Атанас Манаджиев - Сожженный некролог
Ярослав даже побледнел, выпалив такую тираду. Гео был слегка раздосадован тем, что не он первый, а неопытный мальчишка раскопал ответ и на эту загадку.
Так, ну а что же было дальше? А дальше она добралась кое-как до скользкого от водорослей опорного столба, потом доплыла до соседнего и под покровом темноты, избитая жестокими волнами, выбралась на берег. Здесь она явно не могла задержаться: уже собирались люди, привлеченные криками отца. Она пробралась в свой тайник, в кустах переоделась, положила мокрое платье в сумку и… Главное — все были так убеждены в ее гибели, что никому и в голову не пришло искать ее где-то на берегу.
Гео продолжал рассуждать, и парень, соглашаясь, кивал. А что же она делала, где была эти двенадцать месяцев? Ей же нужны были крыша над головой и какая-то работа, чтобы жить. Ее карманные деньги наверняка довольно быстро кончились. Но какую работу могла она получить с ее образованием? Скорее всего, какую-нибудь несложную и там, где особых формальностей не требуется: рабочей силы постоянно не хватает, хочешь работать — начинай, а все остальное потом… Длинные Уши мрачно глядел в пространство. Последние фразы он слушал вполуха, какая-то мысль занимала его больше, чем логические построения Гео. Коль скоро Эми жива…
— Если она все это сочинила, чтобы убежать отсюда с кем-нибудь другим, я… я не знаю что сделаю! — сдавленным голосом наконец проговорил он.
— Да неужели? А право на это у вас есть?
— Понимаю ваш намек. Но все же, простите, между нами известная разница, я мужчина…
— Я совершенно уверен в этом, однако… Впрочем, страхи ваши напрасны, и доказательством является ее появление здесь, у кино. Судите сами. Она порвала со всем, что было в прошлом, следовательно, и с Пловдивом тоже, и вдруг она здесь. Что ей здесь надо? Чего она ищет, что ее гложет? Ностальгия? Непреодолимая привязанность к родному дому? Вполне возможно, но прежде всего она хотела видеть вас! Правда, это могла быть какая-то другая девушка, очень похожая на Эмилию, и этой девушке вы тоже, видимо, очень понравились… Ярослав, поймите меня правильно, я не льщу вам, но вы, безусловно, имеете большой успех у женщин…
— Не стоит об этом. Но если вы меня еще сто раз спросите, я сто раз отвечу: здесь была Эми, я не мог ошибиться!
Они вышли из кафе и, не сговариваясь, стали бродить по улицам вокруг отеля, потом отдалились от него на приличное расстояние, вернулись другим путем, и так продолжалось довольно долго. На что они надеялись? На внезапное появление Эмилии? На то, что вот сейчас они крикнут: "Стой!" — и она будет у них в руках? Этот возглас, готовый в любую минуту сорваться с языка, засел у обоих в горле, как рыбья кость. Все же надо было расставаться. Ярослав с тоской взглянул на Гео, молча кивнул и, опустив голову, побрел прочь, а Гео, глядя ему вслед, уже почти не сомневался, что вся их прогулка — это поиски ветра в поле и что парень видел Эмилию так же, как свои длинные уши.
Ключ от квартиры Нелчиновых все еще лежал у него в кармане. Ну да, конечно же, вот способ проверить! Если парень прав, почему бы не предположить, что она сделает новую попытку проникнуть в свою старую квартиру? Ведь однажды она уже рискнула… Что ей помешало тогда? Глупо думать, что она убежала из-за его приглашения пообедать вместе, ясно — ее напугало другое, скорее всего, возможность столкнуться с соседкой Райкой, первой сплетницей квартала. Наверно, услышала шум на первом этаже и исчезла как дым. Но допустим также, что она беспрепятственно достигла третьего этажа, и вдруг перед глазами возникает собственное изображение — некролог на дверях! Ужас! Бежать, бежать отсюда! Все равно — через чердачное окошко или через черный ход…
Он остановил машину возле самого дома на Леонардо да Винчи. Короткое расстояние до подъезда прошел нарочито медленно, рассеянно глядя перед собой. Ничего здесь не изменилось: почтовые ящики со сломанными замками, исцарапанные гвоздем стены, из-за коричневых дверей на первом этаже запах съестного, аккуратно политые цветы в консервных банках — жизнь идет и будет идти дальше.
На втором этаже стояли все те же "обувки". Ему стало весело: нет, ты погляди только, их еще не выбросили на помойку.
Он нащупал ключ в кармане и, затаив дыхание, поднялся на площадку Нелчиновых и Стаматовых. Некролог висел на прежнем месте. Это его озадачило: почему Эмилия не отлепила его и не изорвала на мелкие кусочки? Он был уверен, что она сделает так, если проберется сюда, -ведь страшно глядеть на себя в черной рамке, будто и вправду чувствуешь дыхание смерти… Впрочем, почему страшно? Почему она должна испугаться собственного изображения? Наоборот, это даже забавно: она живая и здоровая, всех обманувшая, смотрит на свидетельство удачно сыгранного спектакля, хотя он, этот спектакль, был жесток и рискован. Может, даже усмехается, она такая. Жаль, я не подумал об этом.
"Зато я, — будто слышит он из-за плеча шепот девушки, — я подумала обо всем, прежде чем войти сюда! Вот эти следы на паласе — неужели вы скажете, что они мои? Ведь не могу же я носить обувь сорок четвертого размера!" Гео внимательно рассмотрел самый ясный след — с цепочкой ромбиков, поднял голову, потом выпрямился во весь рост и чуть не расхохотался в голос. Уже не соблюдая осторожности, он выскочил из квартиры, оставив дверь открытой настежь, бегом спустился на второй этаж, схватил "обувки" Ночной Смены и повернул их подметками вверх — те же ромбики, похожие на рифленое печенье. Ах, милая девочка, сколько же детективных романов она прочла! Конечно, она еще совсем ребенок, и давно надо было понять это. Воображаю, что это была за картинка — шлеп-шлеп по лестнице, легкие туфельки в руках, а на изящных ножках эти громадины. Зато можно утереть нос любопытным!
Впрочем, погоди-ка, Гео! Откуда такая уверенность, что это она, Эмилия? Как будто мы никогда не слышали о вульгарном воровстве. Ведь тут пустая квартира, никто ее не стережет, в двери легкий замок… Да, все это так, но того, кто здесь побывал, вряд ли можно заподозрить в корыстных устремлениях. Действительно, четкие, будто и впрямь нарочно оставленные следы вели к полкам с многотомными изданиями и возвращались обратно кратчайшим путем. Ясно — у "преступника" были строго определенные намерения, он осуществил их и исчез, так как никаких следов не обнаружилось больше нигде. А книги на полках переместились — это Гео заметил сразу. Порядок, который он хорошо запомнил на всякий случай, кто-то нарушил. То же чувство охватило его, едва он перевернул последнюю страницу семейного альбома. Чего-то здесь не хватает, но чего? Гео зажег сигарету, глубого затянулся и стал снова перелистывать альбом. Так-так… вот Кристина на Витоше… вот в беретике?… стоп! Не было ли здесь большой фотографии, единственной без подписи внизу? На ней Кристина в молодости, с милой, доброй улыбкой… Гео вынул лупу, которую всегда носил с собой, и внимательно рассмотрел следы клея. Потом сравнил со следами на других страницах. Без всякой экспертизы никакого труда не составляло определить, что фотографию Кристины оторвали отсюда гораздо позже других снимков, подвергнутых той же операции. Скорее всего, это случилось совсем недавно, причем картон, к которому крепилась фотография, был надорван — человек явно спешил. Может, спросить Стаматовых? "Вспомните, пожалуйста, не было ли здесь большой фотографии вашей приятельницы?" Э, нет, это значит раскрыть перед ними карты. Лучше спокойно подумать и найти правильный ответ: кому нужна была именно эта фотография? И зачем?
Гео тщательно закрыл дверь квартиры и стал спускаться по лестнице. В горле страшно першило, дышалось с трудом — еще бы, наглотался пыли и затхлого воздуха. Вдруг он резко остановился: на пороге своей квартиры стояла Райка, мимо нее не смог бы проскользнуть даже невидимка.
— А-а, журналист! А я и не узнала! (Судя по всему, она увидела его еще на верхней площадке.) Ну и когда же мы прочтем что-нибудь про себя, а?
— Будет, будет и про вас.
— А то я смотрю — давно ты не появлялся. Уж не выгнали ли тебя из газеты?
— Нет еще.
Она прищурила один глаз, лицо выражало злобное любопытство и нетерпение:
— Может, ты ищешь квартиру? Что же не скажешь? Поможем. А что за дела у тебя там, наверху?
Гео решил вести себя с ней как можно более "доверительно" и даже "ласково".
— Ты права, Рая, дела. Я был у инженера, кое-что требовалось уточнить. Ты не пропустишь меня? Нужно срочно позвонить в редакцию. А к тебе я еще как-нибудь загляну.
— Да кто тебе мешает? Иди!
Женщина неохотно отступила к двери. Круглые совиные глаза обшарили всю фигуру Гео с ног до головы в надежде увидеть что-нибудь припрятанное.
Гео быстро добежал до машины, с ходу рванул с места и помчался к выезду из города.
Так что же могло произойти? Однажды, когда Кристина была уже в тюрьме, к Эмилии домой явилась подруга или родственница второй жены Дишо. Она была, по ее собственным словам, очень обеспокоена тяжелым положением, в котором оказалась Эмилия, — одна, без средств, без ясного представления о будущем, да еще нервы расходились. "Если ты в чем нуждаешься, не стесняйся, я передам твоему отцу. Ты девочка гордая, это замечательно, но надо жить…" Девочка, естественно, ответила отказом. Но родственница, специалист высшего класса в таких делах, тут же пустилась в рассуждения о судьбах одиноких девушек вообще, потом незаметно перешла к примерам из жизни приемных детей, брошенных настоящими родителями, и все это с восклицаниями, заламыванием рук, чтобы не оставалось ни тени сомнения в искренности ее намерений. Пока она играла эту сцену, глаза ее были прикованы к Эмилии: сказать или не сказать? "А, ты уже взрослая девушка…" И произнесла страшные слова.
