Галина Романова - Единственная моя
– Кого??? – Судорога тут же вывернула колени и ударила в затылок так мощно, что потемнело в глазах. – Кого завтра хоронят, Кать???
– Как кого, как кого, чего дурочку-то включаешь? – заорала Катька со слезой в голосе. – Сырникова твоего!
– Сырников не мой, – ледяным тоном отозвалась Жанна.
– Хорошо! – отчетливо скрипнула зубами подруга. – Завтра хоронят твоего Сашу. Такой вариант тебя устраивает?!
– Нет! – закричала не своим голосом Жанна. – Меня устроило бы, чтобы он был жив, жив, понимаешь?!
Катька еще минут пять терпеливо ждала, когда Жанна выплачется, накричится и обессилет. Потом снова спросила:
– Так мы идем или нет?
– Завтра? – сипло уточнила Жанна.
– Завтра.
– Во сколько?
– К полудню надо быть на кладбище. И что скажешь?
– Я заеду за тобой, Кать. Завтра в десять заеду. Но надо как-то… как-то незаметнее нам с тобой быть, чтобы ни у кого не возникло вопросов и… Я боюсь подходить!
– Не подходи. Душу свою потешишь, поплачешь рядышком, и то хорошо. Все, жду тебя. А вопросы… Вряд ли они возникнут, милая. Там будет не до тебя.
Но вопросы возникли. И прозвучали они из уст вдовы в самое неподходящее время, когда все уже было закончено и народ начал пробираться по плохо расчищенной дорожке к выходу с кладбища. И Катька с Жанной, переглянувшись, решили уже, что им удалось затеряться в общей толпе и остаться незамеченными.
– Кто это, Стас? – поинтересовался женский голос за спиной Жанны, когда они под руку с Катькой медленно брели за чьими-то спинами. – Узнай немедленно: кто эти дамы? Мне надо с ними поговорить. Пускай едут с нами на поминки. Там, все там…
Подруги, конечно же, не собирались никуда ехать. Собирались тихо посидеть в кухне Жанны, помянуть неверного, поплакать и разойтись. Но путь к машине неожиданно преградила пара здоровенных молодцев, очень похожих на тех, чьи фотографии без конца подсовывала Жанне Катька. Разница была лишь в том, что эти двое были в черных пальто, а не в плавках.
– Дамы, вам придется проехать с нами, – бесцветным и холодным, как вода в проруби, голосом не попросил, а приказал один из них.
– С какой стати? – вызверилась Катерина, Жанна не могла не то что спорить, говорить. – Что за прихоть!!!
– Это просьба вдовы покойного Владимира Анатольевича, – пояснил второй молодец с чуть меньшим, но все же с нажимом. – Думаю, грех отказываться помянуть усопшего.
– Ладно, – проворчала Катька и полезла в машину, толкнув остолбеневшую Жанну. – Садись, поехали куда велят…
Траурный кортеж после долгих петляний городскими переулками остановился возле милого ресторанчика с символичным названием «Снежанна».
– Сволочь! – не сдержав эмоций, прошептала Катерина и покосилась на Жанну. – Ты это, милая, держи себя в руках. Не хватало тебе еще здесь разреветься!
– Не буду, – пообещала та, звучно высморкалась в промокший насквозь платок. – Ни за что не буду. Кать…
– У? – Та подкрашивала губы.
– Кать, тут все такие презентабельные, а мы с тобой…
– А что мы с тобой?
– А мы с тобой в затрапезных водолазках. Вдова… Видела, какие на ней меха?
– Ты тоже, дорогая, не мешковиной прикрыта. – Катька потрепала ее за меховой капюшон длинной норковой шубы. – А если окажется, что она еще и бриллианты нацепила, тогда ваще!!!
– Что ваще?! – передразнила ее Жанна и, следуя ее примеру, начала поправлять волосы перед зеркалом. Губы красить она наотрез отказалась.
– Тогда, значит, не зря Саша-Вова жил параллельно и с тобой!
– Какая связь? – с неохотой поинтересовалась Жанна, лишнее напоминание о двуличии ее любимого болезненно отдавалось в сердце.
– Она хоть и запретная, связь эта, но многое объясняющая, – деловито отрапортовала Катерина, потянула выбившуюся нитку на манжете черного тонкого свитера, скрутила ее и попыталась спрятать внутрь. – Если вдова на похороны любимого супруга надевает бриллианты, это многое объясняет, милая моя.
– И что же?
Жанна, понаблюдав за Катькиными манипуляциями, тут же с испугом поспешила обследовать собственные манжеты на водолазке. Выглядеть перед соперницей, хотя теперь уже и бывшей, нищей жутко не хотелось. Знала бы, непременно надела что-нибудь поприличнее.
– Значит, не так уж он дорог ей был, если она в такой трагический для нее день непременно хочет блистать. Не все так славно в их королевстве, видимо, было. Потому-то он и жил с тобой. Жил или подживал… Ну да ладно, земля ему пухом, пошли. А то вишь, как эти мордовороты на нас посматривают. Не ровен час, за шиворот повытаскивают из машины. Конфуз, да и только!
Охрана вдовы провела их в отдельный кабинет, где они смогли снять верхнюю одежду и причесаться. Подождала, потом потребовала следовать за ними. Оказалось, что ведут их прямиком за стол. И сажают, куда бы вы думали, по правую руку от овдовевшей госпожи Сырниковой, которая и впрямь нацепила на себя немыслимое количество драгоценностей.
– Что я тебе говорила! – сверкая глазами, прошептала Катька, все еще пытаясь скрутить непослушную нитку на манжете. – Вишь, вишь, как вырядилась! Ни слезинки не уронила, даже улыбалась несколько раз, я сама видела. Лицемерка!!!
– Катя, какое это теперь имеет значение? – Жанна вздохнула, медленно осмотрев присутствующих.
Публика была богатой, траурные одежды поражали эксклюзивностью и дороговизной. Все они будто заранее готовились к этому мероприятию. Одну Жанну это горе застигло врасплох.
Начали говорить скорбные речи, выпивать, закусывать. С каждой новой рюмкой атмосфера за столом все более разряжалась. Начали раздаваться сдавленные смешки. Кто-то стал припоминать анекдотические истории из жизни Владимира Анатольевича. Потом уже почти все дружно потешались над какими-то его привычками, которых Жанна совсем не помнила. У Саши таких она точно не заметила.
– Не ровен час, петь начнут, идиоты! – покачала головой Катька и толкнула Жанну локтем. – Вдова с тебя глазищ своих лупатых не сводит. Сейчас точно пристанет. Что говорить будешь?
– Я? – Жанна подняла голову от пустой тарелки, на крае которой покоилась половинка несъеденного блина, и тут же наткнулась на неприязненный взгляд вдовы. – Я скажу ей только правду, Кать. Смысла просто не вижу лгать и изворачиваться.
– Ей вряд ли понравится, – предупредила Катерина и оказалась права.
– Кто вы, милочка? – с высокомерной снисходительностью адресовала вдова свой вопрос Жанне.
– Я? Я Жанна Образцова, – осторожно ответила она.
– Жанна… – задумчиво произнесла вдова, повторила: – Жанна… Жанна… Снежанна… Он ведь вас так называл, не правда ли?
– Называл. – Она выдержала ее колющий взгляд.
– Ну да, ну да. – Вдова презрительно скривилась. – Чтобы не запутаться, не оговориться… Вы ведь его любовница, да?
– Я? – Жанна выпрямила спину и снова не отвела глаз. – Я вообще-то считала себя его женой.
– Вот как?! И свидетельство о браке у нас имеется?!
– Гражданской женой, – поправилась Жанна.
– Ах, какое существенное дополнение! – Вдова всплеснула руками и делано коротко рассмеялась. – А вы видите разницу между гражданской женой и шлюхой, да? Судя по вашим глазам, видите. А я вот нет. По мне, все гражданские жены, то есть любовницы, – это шлюхи! Стало быть, вы – Жанна Образцова – его шлюха! Теперь уже бывшая, не так ли! Нет, но какая наглость, господа…
Она вдруг резким движением схватила бокал для вина, налила туда водки и, захлебываясь, выпила до самого дня. Отдышалась и принялась тыкать в Жанну пальцем, приговаривая:
– Ты… Ты крала его у меня все эти годы! Ты обворовывала нас! Меня, моих дочерей, всех нас!!! Гадина, воровка, сука… Но теперь все! Теперь все закончено! Теперь он не твой!!!
– Но теперь он и не ваш, – тихо молвила Жанна, сняла с коленей салфетку, швырнула ее в свою пустую тарелку и потянула Катьку с места. – Идем, нам пора, Кать.
Еще когда они выбирались со своих мест, вдова начала странно похохатывать, закрывая нижнюю часть лица рукой. А когда они дошли до дверей, она уже хохотала в полное горло. И все тыкала Жанне в спину и орала на весь зал, заставив всех присутствующих притихнуть:
– Дура… Совершенная дура!!! Дура и шлюха!!! Пошла вон, неудачница безмозглая!!!
Они долго сидели в машине молча. Сначала ехали, не разговаривая. Потом возле Катькиного подъезда остановились и промолчали минут двадцать, наверное. Катька все не выходила, и Жанна ее не гнала.
– Не надо было нам туда ходить, – подвела черту под их общим молчанием Катерина и потянула дверную ручку. – Зачем? Только для того, чтобы на фотографию его полюбоваться и выслушать оскорбления обезумевшей бабы в бриллиантах?
– Нет, Кать, я рада, что мы туда пошли. – Первый раз за все минувшее, страшное для нее время Жанна чуть улыбнулась. – Ты права оказалась.
– В чем?
– В том, что он был счастлив со мной. Ее он бросить, конечно, не мог, у богатых свои заморочки. Жил с ней, как по приговору. А со мной жил по любви. Он любил меня очень, оберегал и жалел. Теперь я знаю это точно! А что обманывал…
