Марина Крамер - Умереть, чтобы жить
— Алло, — сказала она хриплым голосом, и Рощин сразу насторожился:
— Ты не заболела?
Пришлось соврать:
— Да, чуть-чуть простудилась…
— Если хочешь, я могу приехать и привезти лекарства, — тут же предложил он, но Ника отказалась:
— Спасибо, Дима, не нужно, все есть. Это просто легкая простуда, полежу денек — и пройдет.
— Я хотел пригласить тебя поплавать на кораблике, но раз ты простужена, думаю, это подождет.
— Можем пойти в кино, — улыбаясь, предложила Ника, — там тепло и сухо. И кинотеатр у меня есть рядом, даже два.
— Хорошая мысль. Значит, увидимся завтра? Я могу сам выбрать сеанс и фильм? — И Нике даже показалось, что она видит, как Дмитрий тоже улыбается, чуть склонив голову на правое плечо.
— Конечно. Мне будет интересно, что ты выберешь.
— Договорились. Значит, я завтра тебе утром позвоню, скажу, во сколько заеду. А ты сегодня на улицу не выходи, полежи.
— Обязательно, — пообещала Стахова, прощаясь.
Едва она выбралась из постели и пошла в кухню, чтобы сварить кашу на ужин, как позвонил Тихонов.
— Ну что ты, как дела? — спросил он, даже не поздоровавшись.
— Кажется, я простудилась, — пожаловалась Ника, которую на самом деле знобило и подташнивало.
— Нашла ты время! Как похороны-то?
— А не было похорон.
— В смысле?
— Ну, в том смысле, как я это представляла. Кремация была.
Тихонов помолчал пару минут, Ника слышала, как он щелкает зажигалкой, а потом произнес:
— Это очень странно.
— Почему?
— А потому, что позиционируют себя наши инвесторы как православных, а насколько я знаю, не приветствует наша церковь такие фортели, как кремация.
Эта мысль Нике в голову как-то не приходила… Возможно, Луцкий не был столь набожен, как Бальзанов, но тогда почему главный инвестор спокойно присутствовал при ритуале, который не одобряется его конфессией? Странно действительно. Конечно, сейчас православная церковь немного лояльнее относится к этому процессу, но все же…
— Ты думаешь?..
— Как будто ты думаешь иначе, — усмехнулся Тихонов, и Ника поняла, что больше вслух ничего говорить не нужно — мало ли что…
Дело, в которое она влезла, становилось все более странным и запутанным, более того — опасным. А ведь еще предстоит встреча с частным детективом, нанятым Бальзановым, и Юлией — домработницей Луцкой, и кто знает, какие сюрпризы преподнесут эти встречи…
— Ника, ты бы в офис подскочила завтра, а? — попросил Тихонов, вернув Нику в реальность.
— Срочное что-то есть? Мне вообще-то разрешили пока дома работать, а текучку не брать.
— Это на пару часов всего, надо подписать документы. Федя решил, что твой стажерский срок окончен, ты теперь в штате, оформить нужно.
— Это хорошая новость, — Ника не рассчитывала, что Филонов переведет ее в штат так быстро, а потому действительно обрадовалась, — ради такого я со смертного одра встану, пожалуй.
— Тьфу ты, бестолочь! — выругался Тихонов. — Ну, чего несешь-то?!
— Ой, извини… это я все еще под впечатлением от сегодняшнего, видимо. Никогда раньше не была на похоронах…
— Ну, ты завтра сильно рано не выдвигайся, пусть в метро давка спадет, а то простуженной ехать тяжко будет. Часам к двенадцати прикатывай, — и, попрощавшись, он положил трубку.
Ника сварила кашу, нагрела молока и, добавив в него ложку меда, устроилась за столом в кухне, поджав под себя ногу. Есть не хотелось, но она помнила, что с утра вообще ничего не съела, нужно как-то заставить себя. Ника давилась овсянкой, а сама все прокручивала в голове события сегодняшнего дня. Странное поведение Людмилы, еще более странное — Луцкого… Раздающий интервью Бальзанов, крематорий, отсутствие матери на похоронах… Ника бросила тарелку в раковину, захватила стакан с молоком и пошла в комнату. Устроившись в кровати, открыла ноутбук и, вздохнув, вновь вбила в поисковик имя Натальи Луцкой.
Глава 18
Воспитательные меры
Сколько черепицу ни шлифуй — бриллианта не получишь.
Японская пословицаИ все-таки победить простуду не удалось. Утром Ника чувствовала себя совершенно разбитой и больной, а надо было выбираться из постели и ехать в редакцию. Как назло, погода тоже оказалась «из простудных» — шел дождь, а термометр на балконе показывал всего девять градусов — впору надевать теплую куртку и сапоги, которых у Ники с собой, разумеется, не было. Пришлось довольствоваться кроссовками и толстым свитером с высоким горлом, которое Стаховой очень захотелось натянуть еще и на лицо, едва она вышла из подъезда. Дворник, чинивший просевшую дверь комнатки консьержа, приветливо улыбнулся и спросил:
— На работу?
— Да… будь она неладна, — пожаловалась Ника, пытаясь открыть зонт.
До метро пришлось добираться, перепрыгивая через лужи, но, не до конца еще изучив «фарватер», она пару раз провалилась в довольно глубокие канавы, от чего кроссовки наполнились холодной водой. «Вот как пить дать — заболею окончательно», — с грустью думала Ника, сидя в полупустом вагоне метро. К счастью, когда она вышла в Марьиной Роще, дождь прекратился, и до редакции она дошла уже без зонта, сильно мешавшего при ходьбе, — Стахова со своим довольно высоким ростом постоянно цепляла кого-нибудь то за прическу, то за такой же раскрытый зонт — если это были мужчины выше нее самой.
В редакции было подозрительно тихо, и это насторожило Нику. Толкнув дверь в кабинет новостников, она обнаружила, что все сидят за компьютерами и, не отрываясь, что-то строчат.
— Кто-то умер, не дай бог? — пошутила она, поздоровавшись.
— Ты с чего взяла? — не прерывая работы, спросил начальник новостного отдела.
— Да в редакции тихо, и вы все по клавишам молотите, как будто срочные некрологи пишете.
— Тихонов не в духе с утра, развесил всем сестрам по серьгам. Ленка у него в кабинете уже минут двадцать — ор стоял до потолка. Надо бы глянуть, не прибил ли он ее, да страшновато идти, — признался начальник, отодвигаясь от стола и разминая пальцы. — Может, ты? Он вроде тебя не трогает пока.
— Мне все равно к нему, я должна бумаги подписать.
— В штат берут?
— Да.
— Это отличная новость. Ты хороший журналист, Стахова, нечего тебе заметочками баловаться — время только уходит. Ты на большее способна. Ладно, иди, не отвлекай, нам тут фронт работ обозначили — до утра просидим.
Начальник снова погрузился в текст, а Ника, оставив на своем кресле сумку, направилась в кабинет Саныча. Остановившись у двери, она аккуратно приложилась к ней ухом и прислушалась. Тихонов что-то бубнил, но слов разобрать было невозможно, и Ника, постучав, вошла. В кабинете, кроме Тихонова, сидела Лена, и, судя по ее заплаканному лицу, ничего приятного в их разговоре не было. Тихонов же был красен как рак, а лысина поблескивала от испарины — то ли Саныч был так зол, то ли начинал заболевать, судя по кашлю, которым он отреагировал на появление Ники: — О, вовремя! Присядь, я закончу сейчас, — и, повернувшись к Лене, спросил:
— Хорошо. Допустим, я тебе подпишу заявление. И что дальше будет? Куда ты пойдешь со своим недодипломом? Тебя никуда не взяли даже переводчиком — на что ты рассчитываешь?
Лена пожала плечами и пробормотала:
— Какая разница… не могу я сидеть в офисе от звонка до звонка, я творческий человек…
— Угу — творческий человек без творчества, — кивнул Тихонов. — Или вот эту свою живопись нательную ты называешь громким словом «творчество»? Так загляни в словарь! Творчество созидательно, оно создает. А татуировки — это дестрой, разрушение, как ты не поймешь? И даже они — не твое. Тебе их рисует и набивает мастер — так при чем здесь ты, личность ты моя творческая? При том что шкурку подставляешь? Так она закончится рано или поздно. И что дальше?
— Куплю двух породистых собачек и буду разводить, — пролепетала Лена, опуская глаза, чтобы Саныч не заметил, что она уже в открытую плачет.
— Собачек, говоришь, разводить? — Лицо Тихонова сделалось брезгливым. — Запомни, Леночка: единственное, что ты умеешь разводить и, говорят, делаешь это даже талантливо, это ноги. А вот с собачками вряд ли у тебя получится — уровень интеллекта не тот.
Лена вспыхнула:
— А вот это уже вообще не ваше дело!
— Согласен — не мое, — как-то странно успокоившись, кивнул Саныч и вдруг заорал так, что даже Ника подпрыгнула на стуле: — Тогда не спи с каждым встречным, малолетняя идиотка! Они же потом тебя обсуждают между собой, подробностями делятся! Вон отсюда, и к обеду сдай мне заметку по теме на триста слов! Попробуй только на двести девяносто девять — убью, на фиг!
Лену словно взрывной волной снесло — через секунду ее уже не было в кабинете, и Ника даже оглянулась, проверяя. Тихонов снова закашлялся, вынул из стола платок и вытер лысину, потом дотянулся до кружки и сделал пару больших глотков.
