Анна Малышева - Отель «Толедо»
– Не везет! Первого мая работал портье, который уже уволился. Какой-то парень из Португалии… Вроде бы уехал к себе на родину.
– Жаль.
Александра поднялась, подошла к стойке и поблагодарила хозяйку. Та вновь начала улыбаться и предложила гостям выпить с ней по чашке кофе. Те переглянулись.
– Пожалуй… – нерешительно произнес Эльк. – Время у нас еще есть. Саша, ты как?
Александра кивнула. Она все еще находилась под впечатлением от его слов о том, что Надежда может быть уже мертва и язык ее был словно скован. Хозяйка сварила три чашки и сама отнесла их к большому столу у окна, за которым могла разместиться целая компания. Когда все трое расселись, Александра обратила внимание на то, что за все время никто не вошел в гостиную.
– Много сейчас постояльцев? – спросила она хозяйку.
Та отрицательно покачала головой, впрочем, с самым веселым выражением лица.
– Не сезон! – сообщила она. – Половина номеров пустует, хотя мы снизили цены вдвое против летних. Вот завтра ожидается большой заезд… Ко Дню Святого Николая здесь будет полно народа, потом опять все схлынут, уже до Рождества… Ну а в феврале… В феврале отель можно закрывать – стоит ли оплачивать счета за отопление ради двух постояльцев? Вот в конце апреля, когда здесь жила ваша знакомая, свободных номеров нет и быть не может!
– А в каком номере она жила, не подскажете? – осведомилась Александра. Втайне она надеялась, что номер комнаты будет как-то перекликаться с цифрой, указанной в записке.
– Я только что смотрела в базе – номер четыреста пятнадцать. Это на последнем этаже! – любезно уточнила хозяйка. – Да вы можете его осмотреть, кстати, он сейчас пуст.
Александра переглянулась с Эльком. Тот слегка пожал плечами, показывая, что не видит особого смысла осматривать номер. «И в самом деле, – сказала себе художница, – что проку туда подниматься? За полгода там перебывала сотня людей. Никаких следов Надиного пребывания я там не найду!»
– Если можно, я взгляну! – услышала она свой собственный голос.
Услышав, что в отеле нет лифта и придется подниматься по крутой лестнице на последний этаж своим ходом, Эльк выразил желание остаться в гостиной и спокойно допить кофе. Александра ничуть не была в претензии на него за это – напротив, ей хотелось побыть одной. Взяв у хозяйки ключ, она начала подъем по крутым ступенькам.
На лестнице было безлюдно, в вечернем отеле царила необыкновенная тишина, словно он и в самом деле был совершенно необитаем. Шаги заглушались малиновой ковровой дорожкой, прижатой к мрамору ступеней начищенными медными прутьями. Останавливаясь передохнуть на очередном этаже, женщина размышляла о событиях дня, казавшегося ей таким долгим. Трудно было поверить, что она прилетела в Амстердам только этим утром. «Меня словно околдовали – я рванула сюда наобум, ничем не руководствуясь, ведь Надя не звала меня на помощь… Нет, звала! – одергивала себя Александра. – Звала единственным способом, который ей был доступен. Позвать явно она не могла. Эльк прав, могло случиться нечто ужасное. И давно… Я опоздала, скорее всего!»
На следующей площадке она задала себе вопрос, разумно ли доверить такое важное дело, как расспросы о пропавшей приятельнице, постороннему, в сущности, человеку. «Но и Надя мне тоже посторонняя, если вдуматься, Эльк даже ближе – мы с ним помогаем друг другу зарабатывать. Романтическую сторону вопроса я даже не рассматриваю, потому что никакой романтической стороны нет и не может быть!» Ей вспомнилось бледное, точеное лицо голубоглазой красавицы-блондинки, обращенное к часовщику с Де Лоир. Она смотрела на него с нескрываемым восхищением, не заботясь о том, что за ними следят десятки глаз. Девушку не смущала ни разница в возрасте, ни хромота Элька Райнике, ни его слабое зрение, ни то, наконец, что он женат. «Значит, она не находит ничего постыдного в том, что он ей нравится! – невольно думала Александра, вновь начиная подъем. – Она! Юная, красивая, вероятно, богатая, из уважаемой семьи. Конечно, из уважаемой, иначе у Бертельсманна не стали бы ждать ее с отцом, чтобы начать торги. И она влюблена в Элька, это видно… И совершенно этого не стыдится, не скрывает! Чего же тогда стыдиться мне?»
Последняя мысль ее ошеломила. Александра пыталась найти в ней смешную сторону, чтобы смягчить ее едкую остроту, – напрасно. Она высмеивала себя, ругала, издевалась так, как не стала бы издеваться самая злая сплетница, – истина, беспощадная и обнаженная, не замечала насмешек и упреков. «Ну, так что же? – спросила себя наконец Александра, взобравшись на последний этаж. – Ничего постыдного тут нет, в самом деле. Мне нравится этот человек, как не нравился никто никогда. И нравится он не мне одной. Если держаться в определенных рамках, никто никого не заставит страдать. Хорошо, что он живет так далеко от меня… Очень хорошо!»
В узком коридоре, также застланном ковровой дорожкой, было пусто. В конце виднелись забытый пылесос и мешок с собранным бельем. Одна дверь была открыта, оттуда падал свет, слышался шум льющейся воды – горничная спешила закончить уборку. Александра обвела взглядом номера на дверях, отыскала четыреста пятнадцатый. Отперла дверь электронным ключом, вошла и, вставив ключ в специальный паз, включила свет. Зажглись сразу все лампы. Александра закрыла за собой дверь.
Номер был крошечный, метров десять, не больше, как и рассказывала Надежда. В нем едва помещалась широкая кровать, застланная в ожидании следующего постояльца свежим бельем, письменный стол, над которым горел торшер с черным шелковым абажуром, и ярко-красное пластиковое кресло в стиле хай-тек. Шкафа не было – его заменяла простая вешалка с крючками. Александра заглянула в ванную комнату, увидела душ с занавеской, сливное отверстие прямо в полу, сантехнику, еще пахнущую моющими средствами. Похоже было на то, что горничная только что убрала этот номер. Тесный, устроенный без затей, он был тем не менее уютным. Пол сплошь был затянут лиловым мягким ковром. На подушках, в изголовье кровати, сидела смешная плюшевая собака. Темно-фиолетовые плотные занавески падали из-под высокого потолка, целиком скрывая огромное окно. Александра подошла, раздвинула их, подняла белую римскую штору и выглянула.
Окно выходило на Виллемспарквег. Окончательно стемнело, в домах зажигались окна, в магазинах – украшенные к празднику витрины. Прямо под зданием гостиницы прополз длинный синий трамвай, идущий в центр. Александра бросила взгляд на дом напротив. В нем шел капитальный ремонт. Через освещенные окна без занавесок, забрызганные изнутри краской, можно было видеть, как рабочие в форменных комбинезонах подметают мусор, готовясь закончить смену. Большой контейнер со строительным мусором стоял и у входа в здание. Приоткрыв створку, Александра вдохнула сырой воздух, напоенный дыханием невидимого огромного парка, тянувшегося вдоль всего района, за домами на другой стороне улицы.
В дверь тихонько постучали. Художница, вздрогнув от неожиданности, поспешила открыть. На пороге стоял Эльк Райнике.
– Тоже решил взглянуть, – пояснил он. – Еле забрался…
Александра молча посторонилась, пропуская его в номер. Эльк сделал несколько шагов – собственно, больше бы и не получилось. Огляделся, сунув руки в карманы пальто, покачался с носка на пятку, задумчиво склонив голову набок. Следуя примеру Александры, выглянул в окно.
– Если ищешь, надо знать точно, что ты ищешь, – сказал он после паузы. – Что ты хотела здесь найти? Еще одно письмо от подруги? Какойто знак? Это невозможно. Номер тщательно убирается после каждого постояльца. Да и где здесь чтото прятать?
– Негде, – печально ответила Александра. – Я и не рассчитывала что-то найти. Мне просто хотелось увидеть…
Она запнулась, ища нужных слов. Эльк, отлично ее понявший, кивнул:
– Как она прожила здесь те три дня, да? В общем, судя по всему, неплохо. Тут мило… Должно быть, тихо по ночам, не то что в центре.
Он снял очки и растер переносицу, морщась, словно от приступа боли. Затем, вновь нацепив очки, еще раз выглянул в окно:
– Смотри-ка, дом реконструируют! Все этажи… Кто-то его купил, наверное. Интересно, была эта стройка в апреле, когда здесь жила… Я все время забываю имя!
– Надя, Надежда Пряхина, – напомнила Александра. – А какое значение имеет, была там стройка или нет?
– Никакого. – Эльк устремил на нее загадочный, долгий взгляд, лишенный всякого выражения. Порой он смотрел так, словно спал наяву и не видел собеседника. – Просто мне помнится, в этом доме тоже раньше был недорогой отель. Названия не знаю. Интересно, что здесь теперь устроят… Иногда жилые дома превращаются в отели, иногда – наоборот. Можно жить в доме, не подозревая, что раньше в нем были дешевые номера на одну ночь… Или даже на час. Смотри, как эти парни, в окне напротив, уставились на нас!
И в самом деле – Александра убедилась, что двое молодых парней, смуглых, кудрявых брюнетов южного типа, не похожих на голландцев, беззастенчиво разглядывают то окно, в освещенном проеме которого стояла она с Эльком. Их разделяло метров десять, не больше. По меркам Амстердама, Виллемспарквег считалась широкой улицей.
