Анна Малышева - Коралловый браслет
– Может, думал, что меня это больно заденет, – предположила Маша, инстинктивно выгораживая брата. Она считала, что ругать его – ее личная прерогатива, так как привыкла смотреть на Андрея почти как на собственного сына. «Разве не я его поддерживала и подталкивала все эти годы?!»
– Нет, просто поленился и не захотел лишних проблем! – отрезал отец. – Что я, его не знаю? Сожрать все конфеты и скрутить фантики, будто так и было – фокус в его духе! Я его спрашивал – на что же ты рассчитывал? Что их никто никогда не тронет? Знаешь, что он отвечал?
– Знаю, а как же! – Улыбаясь, Маша придвинула гостю тарелку с бутербродами. – Он говорил: «Я думал, они понемногу обратно превратятся…»
– И вот до сих пор у него так, – ничуть не расчувствовавшись, в отличие от дочери, заметил отец, принимаясь за еду. – Нагадит, и в сторону – авось, само рассосется! Вы его избаловали окончательно, я уже понял. Опять же, может, я не имею права критиковать, но мне кажется…
Зазвонил мобильный телефон, забытый на столе, и Маша, увидев на дисплее имя брата, немедленно взяла трубку:
– Как кстати! О тебе говорили…
– С этим твоим Ильей? – резко спросил Андрей. – Что за тип, где ты его нашла?
– С… На улице я его нашла, если тебе действительно интересно. – Маша ядовито выделила го– лосом слово «действительно». – Нет, он вскоре после тебя ушел. Не переживай за мою нравственность.
– Я за твою жизнь переживаю, – буркнул брат, явно успокоившись. – Приводишь в дом черт знает кого… На улице знакомишься… Уголовник какой-то! А с кем ты там?
– Дай трубку, – потребовал отец, торопливо запивая прожеванный кусок горячим чаем. – Я ему скажу пару ласковых…
– Да кто это? – недоуменно вопрошал Андрей.
Отодвинувшись от отца, протягивавшего руку к телефону, Маша уничтожающе бросила:
– Папа приехал! И я узнала много нового! Оказывается, у меня была маленькая сестренка…
– А ну! – Поднявшись из-за стола, отец вырвал-таки у нее трубку и раздраженно рявкнул: – Что за фокусы, Андрюша?! Какого черта ты играл в партизанов?! Марья-то должна была это знать!
Прежде он употреблял имя дочери в такой форме, если требовал серьезного отношения к ней. Или от нее. Маша невольно подобралась и затаила дыхание, прислушиваясь к невнятному бормотанию в трубке. Отец нетерпеливо перебил сына:
– Чего еще? Не выдумывай! Никогда не поверю, чтобы ты так о ней думал! Ревновала ко мне, надо же вообразить! Ты и передо мной, и перед Марьей виноват, и знаешь, такое поведение вообще граничит с сумасшествием! Тебе не жениться, тебе обследоваться надо, родный мой!
Андрей снова что-то пробормотал, но отец не слушал:
– Чтобы через час был у сестры! Желаю на тебя посмотреть. Пробки? Ну, через полтора… Нечего там… Приезжай, разговор есть.
– Папа, он в это время доберется часа через два, не раньше, – встряла Маша. – Ты что!
Отец сунул ей замолчавший телефон:
– Главное, чтобы вообще не сбежал… Обещал приехать. Он что, опять не работает?
– У них в театре понедельник – выходной, – поспешила пояснить девушка. – Работает, куда он денется! Зарабатывать мог бы больше, но ты понимаешь, это вопрос везения… И личной инициативы.
– Гм… – недоверчиво протянул мужчина. – Ну а будь ты на его месте в этом театре… Он ведь в театре? Сколько бы ты имела в месяц?
– Папа…
– Ну в сезон?
Маша уклончиво покачала головой. Она ни за что не стала бы разоблачать брата, критикуя его за лень, отсутствие веры в свои силы и элементарного азарта, который необходим в любой творческой работе. Она отделалась фразой, которую часто произносил сам Андрей, объясняя свои низкие заработки и вечное балансирование на грани увольнения:
– Там вечные интриги, чтобы выбиться, нужно льстить. Подсиживать кого-то… Он этого не может.
– Служить бы рад, прислуживаться тошно? – иронически уточнил отец. – Тоже мне, Чацкий… Он Молчалин типичнейший. Просидел на шее у двух женщин, сколько сумел, теперь на невесту переползает, паразит… Живет у нее, верно? Она сколько в месяц получает?
– Ой, папа, у нее материальных проблем нет. – Маша постепенно приходила в отчаяние оттого, что отец так явно настроен против Андрея. «Издалека все видится в другом свете… Его можно принять за приживала, даже за альфонса… Но он ведь не такой!»
– Богатые родители? – по-прежнему отрывисто и неприязненно интересовался отец. – Неужели сама зарабатывает? Я всегда думал, что эти модели живут впроголодь… За исключением звезд, но что-то я ее хитрой рожицы нигде в рекламе не видел…
– Наверное, там тоже интриги, – не без злорадства хмыкнула Маша.
Она хотела добавить, что люди, которые вечно отговариваются интригами на работе, чаще всего слишком себя берегут, но тут в дверь позвонили.
– Это Анжела, помнишь Анжелу?
Маша направилась в прихожую, бросив беглый взгляд на часы. Было как раз то время, когда муж подруги уходил на работу, и логично, что та дождалась этого, чтобы снова поделиться переживаниями со старой приятельницей. Девушка не глядя распахнула дверь, и сердце у нее радостно замерло, а потом сделало несколько лишних ударов.
– Привет! – Илья смотрел куда-то поверх ее головы: – Ты не одна?
С кухни раздавался звон посуды, отец продолжил прерванный завтрак. Маша ясно и широко улыбнулась, жестом приглашая гостя войти:
– Папа приехал… Неожиданно. Я так рада, что ты вернулся!
Последнюю фразу она произнесла слишком горячо и сама смутилась. Но Илья, казалось, ничего не заметил и без улыбки, с очень серьезным лицом, продолжал:
– Есть разговор небольшой.
– Так заходи, я тебя с папой познакомлю! – Маша начинала недоумевать: вчера ей казалось, что ее новый знакомый невозможно улыбчивый человек. «Сегодня прямо на себя непохож!» – мелькнуло у нее в голове.
Илья переступил порог и прикрыл за собой дверь.
– Знакомиться некогда, давай зайдем к тебе в комнату на пару минут.
Пожав плечами, Маша провела его в мамину спальню и присела на край не застеленной кровати, с удивлением ожидая продолжения. Она представляла их новую встречу совсем иначе. Порывшись в карманах куртки, Илья извлек пачку сигарет, заглянул в нее и тут же смял в кулаке:
– Забыл купить. Ты не куришь?
– Нет. Но папа…
– Оставь папу в покое, – приказным тоном велел Илья и усадил обратно девушку, попытавшуюся было встать.
Присев перед кроватью на корточки, он пытливо заглянул Маше в глаза – снизу вверх, с очень близкого расстояния, отчего у нее появилось ощущение, что он каким-то образом увидел ее тайные мысли. Невольно отодвинувшись, Маша проговорила:
– Ты странный… Случилось что-то?
– Вчера, – кивнул он, не спуская с нее взгляда. – Я ведь от тебя поехал сразу в местное следственное управление, а там нарвался на старого знакомого. Даже не знал, что он теперь у вас работает, раньше вместе в центре служили… Правда, я предпочел бы иметь дело с кем-нибудь другим, но тут выбирать не приходится. Я попросил держать меня в курсе насчет твоего браслета. Дело, как я понял, вы решили не заводить, я уж не стал предлагать вызвать милицию… Еще не отвык, что сам милиция. В общем, попросил отслеживать такую штучку, вдруг мелькнет при обыске, вещь заметная.
– Уже мелькнула?! – воскликнула девушка, снова проникаясь восхищением к Илье. «Я думала, он на меня рукой махнул, а он моими делами полночи занимался!»
– Час назад мне позвонили, я только до дома добрался, спать ложился. – Илья поморщился, а затем широко распахнул глаза. – Черт, не грипп ли подцепил… В общем, нашли твой браслет в кармане у одного мужика, и судя по тому, что руки у него все в свежих царапинах, как от длинных ногтей, это он самый. С ним твоя подруга билась.
– Ну слава Богу! – ахнула Маша, складывая ладони на груди. – А я думала, пропал, никогда уж его не увижу!
– Увидишь. – Илья резко встал и отряхнул джинсы на коленях. – Хоть сейчас. Ты будешь браслет опознавать, а твоя подружка – этого типа. Тебе тоже не помешает на него полюбоваться.
– А если он потом отомстит? – испугалась Маша. – Возьмет и опять подкараулит в подъезде… Посадят-то ненадолго?
– Вообще не посадят, – бросил мужчина, снова останавливая на ней загадочный, непроницаемый взгляд, в котором читался смутный вопрос. – Его убили.
Глава 6
Убитого обнаружили в половине восьмого утра, неподалеку от Машиного двора, на пустыре за строящимся домом. Вся территория пустыря была изрыта тяжелыми машинами и завалена грудами стройматериалов и мусора. Стройку огораживал дощатый забор, давно покосившийся и кое-где разломанный. Дом относился к категории долгостроев, и его пустые корпуса уныло смотрели на окрестные здания не застекленными окнами. Теоретически стройка охранялась. Но на самом деле там давно нашли приют местные бродяги и «неблагополучные» подростки. То и дело можно было видеть, как в проломы забора просачиваются некие подозрительные фигуры, безмолвные и безликие.
