Жан-Кристоф Гранже - Братство камня
— Ты…
— Прекрасна?
Шарль улыбнулся.
— Великолепна?
Белозубая улыбка стала еще шире, подчеркнув обаяние смуглого лица.
— Пленительна? Сексуальна? Обольстительна?
— Все вместе.
Она спросила со вздохом, сплетя пальцы под подбородком:
— Значит, я одна считаю себя скверно одетой дылдой?
Шарль Геликян достал из внутреннего кармана пиджака сигару.
— В любом случае твоя мать в этом не виновата.
— Разве я утверждала обратное?
Отчим Дианы сжал пальцами сигару, хрустнув листьями.
— Она передала мне ваш… разговор.
— И напрасно.
— У нас нет секретов друг от друга. Сибилла звонит тебе, оставляет сообщения, а ты…
— А я не хочу с ней говорить.
Отчим недовольно взглянул на Диану:
— Ты ведешь себя просто нелепо. Сначала отвергаешь ее сочувствие, а теперь, когда Люсьен начал поправляться, замыкаешься в молчании…
— Давай оставим этот разговор. Я не за тем сюда пришла.
Шарль выставил перед собой открытую ладонь, давая понять, что сдается, подозвал официанта и сделал заказ. Кофе для себя. Чай для Дианы.
— Ты хотела меня видеть — и по срочному делу, если я правильно понял. Что случилось? — сухо и жестко спросил он.
Диана исподлобья взглянула на отчима. Воспоминание о прощальном поцелуе на лестнице заставило ее покраснеть, она почувствовала смятение и постаралась сосредоточиться на разговоре.
— Однажды ты в моем присутствии рассказывал о гипнозе и сказал, что иногда прибегаешь к этому методу.
— Верно. Если у пациента логоневроз или он страдает немотивированными страхами, гипноз незаменим.
— Ты упомянул, что гипноз обладает неограниченными возможностями, если надо покопаться в памяти.
— Люблю иногда прикинуться специалистом, — с иронией бросил Шарль.
— Я помню, ты объяснял, что гипноз способен превратить память человека в камеру, направленную на воспоминания, и что мы, сами того не зная, храним в подсознании мельчайшие детали пережитых событий. Детали, которые никогда не всплывают на поверхность сознания, но остаются вот здесь, в голове. — Диана постучала указательным пальцем по виску.
— В тот вечер я явно был в ударе.
— Я не шучу. По твоим словам получается, что под гипнозом можно воскресить эпизоды прошлого, выделяя те или иные моменты и укрупняя ту или иную деталь. То есть использовать свое сознание как видеомагнитофон, останавливаясь на отдельных кадрах, меняя фокус изображения…
— К чему ты все это говоришь? — Шарль больше не улыбался.
Диана продолжила, проигнорировав вопрос:
— Ты упоминал психиатра — лучшего, если верить тебе, гипнолога Парижа, который проводит подобные сеансы.
Шарль повторил, повысив голос:
— Чего ты добиваешься?
— Мне нужно с ним связаться.
Официант поставил на стол тяжельш серебряный поднос. Блестел черным глянцем кофе, мерцал рыжим золотом «Эрл Грей». Ароматы смешивались в божественную композицию. Разлив напитки по чашкам, человек в белом удалился, и Шарль спросил:
— Зачем?
— Я хочу под гипнозом восстановить сцену аварии.
— Ты сошла с ума.
— Мама явно имеет на тебя влияние — это ее любимое определение в мой адрес.
— Что ты ищешь?
Диана вспомнила потерянный взгляд Марка Вуловича, проведенный ею хронометраж, и у нее сложилась та же версия: попытка убийства, замаскированная под аварию с участием нескольких человек.
— Факты не сходятся.
— Какие факты?
— Ремень безопасности, — отчеканила она. — Я уверена, что пристегнула Люсьена.
Ей показалось, что Шарль испытал облегчение.
— Послушай меня, дорогая, — примирительным тоном произнес он, — я понимаю, что эта история не выходит у тебя из головы, но…
— Нет, это ты меня послушай!
Диана поставила локти на стол и наклонилась к отчиму:
— Ответь честно: ты считаешь меня чокнутой?
— Боже упаси!
— Тебе известно, что я много раз попадала в клинику с нервным срывом. Ты даже помог мне скрыть это обстоятельство при заполнении бумаг на усыновление. Так вот: я хочу знать, как ты оцениваешь мое психическое состояние сегодня. Я здорова?
— Да.
Диана уловила в голосе отчима колебание.
— Есть какие-то «но»?
— Ты осталась… оригиналкой.
— Я хочу получить недвусмысленный ответ. Полагаешь, эти срывы не прошли для меня бесследно, или я действительно в порядке?
Шарль затянулся сигарой, выдохнул дым и ответил:
— Ты в полном порядке. В тебе нет ни грана эксцентричности, ты больше не сумасбродка. Ты рациональна. Прагматична. И далее излишне педантична в том, что касается порядка вещей. Ты истинный ученый.
Диана улыбнулась — впервые за весь разговор, потому что не сомневалась в искренности Шарля.
— Тогда как ты объясняешь тот факт, что я забыла пристегнуть малыша? — спросила она.
— Мы много выпили, было поздно, и…
Диана так саданула кулаком по столу, что зазвенела посуда. На них оглядывались.
— Люсьен — главное в моей жизни! — закричала она. — Он — лучшее, что я сделала с тех пор, как научилась принимать решения. Неужели ты всерьез думаешь, что из-за нескольких бокалов шампанского я могла забыть об элементарной предосторожности? И бросила сына на заднее сиденье, как рюкзак?
Шарль сжал пальцами сигару.
— Ты не должна терзать себя, снова и снова возвращаясь к тому страшному дню. Нужно перевернуть страницу и жить дальше. Ты…
— Ладно. — Диана схватила свой плащ. — Я думала, что могу на тебя рассчитывать, но ошиблась. Ничего, найду кого-нибудь в справочнике…
— Его зовут Поль Саше.
Шарль достал визитку и отделанную слоновой костью ручку и записал на обороте карточки адрес.
— Поль очень занятой человек, но, если ты позвонишь ему от моего имени, он сразу тебя примет. Будь осторожна: этот человек — прожженный бабник. Когда он преподавал, то всегда вел себя как вожак стаи: крутил роман с самой красивой девушкой — мнение остальных его не волновало.
Диана не улыбнулась и не поблагодарила — просто сунула карточку в карман и сказала:
— В тот вечер меня смутило кое-что еще.
— О чем ты говоришь?
— О том, что ты поцеловал меня, прощаясь на лестнице.
Шарль недоуменно поднял брови и принялся поглаживать бородку.
— Ах, это… — тихо произнес он. Диана не спускала с него глаз.
— Почему ты меня поцеловал?
— Не знаю… — Всемогущий бизнесмен чувствовал себя неуютно. — Это вышло… само собой.
— Великий психолог Шарль Геликян никогда ничего не делает просто так. Придумай ответ поубедительней.
— Клянусь тебе, в моем поступке не было ничего преднамеренного. — Отчим Дианы нервничал все сильнее. — Все дело в очаровании момента. Ребенок спал у тебя на руках. Ты стояла в темноте — несгибаемая, полная решимости. В тот вечер ты была совсем… другой. Такой свободной. Я просто хотел пожелать тебе удачи, вот и все.
Диана взяла сумку и поднялась.
— Если так, ты правильно поступил. Удача мне явно пригодится.
Диана покинула персидского царя и стремительно пошла к выходу. Ресторан опустел: в полумраке только картины на стенах тускло блестели позолотой и слабо светились исхлестанные дождем окна.
— Диана!
Шарль догнал ее в мраморном холле. Она обернулась.
— Черт возьми, Диана, что ты пытаешься найти? Ты ведь не все мне сказала?
Диана дождалась, когда отчим подойдет ближе, и повторила:
— Я просто хочу знать наверняка. О ремне.
— Нет. — Шарль покачал головой. — Ты решила заново пережить аварию, потому что не веришь, что это была авария.
Диану восхитила проницательность психолога, с легкостью вычислившего ее помыслы.
— Именно так, — подтвердила она. — Думаю, авария как-то связана с убийством Рольфа фон Кейна. Это не случайность. Я убеждена, что все в этом непонятном деле связано с Люсьеном.
— Господи… — присвистнул Шарль.
— И не говори мне, что я сошла с ума.
Шарль побледнел:
— Хочешь сказать, тот несчастный случай на бульваре… был попыткой устранить вас?
— Я собрала не все доказательства.
— Какие именно?
— Не торопи меня.
Диана повернулась, чтобы уйти, но Шарль схватил ее за руку. От волнения он часто моргал ресницами, напоминавшими Диане крылья бабочки.
— Слушай меня внимательно. Мы с тобой знакомы шестнадцать лет. Я никогда не вмешивался ни в твое воспитание, ни в ваши с матерью отношения. Но на сей раз я не буду стоять в стороне и не позволю тебе слететь с катушек. Только не теперь.
Она ответила ему дерзкой улыбкой скверной девчонки.
— Если все, что я рассказала, плод моих фантазий, тебе нечего опасаться.
— Дурочка! Ты, возможно, играешь с огнем и сама того не понимаешь! — выкрикнул Шарль.
