Наталья Солнцева - Танец семи вуалей
Он оглянулся, – не наблюдает ли кто-нибудь за его действиями, – и с опаской поддел записку ногой. Листок как листок… Решившись, он поднял записку и развернул. В голову ударила кровь, по спине прокатился озноб. Красные, жирно выведенные буквы, словно плевок в физиономию: «Сдохни!»
– О, черт…
Наверняка соседи полюбопытствовали, что за записка торчит в его дверях. Прочитали и бросили… или сама выпала, когда он открывал. «Сдохни!» Грубо, зато без обиняков.
– Вот вам! – Оленин скрутил кукиш и показал неведомому врагу. – Сдохни! Ишь чего захотели…
Кипя от негодования, он вызвал лифт и, стараясь успокоиться, поехал вниз. В парадном пахло табачным дымом и пылью. Давно пора оборудовать проходную и нанять консьержа. Кто угодно, любой хулиган или воришка может зайти с улицы и напакостить. Намусорить, набросать бутылок… оставить оскорбительную записку. Хорошо, на двери не написали несмываемой краской. Пришлось бы менять…
Кодовый замок хулиганью не помеха. Нужен консьерж, как в приличных домах. Оленин не раз предлагал жильцам принять необходимые меры, но те слушали, кивали и отмалчивались. Соседка напротив возмутилась дороговизной проекта. Она-де живет на пенсию, ей не до излишеств. Оленин пообещал, что внесет за нее деньги. Но не может же он платить за всех пенсионеров?
С тяжелым сердцем он вышел во двор. Желтое такси уже ожидало его. Только усевшись рядом с водителем, доктор заметил, что продолжает сжимать в руке злополучный листок…
* * *Сима не узнала Юрия Павловича. Осунулся, щеки запали, под глазами синяки. Еще бы… попасть в катастрофу – не сахар.
– Вы в больницу обращались? – не удержалась она. – Рентген делали? У вас голова разбита…
– Пустяки. Уже заживает.
Оленин ни слова не проронил о заграничном симпозиуме, о проблемах психиатрии, которые там обсуждались. Спросил только, нет ли для него сообщений. Небрежно так, вскользь…
Он подумал, что злоумышленник мог оставить записку не только в его дверях, но и в офисе. Это было бы совсем неприятно.
Сима вспыхнула, залилась краской до корней волос. – Есть…
– Что? – вскинулся Оленин. – Давай сюда!
– Пациентка вам кое-что передала…
Сима достала из выдвижного ящика диск со «стриптизом» и протянула доктору. Тот занервничал, покрылся испариной.
– Что это?
– Не знаю… – соврала девушка, чувствуя угрызения совести.
– Кто принес?
– Айгюль.
– Ладно, давай…
Он продолжал стоять, не понимая, как быть со штуковиной, которую дала ему ассистентка.
– Это диск, – пояснила она. – Компьютерный.
Синяки и ссадины на лице Оленина выступили ярче.
– Надо за пудрой сбегать, – вырвалось у Симы. – И за тональным кремом. До первого сеанса еще полчаса… я успею.
– За пудрой?..
– Н-ну да, – смутилась девушка. – Я вам с-синяки загримирую… А то мало ли что подумают.
От волнения она начала заикаться.
Оленин, ощущая, как диск жжет ему руку, поспешил скрыться в своем кабинете.
– Хорошо, Сима! – крикнул он оттуда. – Идите за кремом!
Он хотел просмотреть диск в одиночестве. Чтобы ассистентка не заглянула ненароком. Ему даже не пришло в голову, что она могла открыть запись в его отсутствие. Она бы не посмела.
Он включил машину, вставил диск в дисковод…
Глава 12
Глория спустилась в мастерскую и ходила вокруг кувшинов. Каким образом великий Сулейман ибн Дауд заключил туда джиннов? Как заставил повиноваться себе? Бывший хозяин кувшинов, доставшихся ей вместе с домом, чтил Сулеймана… вернее, царя Соломона. Но сам отнюдь не являлся пророком, наделенным сверхъестественной властью над подобными существами.
Глория коснулась пальцами кувшина с изображением птицы на вставке и вздрогнула. Тихий клекот отозвался на ее прикосновение, или ей почудилось?
Интересно, царица Савская тоже обладала властью над джиннами? Скорее нет, чем да…
Карлик невозмутимо наблюдал за Глорией, примостившись в кресле. Его маленькие ножки не доставали до пола, жуткое туловище скрывала широкая бархатная блуза в складку. Лицо своими классическими чертами повторяло мраморный бюст Нарцисса, который стоял в мастерской наряду с бюстами богов и философов. Глория только сейчас заметила это поразительное сходство. Безобразный красавчик подмигнул ей глазом безукоризненной античной формы.
– Развлекаешься? – вспылила она. И подумала: «Увидел бы Лавров, как я разговариваю с виртуальным человеком! Он бы испугался за мой рассудок…»
– Твой рассудок в самом деле дал маху! – захихикал карлик. – Ты посоветовала девчонке сделать то, что приведет ее к гибели.
– Какой девчонке? Симе?
– Она приехала к тебе за тридевять земель, надеясь решить проблему. Не позволяй логике довлеть над собой. Так ты все провалишь.
– Что «все»?
Карлик перестал улыбаться, взмахнул руками и… растаял.
– Эй, ты где? – растерялась Глория. – Ты еще не сказал…
Она осеклась, когда до нее дошел смысл сказанного незримым собеседником. Незримым для всех, кроме нее.
– О, черт! Тьфу, тьфу, тьфу, – тут же пробормотала она, похлопывая по своим губам. – Не поминай нечистого всуе…
Бронзовый Цербер одобрительно взирал на нее красными камешками очей.
– Я ошиблась! – пожаловалась ему Глория. – Надо срочно исправлять положение. Девушка может погибнуть из-за моей тупости. Ей ни в коем случае нельзя уходить от доктора Оленина…
Ей нечем было подкрепить этот вывод, кроме смехотворной уверенности. Смехотворной – потому что безосновательной. Лавров будет прав, если скажет, что она совсем сбрендила.
– Как же мне быть? – вздыхала она, наматывая круги возле медных кувшинов.
Кто их запечатал сургучом? Явно не Сулейман. Тот применял свинец – по крайней мере так сказано в книге «Тысячи ночей»…
Значит, на сургуче в принципе не может оказаться девяносто девятого имени Аллаха. Слава ему и величие! Агафон просто не мог знать ни одного из имен Аллаха. Он залил горлышки кувшинов обычным сургучом, чтобы наложить свою собственную печать…
Раз так… не будет большой беды, если она…
Ход ее мыслей прервал Санта. Он сначала постучал в дверь лаборатории, но поскольку ответа не получил, позволил себе заглянуть и зычным голосом оповестить о приезде Лаврова.
– Ваш телохранитель явился.
Глория не удивилась. Она взглянула на то место, где сидел карлик. Тот исчез. Ему пришлось не по вкусу общество «телохранителя».
– Веди гостя в каминный зал, – приказала она слуге. – Я скоро поднимусь.
В коридоре она заглянула в зеркало, проходя мимо. Домашнее платье яркой, как у птицы-колибри, расцветки очень шло к ее темным волосам.
– Сегодня какая-то птичья тема…
Лавров сидел в глубокой задумчивости, что немало изумило Глорию. Он скользнул по ее наряду равнодушным взглядом и сразу перешел к делу:
– Я привез отчет. О добытых сведениях и потраченных на это средствах. Свой заработок я присовокупил… отдельной строкой. Прочитаешь на досуге.
– Хорошо, – кивнула она.
– Одно дельце не терпит отлагательства.
– Какое же?
– Девушка, которая работает у Оленина ассистенткой, Сима Петровская… она рискует быть убитой.
– Значит, ее ухажер не лгал…
– У нее есть ухажер?
– По ее словам, да. Некто Карташин.
– Олег Карташин? Что ж ты раньше молчала?
Глория, как она зачастую поступала, проигнорировала его упрек. Не сочла нужным оправдываться.
«Не она приехала ко мне с отчетом, а я к ней, – усмирил себя Лавров. – Ее право спрашивать, моя обязанность отвечать. Кроме всего прочего, она платит мне деньги».
– Каким образом Карташин попал в твое поле зрения? – осведомилась она.
– Я заметил его иномарку неподалеку от офиса Оленина, – объяснил он, сдерживая негодование. – Черный «БМВ», подержанный, семилетней давности. Запомнил номера, пробил по базе. Карташин с партнером держит ночной клуб «Пони». Заведение не ахти, но приносит прибыль. Это все есть в отчете…
– Я поняла. Думаешь, он имеет зуб на Оленина?
– А ты бы не имела? Судя по всему, парень влюблен… наверняка ревнует Петровскую к доктору, который горазд бегать за юбками. У того репутация отъявленного ловеласа. Предпочитает молоденьких девушек.
– Имеется список его любовниц?
– Я еще не успел собрать на него досье, – разозлился Лавров. – Доктор проходил подозреваемым в деле об убийстве Марины Стешко, его бывшей ассистентки.
– Ну и как?
– Отмазался. В общем, гнилой мужик. Ей-богу! Я нюхом чую! А Симе увольняться нельзя. Или ей тогда сразу надо сваливать из Москвы куда-нибудь подальше. В Сибирь… или на Мальдивы. В зависимости от платежеспособности. Я полагаю, она не бедная, эта Сима, раз ты ей помогаешь… Ведь это она – твоя клиентка?
– Догадался?
– Я бывший опер, между прочим. Судя по той сумме, которую я получил на расходы, девица из обеспеченной семьи.
