах.
