Леонид Словин - Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)
— Спасибо, Алекс…
Крончер тем временем уже полностью переключился на Анастасию. Виктор послал сестру на это свидание одну. А если это рэкетиры?
— Может, проверим, что там происходит?
Мрачноватое спокойствие Виктора раздражало Алекса. Человек без нервов опасен…
Он слышал, что есть такая болезнь, когда не чувствуешь боли. Можно сунуть руку в огонь и не за метить даже, как она обуглилась. Боль и нервы это своего рода предупреждение, сигнал: осторожнее, рядом опасность!
Конечно, скверно, когда нервы раздрызганы. Но не намного лучше, если они из льда или железа?…
— Есть там второй выход?
— Нет, — отмахнулся Виктор.
Но Алекс не отставал:
— Ты уверен, что ничего ей не сделают?
Виктор не ответил
— У нее есть муж? — внезапно спросил Алекс.
— Был, — буркнул Виктор, — да сплыл…
— Она ведь не с вами живет, нет?
— Нет, — посмотрел на него внимательно Виктор.
— А у вас? — полюбопытствовал Алекс. — Семья? Или разведены?
— Двое пацанов, — пожал плечами Виктор: ему неприятно было такое путешествие по его биографии. — Жена…
— А родители ваши живы?
— Бомжи они. Уголовники.
Он откровенно врал.
Они молчали довольно долго. Алекс смотрел в окно, из него было видно здание, в котором скрылась Анастасия.
Виктор, развалясь на неудобной деревянной скамейке, при крыл глаза. Когда он открыл их, Алекс, чтобы поддержать раз говор, спросил:
— Я смотрю — вы не курите. Что, в России, сейчас, как в Америке, объявили войну никотину?
— Мне нельзя, — коротко отрезал Виктор. — Ранение в легкое. Афганские дела…
— А меня в ногу задело, — хмыкнул Алекс, — нет сейчас все в порядке. Шрам только небольшой остался.
— Это где же? — с удивлением уставился на него Виктор.
— Да, — в Южном Ливане…. - пожал плечами Крончер.
— Там что, тоже моджахеды?
— Вроде того. «Хизбалла», — Алекс поднялся, сплюнул в стоявшую рядом урну.
— А это что? — уже с любопытством поглядывал на него Виктор.
— Террористы — шииты. Течение такое в исламе.
— Что у вас там постоянно мира не хватает? — спросил уже с явным интересом Виктор. — Воюете, воюете…
— Долго объяснять…
— Да ладно. Время-то у нас есть…
— Они у иранцев как наемники. Деньги получают. Вот и палят по нашим поселениям. А мы — в ответ. Потери у них большие. Бои — каждый день…
Для Виктора все это было странно и неправдоподобно, вроде той войны в Африке, что показывали по телевизору. Тутси и хуто. Убивают друг друга, а разберись — за что?
Крончеру же все виделось по-другому. Это была и х, израильская жизнь. Повседневная реальность. Там — на и х войне гибли его друзья, однокашники…
— Сначала они засады устраивали на патрулей, — продолжал он, — а потом, поняли, что своих больше теряют, чем мы, и перешли на мины. Подкладывают, где только можно, и издалека взрывают. И сразу разбегаются по деревням. А там женщины, дети. Не очень — то и постреляешь…
— Знакомо, — мрачновато усмехнулся Виктор.
— Вы и в Чечне были? — интересовался Алекс.
Виктор отрицательно покачал головой.
— Бог миловал: возраст не тот…
— У нас матери сейчас сорганизовались, требуют убрать солдат из Ливана…
— Но я так понял, что у «Хизбаллы» потерь куда больше?
— Мы считаем по-разному, — пожал плечами Алекс, — их десятки миллионов, нас пять. Да и цена жизни другая… У них смертников- самоубийц невпроворот…
Виктор кивнул: он и сам этому дивился в Афгане.
— Вам вот скажи: пожертвуйте собой во имя Аллаха и сразу в рай попадете! Семьдесят гурий станут вас услаждать. Вы же не поверите!
— И все — целки, — усмехнулся Виктор, — Это мы еще там, в Афганистане, слышали… Ты в каких частях служил? Пехота?
— Сорок и сорок на сорок…
— Это еще что? — стрельнул по нему взглядом Виктор.
— Морские десантники. Сорок килограмм на спине, сорок километров впереди и сорок сантиметров воды под ногами…
Внезапно он резко резко подскочил к окну и весь напружинился.
— Там милиция приехала…
В окно было видно, как из «газика» выскочило несколько милиционеров и бросились в подъезд. Алекс, было, рванулся, но Виктор крепкой хваткой остановил его:
— Не лезь, сами разберутся!
Алекс глянул на него с явным недоверием. Что-то в поведении Виктора его озадачивало. Для обычного экскурсовода слишком уж много резкости, тайн и загадок.
«Да и выправка соответствующая…»
Первые смутные подозрения запали ему в голову еще в Костроме, когда менты не втолкнули Чернышова в «газик» вместе со всеми задержанными.
«Черт его знает. Может из КГБ или как это сейчас называется. ФСБ, что ли?»
Но вслух ничего не сказал. Только бросил на него изучающий взгляд.
— Но она ведь там одна…
После своих пьяных похождений в Костроме Алекс испытывал неловкость перед Анастасией, а теперь и вовсе проникся к сестре Чернышева состраданием…
Но Виктор мгновенно погасил его пыл.
— У тебя что дел других нет? — Оказывается, он все это время помнил о бакинском импрессарио. — По-моему, ты хотел поговорить с Панадисом… Кстати, фамилия мужика, любителя антиквариата, с которым он приезжал в Кострому, Бутрин. Его убили… Мне твои друзья — костромские менты рассказали… — Он выдержал направленный ему прямо в глаза короткий испытующий взгляд Крончера. — Ладно, езжай. Здесь я сам разберусь.
В парадном пахло плесенью и кошачьей мочой.
Когда-то это был купеческий дом, потом — на целых три четверти столетия — советская воронья слободка. Сейчас тут доживали век несколько стариков. Большую часть квартир бывшая Жилищно-эксплуатационная контора сдала под склады, и дом зиял пустотой и заброшенностью.
Прислушиваясь к тишине, Анастасия неспеша поднялась по первому пролету широкой лестницы. Выше, на лестничной площадке ее уже ждали.
От стены отделилась тень. В полусумерках, созданных усилиями жиденькой электрической лампешки, она увидела человека лет тридцати двух тридцати трех одетого как типичный интеллигент: небогато, но аккуратно.
Возникнув из темноты, он прежде всего извинился.
— Простите, если вас напугал. Меня зовут Валерием Павловичем. — Он подал руку. — А вас?
Она не протянула руку в ответ, и он отвел ладонь.
— Анастасия.
Валерий Павлович был лысоват и солиден. У его ноги стоял объемистый «кейс».
— Давайте сюда, к окну.
Щелкнув замком, он достал из кейса пачку листов.
— Настенька… Я могу вас так называть? — он говорил с легкой наставительностью в голосе, но вместе с тем мягко и убедительно. — У меня здесь вся документация. Мы работаем с людьми со степенями, известными врачами. Хотите посмотреть? Вы читаете по-английски?
— Сама — нет! — созналась Анастасия. — Но мне переведут.
— Проблема в том, что я не могу дать их вам с собой, они взяты из научно — исследовательского института, и я обязан их сегодня же вернуть. Ничего, если я закурю?
Он достал из «кейса» пачку «Мальборо» и стегнул пальцем по крышке зажигалки, которая тут же распахнулась.
— Будете? — он протянул в ее сторону пачку.
— Я не курю. Спасибо.
— Я разговаривал с вашим братом… Интеллигентный чловек, утвердительно закивал головой Валерий Павлович. — Сразу видно…
— Слышно, — улыбнулась Анастасия. — Вы же с ним не встречались.
— Между прочим, — на полном серьезе возразил тот, — по голосу можно судить о человеке так же, как и по его манерам и лицу… Но сейчас не об этом. Я сказал вашему брату, чтобы вы захватили с собой часть суммы. Мне надо удостовериться в том, что вы серьезны в своих намерениях. Надеюсь, вы не станете подозревать меня в том, что я хочу вас ограбить…
Выше этажом, в одной из полупустых квартир стукнула дверь, там выталкивали за порог детскую коляску. Еще через минуту здоровенная бабища с коляской, тяжело дыша, появилась на лестнице.
— Чего вылупился? — не очень вежливо окрысилась она на Валерия Павловича.
Коляска была полна какого-то тряпья. Одно колесо у нее было сломано, и каждый поворот его отдавался ржавым скрипом и стуком.
— А ну дорогу дай, — сунула баба коляску между ним и Анастасией.
Валерий Павлович не успел податься в сторону, и коляска шарахнула по его кейсу. Он брезгливо его отдернул, но баба озлилась еще пуще. Глаза ее просто остатанели от злобы.
— Подумаешь, интеллигенция вонючая!
Отстраняясь, Валерий Павлович отодвинулся в сторону и инстинктивно отряхнул рукой край пальто. На бабищу это прои звело скверное впечатление. Ее аж перекосило. От ее вопля они вздрогнули оба — Валерий Павлович и Анастасия.
— Эт чего вы сюды чемоданов понатащили, а?! Что глаза повылупили? По что пришли? Может, бонбу подкладываете?
— Не просто бомбу, — не очень удачно сострил Валерий Павлович, — а нейтронную!
