Эллери Куин - Таинственный цилиндр
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
"...Поясню свои слова на примере. В один прекрасный день мой молодой коллега Жан К, после месяца добросовестной работы над очень тяжелым делом пришел ко мне. Лицо его выражало отчаяние. Не говоря ни слова, он протянул мне рапорт по всей форме. Это было прошение об отставке. - Но, Жан! - вскричал я. - Как это понимать? - Я не справился, мсье Брильон, - сказал он тихо. - Месяц такой работы - и все впустую. Я шел по ложному следу. Это просто позор. - Жан, друг мой, - ответил я совершенно серьезно. - Вот что я думаю о твоей отставке. И я порвал рапорт на куски под его удивленным взглядом. - А теперь иди, - сказал я ему строго. - И начни еще раз все сначала. Никогда не забывай один принцип: знанию о том, что правильно, всегда предшествует знание о том, что было неправильно!" Из мемуаров префекта полиции Огюста Брильона
ГЛАВА ВОСЬМАЯ, в которой отец и сын Квины знакомятся с интимной подругой мистера Фильда
Квартира Квинов на 81-й Западной улице была всецело мужской обителью - начиная от стойки для трубок над камином и кончая сверкающими саблями на стене. Квины занимали верхний этаж дома, в котором жили еще две семьи. Это было коричневое здание из песчаника, построенное в поздневикторианском стиле. Попав в дом, посетитель должен был долго идти по коридорам, время от времени преодолевая ступеньки, покрытые тяжелыми толстыми коврами. Коридоры казались бесконечными и отличались бесхитростной прямолинейностью. Это удручало, и когда у посетителя уже начинала появляться мысль, что в подобном месте могут жить только душевно черствые люди, перед ним вдруг появлялась огромная дубовая дверь с изящной надписью в рамочке: "Квины". В ответ на стук эта дверь приоткрывалась, и в щелочку выглядывала ухмыляющаяся физиономия Джуны. Секунду спустя посетитель попадал в совершенно другой мир. Немалое количество весьма достойных людей проходило по этим малопривлекательным коридорам и лестницам, страстно желая оказаться наверху. И далеко не единожды Джуна чинно вносил в квартиру визитки с хорошо известными всей стране именами. Идея оформления прихожей принадлежала Эллери. Прихожая была такой маленькой и тесной, что стены ее казались необыкновенно высокими. С редким чувством юмора Эллери решил завесить одну из стен до самого потолка ковром, на котором была изображена сцена охоты. Прихожая сразу приобрела благородно-старинный вид. Надо сказать, что оба Квина от всего сердца презирали этот ковер и повесили его только по той причине, что он являл собой выражение благодарности князя Н., сына которого Ричарду Квину удалось уберечь от ужасного скандала при обстоятельствах, так и не сделавшихся достоянием широкой публики. У стены с ковром стоял тяжелый стол, некое подобие алтаря. На нем помещались лампа с абажуром из пергамента и бронзовая подставка для книг, поддерживающая трехтомное издание сказок "Тысячи и одной ночи". Обстановку прихожей завершали два церковных стула и половичок. Стоило посетителю миновать прихожую с ее мрачноватой атмосферой, как он оказывался в большой комнате, обставленной необыкновенно весело и живо. Такой контраст доставлял необычайное удовлетворение Эллери, старший же Квин, будь на то его воля, уже давно бы сдал всю меблировку прихожей в лавку какого-нибудь старьевщика. В гостиной три стены до самого потолка закрывали вплотную придвинутые друг к другу шкафы, из которых доносился стойкий запах кожаных переплетов. В четвертую стену был встроен самый настоящий камин, облицованный массивными дубовыми панелями и снабженный блестящей стальной решеткой. Над камином висели скрещенные сабли - подарок старого учителя фехтования из Нюрнберга, у которого Ричард жил в молодые годы, когда учился в Германии. Комната была щедро обставлена удобными креслами, мягкими стульями, низкими шезлонгами и скамеечками для ног. Кроме того, там находилось множество самых разнообразных светильников. Короче говоря, это была чрезвычайно уютная комната - настолько уютная, насколько могли создать уют два человека, всецело занятых напряженным интеллектуальным трудом. Если же посетителю по прошествии некоторого времени обстановка начинала казаться скучноватой - хотя бы из-за обилия вещей, собранных здесь, - то скуку быстро разгонял деловитый и расторопный Джуна - мальчик на побегушках, мажордом, слуга и добрый дух дома в одном лице. Джуну Ричард Квин взял в дом тогда, когда с отъездом Эллери на учебу в колледж он почувствовал себя одиноко. Джуна - невысокий и стройный молодой человек девятнадцати лет - постоянно пребывал в хорошем настроении, весь так и искрился весельем, но умел вести себя тихо, как мышь, если того требовала ситуация. Старшего Квина Джуна почитал так, как аборигены Аляски почитают свой тотемный столб. И с Эллери у него установились доверительные отношения - нечто вроде тайного сговора, который со стороны юноши выражался, правда, только в необычайном усердии при уборке кабинета Эллери. Спал Джуна в крошечной комнатке позади спален отца и сына. Как постоянно льстил ему Ричард Квин, он способен был проснуться от малейшего шороха. На следующее утро после столь богатой на события ночи Джуна как раз накрывал стол для завтрака, когда зазвонил телефон. Привыкший к ранним утренним звонкам Джуна снял трубку. - У аппарата Джуна, говорит квартира инспектора Квина. Кто на проводе? - Ах, вон оно что, - проворчал в трубке низкий голос. - А ну, сынок, марш будить инспектора. Да побыстрей! - Инспектора Квина не положено беспокоить до тех пор, пока его доверенное лицо Джуна не будет знать, кто это звонит! Говоря это, Джуна, который, разумеется, сразу узнал голос сержанта Белье, состроил гримасу и даже высунул язык. Но тут его за шиворот ухватила твердая рука, и в следующий миг он завертелся волчком по комнате. Инспектор, уже полностью одетый, сказал в трубку: - Не обращай внимания на дурачества Джуны, Томас. Что случилось? - А, это вы, инспектор. Я не хотел вас тревожить в такую рань, но мае только что позвонил из квартиры Монти Фильда Риттер. У него есть кое-что интересное. - Хорошо, хорошо, - довольно проговорил инспектор. - Стало быть, наш друг Риттер кого-то поймал в свои сети. И кто же это, Томас? - Вы угадали, сэр, - невозмутимо ответил Велье. - Он сообщает, что находится там в довольно сложной ситуации - в обществе легко одетой дамы-, и если это затянется, то его жена может подать на развод. Какие будут указания, сэр? Квин от души расхохотался. - Распоряжения будут такие, Томас. Немедленно отправь туда пару человек, пусть доглядят за ним. Я сам выеду сразу же, как удастся поднять с постели Эллери. Все еще усмехаясь, он повесил трубку. - Джуна! Голова юноши тут же появилась в дверях. - Поторопись с яйцами и кофе. Инспектор прошел в спальню Эллери и застал сына повязывающим галстук. - Можешь не беспокоиться, я уже встал и больше ложиться не намерен. Как только Джуна позаботится о моем желудке, я отправлюсь по своим делам. - Даже и думать не смей! Куда это ты, интересно, собрался? - весь кипя от возмущения, вскричал Квин. - В свой любимый книжный магазин, дорогой мой инспектор, - строптиво ответил Эллери. - Уж не полагаешь ли ты, что я упущу первоиздание Фальконе? Нет, в самом деле, мне обязательно нужно быть там. - Все это пустое, - хмуро сказал его отец. - Начал дело - так помоги мне довести его до конца. Эй, Джуна! Куда опять запропастился этот мальчишка? Джуна стремительно появился в гостиной с подносом в руках. В мгновение ока он накрыл стол, сварил кофе и поджарил хлебцы. Отец и сын в молчании проглотили свой завтрак. - Ну, а теперь, - сказал Эллери, отставляя пустую чашку, - когда наша благословенная трапеза подошла к концу, скажи мне, пожалуйста, что это за пожар, на который ты так спешишь. - Надевай пальто и шляпу, да прекрати свои бессмысленные расспросы, проворчал инспектор Квин. Спустя три минуты они уже ловили такси. Машина довезла их до импозантного дома с дорогими квартирами. По тротуару перед ним прогуливался с сигаретой в зубах детектив Пиготт. На пятом этаже Каинов приветствовал детектив Хагстрем. Он указал на дверь квартиры под номером 4 Д. В ответ на энергичный звонок инспектора дверь приоткрылась, и они увидели залитую краской смущения физиономию Риттера. - Доброе утро, инспектор, - сказал детектив, распахивая дверь. - Рад, что вы приехали, сэр. Квин и Эллери вошли в роскошно обставленную прихожую. Из прихожей через дверь гостиной они могли рассмотреть украшенные затейливым узором дамские сандалии и довольно изящные лодыжки их обладательницы. Инспектор направился было в гостиную, но передумал и, выглянув в подъезд, позвал Хагстрема. Детектив поспешил к нему. - Входите, - отрывисто бросил инспектор. - У меня есть дело для вас. Вместе с Эллери и обоими детективами, торжественно последовавшими за ним, инспектор вошел в гостиную. Женщина, облаченная в прозрачный пеньюар, при виде их вскочила. Она была красива, но зрелая ее красота уже несла печать увядания. Бледную, слегка дрябловатую кожу покрывал густой слой румян и пудры. Прическа в беспорядке. Явно нервничая, женщина бросила на пол недокуренную сигарету и растоптала ее. - Вы тут самая большая шишка? - со злостью спросила она Квина. - Что вы себе позволяете? Почему вы прислали сюда свою шестерку и держите меня под надзором всю ночь? Она решительно двинулась к Квину, как будто собиралась вцепиться ему в волосы. Риттер встал между ними и схватил ее за руку. - Попридержи язык, пока тебя не спросили, - проворчал он. Дама извернулась, как кошка, освободилась от его хватки и упала в кресло, продолжая глядеть на полицейских дикими глазами. Инспектор посмотрел на нее, не скрывая своего отвращения. Эллери, едва удостоив даму взглядом, принялся ходить по комнате, изучая драпировку стен и японские росписи по ткани. Взял со столика книгу, повертел в руках, сунул нос во все темные углы. Квин знаком подозвал Хагстрема. - Проводите даму в соседнюю комнату и составьте ей на некоторое время компанию, - сказал он. Детектив довольно бесцеремонно поставил женщину на ноги. Та, вскинув голову, вышла из гостиной. Хагстрем последовал за ней. - Ну, Риттер, мальчик мой, расскажите, что произошло, - сказал старший Квин, опускаясь в кресло. Риттер принялся рассказывать. Глаза у него слипались и были красными. - Эту ночь я провел, строго следуя вашим указаниям. Я приехал сюда на полицейской машине. Оставил ее на углу, потому что не знал, не наблюдает ли кто за улицей, и поднялся в квартиру. Все было тихо. Света я нигде не заметил, а перед тем как подняться, я обошел дом, чтобы посмотреть на окна, которые выходят на другую сторону. Я позвонил в дверь и стал ждать. Риттер с трудом удержал зевоту. - Никакого ответа. Я позвонил еще раз - на этот раз дольше и громче. Тогда за дверью послышалось какое-то движение. Я услышал, как открывается замок, и эта женщина нараспев говорит: "Ты, милый? А где же твой ключ?" Ага, подумал я, да это милашка мистера Фильда! Я сунул ногу между дверью и косяком, не успела она сообразить, что происходит. Ну и попал впросак, сэр. Я как-то ожидал, - Риттер глуповато усмехнулся, - что она будет одетая. А на ней был только пеньюар. Тут, понятно, покраснеешь. - Какая удача для доблестного рыцаря сыска, - пробормотал Эллери, разглядывая покрытую лаковой росписью вазу. - Во всяком случае, я ее схватил, - продолжал детектив. - Она, ясное дело, стала визжать. Я вывел ее в гостиную, там она включила свет и рассмотрела, кто я есть. От страха побледнела, как смерть, но вела себя, в общем, храбро. Давай на меня ругаться - кто я такой, что мне надо среди ночи от женщины в чужой квартире, ну, и все такое прочее. Я сразу достал свой полицейский жетон. Как только эта фурия его увидела, инспектор, так тут же закрыла рот и не ответила ни на один мой вопрос. - Почему? - спросил старший Квин. - Трудно сказать, инспектор, - ответил Риттер. - Вначале, как мне показалось, она была напугана, но как только увидела жетон, тут же пришла в себя. И чем дольше я здесь был, тем более бесстыдно она себя вела. - Вы ей сказали, что случилось с Фильдом? Риттер укоризненно поглядел на своего шефа. - Ни словечком не обмолвился, сэр, - сказал он. - Ну, а когда стало ясно, что мне из нее ничего не вытянуть, она только шипела: "Погоди, вот вернется домой Монти!" - я осмотрел спальню. Там никого не было. Я, короче, провел ее туда, оставил дверь открытой, не стал выключать свет и провел всю ночь, сидя в гостиной. Через некоторое время она легла в постель и, наверное, заснула. Сегодня утром в семь вскочила и опять принялась кричать. Наверное, думала, что Фильда взяла полиция. Требовала утреннюю газету. Я ей сказал, чтобы она сидела смирно и позвонил в управление. С тех пор больше ничего не происходило. - Послушай, папа! - вдруг воскликнул из угла гостиной Эллери. - Как ты думаешь, что читает наш приятель адвокат? Тебе ни за что не угадать. Книгу "Как по почерку определить характер человека"! Инспектор встал с кресла и проворчал: - Только и знаешь, что копаться в книгах. Пойдем со мной. Он распахнул дверь в спальню. Женщина, закинув ногу на ногу, сидела на кровати - богато украшенной, с претензией на французский стиль, с балдахином и пологом из тяжелой камки. Хагстрем с безучастным видом стоял у окна. Квин быстро оглядел комнату и повернулся к Риттеру. - Когда вы прошлой ночью вошли сюда, постель была расправлена? На ней спали или нет? - шепотом спросил он. Риттер кивнул. - Ну хорошо, Риттер, - с теплотой в голосе сказал Квин. Отправляйтесь домой и отдыхайте. Вы заслужили. Да попросите Пиготта подняться сюда. Детектив отдал честь и вышел. Квин подошел к кровати, сел рядом с женщиной и стал молча смотреть прямо ей в глаза. Она отвернулась и возмущенно закурила. - Я - инспектор полиции Квин, любовь моя, - сказал Старик со всей мягкостью. - Обращаю ваше внимание на то, что попытка и дальше упорно отмалчиваться, равно как и обманывать меня, доставит вам бездну неприятностей. Впрочем, о чем это я? Разумеется, вы все это понимаете сами. Она по-прежнему глядела в другую сторону. - Я не отвечу ни на один ваш вопрос, инспектор, пока не узнаю, какое у вас есть право вообще задавать мне вопросы. Я ничего противозаконного не сделала, на мне ничего нет. Можете зарубить это себе на носу. Инспектор позволил себе понюшку табаку и сказал примирительно: - Я вполне понимаю вас. Женщина одна, и вдруг среди ночи ее поднимают с постели... Вы ведь были в постели, не так ли? - Само собой, - тут же ответила она, а потом прикусила губу. - ..и она оказывается лицом к лицу с полицейским. Меня совсем не удивляет, что вы испугались, любовь моя. - Ни капельки не испугалась! - пронзительно воскликнула она. - Ну-ну, не будем спорить на эту тему, - благодушно сказал Старик. Но вы, наверняка, не против назвать мне свое имя. - Правда, я не знаю, почему это я обязана это делать, но, думаю, это никому не повредит, - ответила женщина. - Меня зовут Анжела Рассо.., миссис Рассо. Я - ну в общем, я обручена с мистером Фильдом. - Понимаю, - с серьезным видом кивнул Квин. - Миссис Рассо, обрученная с мистером Фильдом. Просто прекрасно! И что же вы делали здесь, в этой квартире, в прошлую ночь, миссис Рассо? - Это вас не касается! - нагло отрезала она. - Лучше отпустите меня сейчас же по-доброму. Ничего противозаконного я не сделала. У вас нет никакого права вешать тут мне лапшу на уши, старина! Эллери, который в это время смотрел в окно, не смог сдержать улыбку. Инспектор мягко взял женщину за руку. : - Моя дорогая миссис Рассо, - проникновенно сказал он. - Поверьте мне, у нас и в самом деле есть веские причины, по которым мы обязательно должны знать, что вы делали здесь прошлой ночью. Давайте, рассказывайте, не тяните. - Я и рта не открою до тех пор, пока не узнаю, что вы сделали с Монти! - вскричала она и вырвала руку. - Если вы упекли его, то зачем мучаете еще и меня? Я ничего не знаю. - Все! Терпение мое лопнуло. Только и слышно - "мистер Фильд, мистер Фильд!" - решительно сказал инспектор. - Мистер Фильд мертв. - Монти... Фильд.., мертв? Женщина произнесла эти слова будто во сне. Потом прижала ладонь ко рту и стала неотрывно смотреть на Квина. Наконец, засмеялась. - Валяйте дальше. Можете брать меня на пушку сколько угодно, проговорила она. - Я никогда не шучу, когда говорю о смерти, - ответил инспектор. Можете мне верить, Монти Фильд мертв. Она подняла глаза. Губы ее что-то беззвучно шептали. - Скажу больше, миссис Рассо. Его убили. Возможно, теперь вы будете отвечать на мои вопросы. Где вы были вчера вечером без четверти десять? Эти последние слова инспектор прошептал ей прямо в ухо. В огромных глазах женщины отразился ужас. Она поглядела на инспектора, но не нашла утешения в его взоре, а потому уткнулась в подушку и бурно зарыдала. Квин отошел и что-то тихо сказал Пигготу, который незадолго до этого появился в комнате. Рыдания на кровати внезапно прекратились. Женщина села и промокнула слезы кружевным платочком. Глаза ее блестели и были необыкновенно светлы. - Теперь я понимаю вас, - спокойно сказала она. - Вчера вечером без четверти десять я была здесь, в этой квартире. - Вы можете это доказать, миссис Рассо? - спросил Квин, шаря в кармане в поисках табакерки. - Я вообще могу ничего не доказывать. Я не нуждаюсь в этом, - упрямо повторила она. - Но если вы имеете в виду алиби, то портье внизу, должно быть, видел, как я примерно в половине десятого вошла в дом. - Это легко можно установить, - кивнул Квин. - Проверим. Скажите, а почему вы вообще пришли сюда вчера вечером? - Мы договорились здесь встретиться с Монти, - ответила она бесцветным голосом. - Вчера вечером он позвонил мне домой, и мы договорились увидеться. Он сказал, что будет занят по своим делам примерно до десяти и хочет, чтобы я дождалась его. Вот я и пришла сюда... Она запнулась было, но набралась храбрости и продолжала: - Да, я вообще приходила сюда запросто. Мы тут частенько уютно устраивались и проводили вечера вместе. Вы же знаете, как оно бывает, когда люди обручены. - Хм. Знаю... - Инспектор смущенно кашлянул. - А потом, когда он не пришел в назначенный час, я подумала, что он, видимо, задержится дольше, чем предполагал. Словом.., я устала и задремала. - Очень хорошо, - сказал Квин, - а он вам рассказал, куда именно пошел по делам? И что это за дела? - Нет. - Я был бы очень обязан вам, миссис Рассо, - осторожно проговорил инспектор, - если бы вы сказали мне, как мистер Фильд относился к театру. Женщина с любопытством посмотрела на него. Она постепенно приходила в себя. - Нельзя сказать, чтобы он часто ходил туда. А почему вы спросили? Инспектор улыбнулся. - Так, просто спросил, и все, - сказал инспектор, подавая знак Хагстрему. Тот вынул из кармана записную книжку. - Вы не могли бы назвать нам имена личных друзей мистера Фильда? продолжал свои расспросы Квин. - Может, вам что-то известно о его деловых связях? Хотя бы немного? Миссис Рассо кокетливо закинула руки за голову. - Говоря откровенно, - прощебетала она, - я не знаю ни единой фамилии. Мы познакомились с Монти примерно шесть месяцев назад на маскараде в Гринвич Вилидж. Нашу помолвку мы до некоторой степени держали в секрете, словом, вы понимаете. Я и в самом деле никогда не встречалась ни с одним из его друзей... Я, впрочем, и не думаю, - она доверительно наклонилась к Квину, - что у Монти было много друзей. И, разумеется, я и понятия не имею о его деловых связях. - А как у мистера Фильда обстояли дела с финансами, миссис Рассо? - И вы думаете, что можно верить хотя бы одной женщине, если она скажет, что знает об этом? - с вызовом ответила она, полностью вернувшись в обычное состояние духа. - Монти всегда был очень щедрым. И никогда не мелочился. Иногда наутро он оставлял мне пятьсот долларов. Таков уж был Монти - чертовски порядочный тип. Жаль его. Бедняга. Она вытерла слезы и несколько раз всхлипнула. - Но.., по крайней мере, каков его счет в банке? - продолжал свои настойчивые расспросы инспектор. Миссис Рассо улыбнулась. Казалось, у нее был совершенно неисчерпаемый запас самых разнообразных чувств, которые то и дело сменяли друг друга. - Я никогда не была любопытной, - сказала она. - Пока он обходился со мной как порядочный человек, меня это ни чуточки не трогало. Кроме того, он все равно бы не сказал, даже если бы я и спросила. - А где вы были вчера до половины десятого, миссис Рассо? безразличным тоном задал вопрос Эллери. Женщина удивленно обернулась на его голос. Они оценивающе поглядели друг на друга, и в глазах у них появилось нечто вроде интереса. - Я не знаю, кто вы, мистер, но если уж так хотите знать, можете расспросить тех влюбленных, которые обычно сидят в Центральном парке. Я немножечко погуляла там в полном одиночестве, примерно с половины восьмого, а потом пришла сюда. - Надо же, какая удача! - пробормотал Эллери. Инспектор решительно направился к двери и поманил за собой остальных мужчин. - Миссис Рассо, мы оставляем вас в одиночестве, чтобы вы могли одеться. Пока у нас все. Выйдя в гостиную, все четверо тут же приступили к быстрому и основательному обыску. По распоряжению инспектора Хагстрем и Пиготт перерыли ящики украшенного резьбой письменного стола в углу комнаты. Эллери с интересом перелистал страницы книги, посвященной определению черт характера по почерку. Квин с головой углубился в изучение довольно вместительной гардеробной, которая находилась прямо у входа в гостиную из прихожей. Там висели всевозможные пальто, накидки, плащи и тому подобное. Инспектор извлек из карманов все их содержимое. На свет божий явились самые разнообразные предметы - носовые платки, старые письма, ключи, бумажники. На верхней полке в гардеробной лежало несколько шляп. - Эллери! - позвал инспектор. Эллери поспешил к нему через всю комнату, на ходу засовывая в карман книжицу, которую перед этим листал. Отец его многозначительно указал на полку со шляпами. Оба принялись ее обследовать. Шляп было всего четыре: выцветшая панама, две мягкие фетровые - одна серая, другая коричневая, - и твердый котелок. Внутри всех шляп был фирменный знак - "Братья Браун". Квины по очереди оглядели все шляпы самым внимательным образом. Они сразу же отметили, что панама и обе фетровые шляпы вообще без подкладки. Котелок инспектор подверг особо тщательному обследованию. Он ощупал все за подкладкой, отогнул внутреннюю кожаную ленточку-ободок и покачал головой. - Если быть совсем уж откровенным, Эллери, - сказал он медленно, - я и сам точно не знаю, почему я ожидал чего-то от этих шляп. Мы знаем, что Фильд был вечером в цилиндре и, безусловно, совершенно исключено, чтобы этот цилиндр каким-то образом оказался здесь, в комнате. Как мы установили, убийца был еще в театре, когда мы прибыли туда. Риттер появился здесь в одиннадцать. Поэтому цилиндр вообще сюда никто принести не мог. И к тому же какая причина могла подвигнуть убийцу на такой поступок? Он ведь мог предполагать, что мы будем обыскивать квартиру Фильда. Кажется, мне просто не везет, и я делаю глупости, Эллери. Эти шляпы ровным счетом ничего нам не дадут. Инспектор сердито бросил котелок на полку. Эллери стоял и о чем-то размышлял с серьезным видом. - Ты совершенно прав, папа, - сказал он. - Эти шляпы никакого значения не имеют. Но у меня все же есть какое-то неопределенное чувство... Впрочем, вот что... Он снял свои очки. - Ты не обратил внимания прошлой ночью, что, кроме цилиндра, отсутствовала и еще одна вещь мистера Фильда? - Хотел бы я, чтобы на все вопросы можно было ответить так же легко, как на этот, - желчно сказал Квин-старший. - Разумеется, отсутствовала его трость. Но что я мог бы предпринять, зная это? Предположим даже, что Фильд был с тростью. Любой, кто явился в театр без трости, мог спокойно взять и унести с собой трость Фильда. Как, спрашивается, мы сумели бы задержать его или хотя бы опознать трость Фильда? Поэтому я сразу же выкинул все это из головы. Если трость все еще находится где-то в здании театра, пусть там и останется. Меня это нимало не волнует. Эллери усмехнулся. - Чтобы выразить свое восхищение твоими выдающимися умственными способностями, мне следовало бы сейчас процитировать подобающее место из Шелли или Вордсворта, - произнес он. - Но в данный момент мне что-то не приходит в голову никакого более поэтического выражения, чем простая сентенция: "Опять ты натянул мне нос!" Вплоть до этого момента я даже и мысли, в голове не держал про трость. Но самое главное вот в чем: в этой гардеробной нет ни одной трости вообще. А если кто-либо вроде Фильда заводит себе для вечернего костюма щегольскую трость, он наверняка приобретает и комплект различных тростей к другим своим костюмам. Если только мы не найдем трости в шкафу, который в спальне, а я в этом сильно сомневаюсь, ибо вся верхняя одежда, похоже, находится здесь, - это исключает возможность, что Фильд вчера вечером был в театре с тростью. Следовательно, мы можем забыть про все это напрочь, как будто и не вспоминали. - Не так плохо, Эллери, - рассеянно ответил инспектор. - Об этом я не подумал. Но пойдем поглядим, как там продвигается дело у ребят. Они подошли к Хагстрему и Пиготту, которые все еще рылись в письменном столе. На нем уже лежала небольшая стопка писем и каких-то бумаг. - Есть что-нибудь интересное? - спросил Квин. - Ничего особенного, насколько я могу судить, инспектор, - ответил Пиготт. - Только обычный хлам. Несколько писем, главным образом от этой Рассо - горячие, надо сказать, послания, а еще счета, квитанции и так далее. Не думаю, что вы найдете там что-нибудь интересное. Квин просмотрел бумаги. - Действительно, ничего особенного. Хорошо, можете продолжать. Пиготт и Хагстрем принялись рьяно обшаривать квартиру. Простукали всю мебель в гостиной, подняли подушки на диване, заглянули под ковер. Они действовали по всем правилам полицейского искусства и со всем тщанием. Квин и Эллери молча наблюдали за их работой, когда открылась дверь спальни и появилась миссис Рассо в элегантном коричневом костюме и в шляпе. Она остановилась на пороге и с удивлением посмотрела на происходящее. В глазах у нее была написана абсолютная невинность. - Что они делают, инспектор? - осведомилась миссис Рассо со скучающим видом. - Ищут драгоценности? Тем не менее во взгляде ее сквозил явный интерес. - Для женщины вы оделись просто необыкновенно быстро, миссис Рассо, сказал с восхищением инспектор. - Направляетесь домой? Она ответила: "Да, конечно", - и отвела глаза. - И живете по адресу... Она назвала инспектору адрес: Мак-Дугал-стрит в Гринвич Вилидж. - Большое спасибо, - вежливо сказал Квин и записал. Женщина направилась к выходу. - Ах, простите, миссис Рассо! Еще одно! Женщина обернулась. . - Прежде чем вы уйдете, не смогли бы вы рассказать нам что-нибудь о пристрастиях мистера Фильда к спиртному? Как полагаете, можно было назвать его человеком сильно пьющим? Вопрос, казалось, развеселил женщину. - Ну, если вас интересует только это, - сказала, смеясь, она. - И да, и нет. Мне доводилось видеть, как он полночи пьет рюмку за рюмкой, но кажется при этом трезвым, словно пастор. Зато в другой раз он становился совершенно пьяным после нескольких рюмок. Тут раз на раз не приходилось, понимаете? - Да, у многих из нас дело обстоит точно так же, - пробормотал инспектор. - Мне бы не хотелось утруждать вас своими вопросами, миссис Рассо, но, быть может, вы знаете, откуда он брал свое виски? Смех ее резко оборвался. На лице отразилось негодование. - За кого вы меня принимаете? - осведомилась она. - Я и понятия не имею, откуда, но даже если б и знала, не сказала бы вам. Поверьте мне, есть целый ряд действительно по крупному работающих подпольных торговцев алкоголем, которые на голову выше всех тех, кто пытается упечь их за решетку. - Такова уж жизнь, - примирительным тоном сказал Квин. - И все же, любовь моя, я уверен, что вы непременно рассказали бы мне, если бы я и в самом деле нуждался в этой информации. Правда? На какой-то миг в комнате воцарилось молчание. - Думаю, что пока это все, миссис Рассо. Пожалуйста, не уезжайте из города. Может статься, что нам вскоре потребуются ваши показания. - Ну, тогда пока! - сказала она и, гордо вскинув голову, вышла в прихожую. - Миссис Рассо! - вдруг окликнул ее Эллери. Женщина, которая уже взялась за ручку двери, резко обернулась. Улыбка сразу сошла с ее лица. - А вы не знаете, что поделывал Бен Морган с тех пор, как они распрощались с Фильдом? - А кто это? - спросила она после недолгого колебания, и на лбу у нее появились морщинки. - Это не так важно, - сказал Квин-старший. - Еще раз до свидания. И он с озабоченным видом повернулся к ней спиной, давая понять, что разговор окончен. Дверь за женщиной закрылась. Спустя некоторое время следом вышел Хагстрем. Пиготт, Квин и Эллери остались в квартире. Они разом, не сговариваясь, бросились в спальню. Там все осталось по-прежнему. Кровать была незаправленной. Пеньюар миссис Рассо валялся на полу. Квин открыл платяной шкаф. - Ух ты! А у Фильда был отменный вкус. Этакий нью-йоркский вариант английского денди. Они переворошили платяной шкаф без особого успеха. Эллери заглянул на верхнюю полку. - Никаких шляп, никаких тростей. Значит, это можно сказать теперь окончательно! - пробормотал он с удовлетворением. Пиготт, который исчез на кухне, вернулся с ящиком, наполовину заполненным бутылками виски. Эллери и его отец склонились над ящиком. Инспектор осторожно извлек пробки, понюхал содержимое и передал бутылки одну за другой Пиготту. Тот последовал примеру шефа. - Выглядит неплохо и пахнет тоже хорошо, - сказал он. - Но после того, что произошло вчера вечером, я бы не решился к ним приложиться. - Ваши опасения совершенно оправданны, - усмехнулся Эллери. - Но если вы вдруг измените свое мнение и отдадитесь во власть Бахуса, я предлагаю вам такую молитву: "О, вино, если у тебя еще нет имени, под которым бы тебя знали, то зовись - Смерть!" "По всей вероятности, Эллери здесь вольно цитирует Шекспира: "О ты, невидимый дух вина, если у тебя еще нет имени, под которым бы тебя знали, завись - Демон" (прим, автора).". - Я отнесу эту огненную воду на анализ, - проворчал Квин-старший. Это смесь на основе скоч-виски. Если судить по этикетке, вещь действительно стоящая. Но наверняка здесь не будет... Эллери вдруг схватил отца за руку и замер. Все трое затаили дыхание. Из прихожей раздался еле слышный шорох. - Кажется, кто-то пытается открыть дверь ключом, - шепнул Квин. Пиготт, потихоньку подойдите к двери и скрутите того, кто войдет. Пиготт на цыпочках пересек гостиную и затаился в прихожей. Квин и Эллери остались ждать в спальне, расположившись так, чтобы их не было видно из прихожей. Тишину нарушал только легкий скрежет ключа. Казалось, у пришельца были какие-то трудности с замком. Но они вскоре были преодолены. Дверь открылась, но тут же с силой захлопнулась. Раздался полузадушенный вскрик, затем глухое проклятие Пиготта и отчаянный шум борьбы. Эллери и его отец бросились в прихожую. Там Пиготт схватился с коренастым мужчиной, одетым в черное. Неподалеку от них валялся чемоданчик, выпавший во время борьбы. Лишь объединенными усилиями им удалось справиться с пришельцем. Его повалили на пол, и теперь Пиготт крепко удерживал его. Инспектор наклонился и с любопытством заглянул в лицо мужчины, красное от гнева. Затем вежливо осведомился: - Не могли бы вы представиться нам, достопочтенный господин?
