Андрей Константинов - Тульский – Токарев
Велосипед для Савелова никто даже и не трогал – хотя он, между прочим, в квартире действительно был.
Когда воры зашли в квартиру, из подъезда напротив выскользнула невысокая фигура и добежала до ближайшего телефона-автомата. Последовал звонок в милицию с короткой, но очень конкретной и емкой информацией о том, что по такому-то адресу прямо сейчас происходит квартирная кража. Звонивший не представился, но на сигнал, тем не менее, среагировали…
Когда Бест и Чиркани, груженные добром, вышли во двор, их поджидал неприятный сюрприз – из-за дерева прямо на них, играя табельным оружием, выскочил опер – ментовское мурло ни с чем не спутаешь. Откуда-то с боков появились еще трое. В подворотне проходного двора нарисовался пятый.
Один из оперов кашлянул и обратился к остолбеневшим жуликам:
– Не валяйте дурака – медленно принимаем стойку «смирно».
– Или побегаем? Только у нас в кабинете лекарств нема! – подхватил второй мент.
Бест тяжело усмехнулся:
– Наши не пляшут… Пишем явку! Регистрируй! Явились добровольно, так как стыдно стало по дороге.
Чиркани повернулся к напарнику и зашипел:
– Ты чего за меня решаешь?
В этом вопросе была одна лишь эмоция, смысла же – никакого. И Бест мог не отвечать, но он ответил:
– Извини – можешь прорываться. А я пятилетку хочу отсидеть здоровым…
Дальше все было не очень интересно – протокол, следователь, задержание, арест…
Бест и Чиркани дали показания, что никто их на квартиру не наводил, якобы они просто шли мимо и увидели, что окно открыто… Но самое интересное началось потом, когда выяснилось, кому принадлежит квартира. В ней действительно проживала семья Удаловых, вот только товарищ Удалов был никаким не ученым, а заведовал отделом в горкоме партии…
…Утром в субботу на прямой телефон заведующего орготделом обкома партии поступил телефонный звонок – молодой достаточно голос, явно волнуясь, рассказал о неудавшейся краже из квартиры товарища Удалова и о том, что воры прицеливались прежде всего на антикварные шахматы, цена которых – как минимум – полсотни тысяч долларов. Милиция-то сработала, слава Богу, как надо, а вот откуда у партийного функционера такие ценные вещи – с этим бы надо разбираться отдельно… Звонивший не представился, что заведующий орготделом объяснил себе просто: честный и молодой сотрудник милиции просто испугался мести со стороны Удалова… Заведующий орготделом звонку обрадовался – аноним бросил зерно в удобренную почву, будто зная то, что знали немногие, – как хозяин кабинета, куда последовал звонок, ненавидел Удалова – были между ними какие-то старые личные счеты. Если информация подтвердится – антикварные шахматы поставят на карьере Удалова жирный крест…
В понедельник с утра начальнику следственного отдела Василеостровского РУВД Сипягину позвонил начальник РУВД Власов:
– Степа, там у тебя дело по квартире на Второй линии свежее…
– Есть такое дело, – согласился Сипягин. – Так с поличным же там, все признались… Чик-чи-рик – и в суд!
Власов тяжело засопел в трубку:
– Чик-то оно, может, и чирик, а только там какие-то шахматы изъятые имеются?
– Имеются, – подтвердил Сипягин. – Тяжелые, старинные, дорогие. Я их даже, от греха, к себе в кабинет занес. Завтра собираемся потерпевшему отдавать.
Власов помолчал, а потом вдруг рявкнул ни с того ни с сего:
– А вот ни хера не чик-чирик, Степа! Бери шахматы и дуй ко мне. Потолкуем.
Однако потолковать с глазу на глаз им не пришлось, потому что, когда Сипягин с шахматами добрался до кабинета Власова, там уже присутствовали гости: как навскидку определил начальник СО, – комитетчик и какой-то партийный функционер.
Оценив обстановку, Сипягин водрузил шахматы на стол и сказал хмуро, обращаясь к Власову:
– Вот шахматы, но они уже «того»?
– Чего «того», молодой человек? – не понял партиец.
– Какой я вам «молодой человек»?! – взвился тридцатисемилетний Сипягин.
– Степа, Степа, – успокаивающе привскочил Власов. – Товарищ – представитель обкома.
– И я при нем молодею, что ли? – огрызнулся Сипягин, но уже тоном ниже.
Опытный комитетчик решил выступить в роли миротворца:
– Товарищи, товарищи… Ну при чем тут!!! Милиция – блистательно среагировала, следствие ведется безупречно, мы нос не суем в чужие дела, преступление совершено в отношении высокопоставленного партийного работника…
Чекист говорил долго, складно и убедительно. Сипягин слушал его хмуро, дождался паузы и вставил:
– Мое дело маленькое. Я просто хочу заметить, что шахматы официально изъяты у задержанного, уже опознаны женой потерпевшего, следователь провел осмотр и признал их вещественными доказательствами. Раз они такие ценные, то я могу сегодня же отдать их высокопоставленному партийному работнику…
Комитетчик и партиец переглянулись, а потом оба серьезно посмотрели на Власова. Начальник РУВД крякнул и вдруг блеснул непонятно откуда взявшейся эрудицией:
– Шахматы стоят десятки тысяч долларов… Долларов!!! Конец XVIII века… Их один король другому подарил где-то в Европе.
– Не где-то, – поправил комитетчик, – а, по нашим данным…
Сипягин устало махнул рукой:
– По мне – хоть в Швамбрании!
Власов кивнул:
– Степа, ты сам все прекрасно понимаешь. Вещь пока полежит у меня. Мы с товарищами разберемся.
Сипягин пожал плечами:
– Вы-то разберетесь, а что мне потерпевшему говорить?
Комитетчик и партиец снова переглянулись, после чего сотрудник «карающего меча партии» решил представиться:
– Моя фамилия – Кисель, телефон – 278 68 09. Если у товарища Удалова возникнут вопросы – пусть позвонит мне. Тем более что и у нас вопросы к нему имеются. Серьезные вопросы. А шахматы… Шахматы мы вскоре у вас официально заберем.
Совершенно секретно
НАЧАЛЬНИКУ ОТДЕЛА КОНТРРАЗВЕДКИ
4 АРТИЛЛЕРИЙСКОГО КОРПУСА
подполковнику тов. Виноградову
СПЕЦСВОДКА № 7По делу – формуляр
на рядового 100
Артбригады – Калистратова
Петра Павловича
На Ваш № 445 от 31 января 1947 года.
По делу-формуляр на рядового Калистратова работают два с/осведомителя «Максимов» и «Новиков». Разработка Калистратова ведется в направлении установления его службы в немецкой армии и принадлежности к немецким разведорганам.
За последний период от агентуры, работающей по делу, получены нижеследующие материалы:
С/о «Чикилев», не имеющий отношения к разработке Калистратова, на явке 18.11.1946 года донес:
«7 ноября 1946 года во время торжественного обеда солдат Калистратов проявил недовольство празднованием: сказал: к празднику и обеда хорошего не приготовили, затем сказал на этот обед и музыку еще тянут, она только делает сумасшедшее настроение, кроме того, играют и сами не знают что».
С/о «Максимов» 18.11.46 года сообщил:
«Во время читки „опровержения ТАСС“ Калистратов сказал о том, что Советские самолеты бомбили Гаминдановский район, чтобы затеять войну».
Этот же осведомитель на явке 15.01.47 года донес следующее:
«Калистратов рассказывал ему, что в 1943 году был угнан немцами в Латвию, где работал ординарцем у некоего Гаймана. Носил немецкую форму. При отходе немецких войск мародерствовал, отбирал велосипеды, ценности у латышей. Калистратов сказал, что однажды он ударил латыша топором в плечо и забрал у него из квартиры драгоценные шахматы. Когда он нес шахматы прятать, то один немецкий офицер увидел его и спросил, кто он такой? Калистратов вынул свой документ и показал. Офицер не стал его обыскивать, но отобрал шахматы, что расстроило Калистратова, поскольку он полагал, что шахматы могли обеспечить ему безбедное существование в Германии. Также Калистратов сказал, что при подходе Красной Армии он сбросил свое обмундирование, надел цивильное и бежал в глубь Германии, где и был освобожден американцами…»
– Да хоть дело забирайте!
– Нет, нет, дело вы оставите себе. А вот шахматы – нам. И – никто ничего не слышал, надеюсь – объяснять не надо? Или – требуется дополнительная проработка вопроса?
– Боже упаси! – усмехнулся Сипягин. – Куда нам, сирым и убогим…
– Все, Степа, свободен, – недовольно поморщился Власов.
– Интересные у вас кадры, – успел услышать Сипягин, закрывая дверь в кабинет начальника РУВД. Власов что-то забубнил в ответ, оправдывающее плохой характер начальника следственного отдела. «Похоже, пиздец товарищу Удалову», – констатировал мысленно Сипягин, направляясь к себе в кабинет. Будущее показало, что он в прогнозе не ошибся…
Из выступления начальника РУВД перед оперсоставом подразделения по итогам работы за полугодие 1982 года
