Екатерина Вильмонт - Секрет исчезающей картины
— Это я поняла. Ой, Степка, давай-ка спать ложиться, сил совсем нет.
— Рано же еще, только полдевятого!
— Все равно. Не могу больше.
— Ладно, ты ложись, а я лучше телик посмотрю.
Между тем Филипп Аркадьевич Пешнев вернулся домой в полном смятении. Бабай явно не имел никакого отношения к ограблению. А уж Лебедуша тем более. Зачем ему было устраивать ограбление, если картина пробыла у него целые сутки и он мог бы просто придумать что угодно, чтобы не отдать ее Пешневу? Значит… Что же это значит? Он вновь стал прокручивать в мозгу все, что произошло сегодня. Сначала дело шло как по маслу. Лебедуша без звука отдал ему картину, он сел в свою «Хонду» и выехал из города. Потом на шоссе спустило колесо… И тут-то это случилось. А если бы колесо не спустило? А может, эти грабители просто позарились на «дипломат», решив, что там деньги или важные документы, за которые можно взять выкуп? Но тогда… Обнаружив картину, они будут весьма разочарованы. И что? Попытаются ее продать? Вряд ли. Они же не знают, что картина краденая, и вполне могут предположить, что хозяин заявит в милицию. Выбросят? Нет, не такие же они недоумки, чтобы не понять — картина стоит денег. И что тогда? Тогда они попытаются найти хозяина и потребовать за нее выкуп. И в этом его последняя надежда. Иначе как он расплатится с Бабаем? Сислей стоит так дорого, что денег, обещанных за него Бабаем, даже за вычетом долга с лихвой хватило бы на несколько лет безбедной жизни за границей. А что теперь?
— Филипп, что случилось? — раздался голос его отца.
— Ничего, папа, все в порядке.
— Я же вижу, что нет! Меня не проведешь! Все сорвалось, да?
— Да, папа, сорвалось!
— Но почему? Как? — всполошился отец. Он был посвящен во все дела сына, и он же в свое время свел его с Бабаем.
Филиппу Аркадьевичу ничего не оставалось, как рассказать отцу все.
— Странная, очень странная история, — сказал отец, потирая переносицу. — Ты, мальчик, прав, это не Бабай. Не его почерк. Но кто же? Кто?
— Никто! Видимо, просто случайность! Роковое стечение обстоятельств. Недаром все-таки говорят — ворованное добро впрок не идет.
— Послушай, я вот что подумал… Откуда взялся сегодня утром этот молодой человек?
— Какой молодой человек? — не понял Пешнев.
— Ну тот, ученик Алтуфьева?
— А, тот… Мы с ним в лифте застряли и разговорились… Папа, но почему ты спрашиваешь?
— Потому что ты при нем договаривался с Бабаем. Он слышал все, что ты говорил.
— А что я такого говорил? Ровным счетом ничего.
— Ну, это как посмотреть! Ты сказал, что приедешь к нему к пяти часам…
— Папа, побойся бога! Я не назвал ни имени, ни адреса, ничего! Что мог понять, а главное, что мог сделать какой-то студентишка?
— Ты дурак, Филипп!
— Почему?
— А ты еще не понял? Он наверняка не случайно оказался с тобой в лифте!
— Он сказал, что… Что явился за конспектами к своему приятелю, который живет выше…
— А он его не назвал?
— Кажется, нет… И потом, не мог же он знать, что лифт застрянет!
— Если сам не испортил его!
— Ах, папа, ты насмотрелся американских фильмов! — отмахнулся Филипп Аркадьевич.
— Ничего подобного! Я просто уверен, что это дело рук того мальчишки! Он сразу же внушил мне подозрения!
— Но как же он мог…
— Он как-то связан с Истомиными! А ты все сделал так глупо, что их девчонка наверняка тебя заподозрила… Филипп, я убежден, если ты найдешь его, найдешь и картину!
— Но в таком случае она уже наверняка у Истоминых! А второй раз я не сумею ее взять, во всяком случае, так быстро… И потом, как я смогу его найти?
— Мальчик, у тебя мозги отшибло от страха! Он же студент Алтуфьева! Там его и следует искать, на его лекциях!
— Папа, ты гений! — воскликнул Филипп Аркадьевич. — Я действительно разыщу этого парня и поговорю с ним как следует.
— Нет, говорить с ним должен не ты!
— А кто же? Лебедуша?
— Может, и Лебедуша, уж он сумеет из него все вытрясти.
— А если он тут ни при чем?
— При чем, при чем, я совершенно уверен. Я видел, как он вслушивался в твой разговор с Бабаем. С какой стати совершенно постороннему парню так внимательно слушать чужой телефонный разговор?
— Да, папа… У тебя не голова, а Дом Советов, как говорили раньше. Я бы в жизни не сообразил!
— Мальчик, будь я помоложе, этот Сислей уже был бы давно в коллекции не какого-то там Бабая, а Рокфеллера или… А ты? Ты даже до Бабая его не довез! Как ты собираешься жить на Западе с такой дуростью? Или надеешься зарабатывать там своим дизайном?
— Ты же знаешь, на что я надеялся…
— Ну вот и действуй, пока картину не вернули девчонке. А кстати, как зовут парня, ты знаешь?
Пешнев задумался.
— Нет, не помню… Может, он и назывался, но я не обратил внимания.
— Да, горбатого могила исправит, — вздохнул старик. — И вот что, Филипп, не вздумай поехать в Бауманский институт на своей машине.
Филипп Аркадьевич кивнул.
— Хорошо.
— И еще — не вздумай там заловить его. Проследи, куда он пойдет и с кем встретится… Словом, действуй очень осторожно.
— Но, папа… Я же, между прочим, не сыщик!
— Сергея привлеки. В конце концов, он все-таки замешан в этом деле…
— Я так и собирался.
— Тогда позвони ему немедленно, нельзя терять время. Завтра с самого утра поезжайте туда, выясните, что за парень, как зовут…
— Но, папа, это же огромный институт! Мы можем за один день и не найти парня…
— Должны найти.
— Но, папа, мы ведь можем только зря потерять время.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Только одно — я вовсе не убежден, что этот парень в чем-то виноват. Это может быть просто случайное знакомство.
— Что ж, дело твое, — поджал губы Аркадий Владимирович. — Но потом пеняй на себя. Я больше советов не даю, но с Сислеем можешь распрощаться навсегда.
И он ушел к себе, негодующе пыхтя.
А Филипп Аркадьевич глубоко задумался.
Глава XI ЛЮБОВЬ
Алка Кошелева влюбилась. Влюбилась отчаянно, до умопомрачения! Она поняла это вчера вечером, когда ее довезли до дому. Костя! Такой умный, такой красивый, такой героический! Костя, Костенька, Косточка! Ночью Алка плохо спала, а утром поняла, что не может начать день, не увидев его. Она вскочила с постели, быстренько оделась и, взяв на поводок свою собачку, выбежала на улицу. Собачка страшно удивилась. Обычно по утрам с нею гуляла Люда, да к тому же Алка поволокла ее куда-то прочь со двора. Алка стремилась к Костиному дому, чтобы увидеть, как он уходит в институт. Но Костя не появился. Наконец Алка решила, что дальше ждать уже невозможно, и, подхватив собачку на руки, помчалась домой. День начался неудачно. Первым делом, решила она, надо узнать у Степки его телефон, чтобы хоть голос иногда послушать. Только надо это сделать как-то невзначай, мимоходом, чтобы Степка ничего не заподозрила, а то она начнет объяснять Алке, что Костя в ее сторону даже и смотреть не станет, что она для него просто пигалица и все такое… Кому приятно это слушать, когда сгораешь от любви? А Алка сгорала. Она даже никогда не могла себе представить, что способна так влюбиться…
На первом уроке — это была литература — она шепнула:
— Степка, а чего теперь будет?
— Ты про что?
— Про это все! Картинку, конечно, вернули, а преступники остались ненаказанные. Так нехорошо.
— А что ты предлагаешь? — удивилась Степанида.
— Ничего не предлагаю, просто думаю, что они вряд ли успокоятся.
— Козе понятно, — пожала плечами Степанида.
— Кошелева! Корбут! Сию минуту прекратите болтовню! — призвала их к порядку литераторша Марфа Кузьминична.
Пришлось прервать волнующий разговор. На перемене к ним подбежала Наташа, и они вместе направились в коридор. Заняв место у окна, Алка проговорила трагическим шепотом:
— Девчонки, я что подумала… Помните, вчера Костя рассказывал, как он застрял в лифте с этим Филей…
— Ну и что? — спросила Степанида.
— И он ему что-то про себя наболтал, ну там про институт, и даже они общего знакомого нашли…
— Ну так что?
— А вдруг Филя его вычислит?
— Как? — растерялась Наташа.
— Очень просто! Сообразит, что Костя слышал его разговор по телефону, и тогда найти его будет просто делом техники.
— Погоди, Алка, но ведь даже если он его найдет, как он докажет, что именно Костя во всем виноват?
— А может, ему и доказывать ничего не надо! Может, Филя приметил Костины ботинки, к примеру, или часы, знаете, как в кино бывает…
— Алка, ты серьезно? — испугалась вдруг Степанида.
— Серьезнее не бывает!
— И что ты предлагаешь? — поинтересовалась Наташа.
— Я пока ничего не предлагаю, я просто за него боюсь.
— Погоди, бояться еще рано, — трезво заметила Степанида, — ведь еще не факт, что он приметил Костины ботинки или часы, скорее, думаю, он со страху вообще ничего не приметил, а если приметил, то уж скорее ботинки Олега. Понимаешь, когда Костя у него был, Филе незачем было к его ботинкам приглядываться, тем более что ботинки у него самые обыкновенные, там и приглядываться не к чему!
