Ирина Комарова - Дивная золотистая улика
Почему? Действительно, почему? Я посмотрела на дверь Поршнева, на соседнюю, и нерешительно попросила:
– Гош, а давай, еще и на этого соседа посмотрим? Раз мы все равно здесь задержались?
– Думаешь, он имеет отношение к делу Котельниковой? Или опять «нутром чуешь»? – Гоша остановился и с улыбкой посмотрел на меня.
– Я ничего не думаю, – честно призналась я. – И не чую. Я просто тупо переворачиваю каждый камень, который встречается на пути. Давай постучим к нему? А иначе я действительно думать начну, что именно этот сосед и мог сказать нам что-то важное. Но мы с ним не поговорили, и это важное мимо проплыло.
– В принципе я не против. Что это он, в самом деле, то прячется, то убегает. – Гоша вернулся и постучал в дверь, украшенную аккуратно привинченным номерком. Подождал немного и добавил к списку прегрешений соседа еще одно: – Дверь не хочет открывать хорошим людям.
– Может, лучше позвонить, – я нажала на кнопку. – У этого звонок есть.
– Хм, действительно есть, – поскольку за дверью по-прежнему царила мертвая тишина, напарник тоже резко придавил черную пуговку. – Где это я встречал: «стук испорчен, звоните!» Нет, похоже, у этого типа мозги испорчены. Может, дверь взломаем?
– Я вам взломаю! – раздался из-за двери нервный мужской голос. – Хулиганы! Сейчас милицию вызову!
– О, прошу прощения, мсье! – Гошка мгновенно стал изысканно вежлив. – Нет никакого смысла вызывать милицию, мы сами практически милиция.
– Что значит, практически? – недоверчиво переспросил голос.
– Мы работаем в тесном сотрудничестве. Детективное агентство «Шиповник».
– Желаете взглянуть на документы? – добавила я.
Лязгнул замок, и дверь немного приоткрылась.
– Желаю, – хозяин требовательно протянул руку. – Давайте ваши документы!
– Ну, зачем вы так, Александр! Вас ведь Александр зовут?
Парень кивнул, и Гоша продолжил:
– Не через порог же вы будете их разглядывать. Давайте мы зайдем, присядем, – продолжая говорить, напарник мягко теснил хозяина, и постепенно мы просочились в узкий коридор.
Александр оказался довольно симпатичным парнем лет двадцати пяти. Не красивым, а именно симпатичным. Средний рост, хорошая фигура, светлые волосы, серые глаза. В толпе на нем взгляд не задержится, но девушки таких ребят стороной не обходят. Только губы у него, на мой вкус, тонковаты, и складывал он их как-то неприятно. Слышали такое выражение «куриной гузкой»? Вот именно так сосед Поршнева и поджал тонкие губы, когда разглядывал наши с Гошкой удостоверения.
– И что вам надо? – брюзгливо спросил он.
Поскольку Гоша довольно ловко пропустил меня вперед, мне и пришлось отвечать. Я приняла строгий учительский вид и заговорила:
– Мы хотим задать несколько вопросов. Прежде всего, почему вы спрятались, когда мы пришли к вашему соседу? И почему потом сбежали?
Александр помедлил с ответом. Причем мне показалось, что обдумывал он не то, что именно ответить, а стоит ли отвечать вообще. Гошка этой паузой воспользовался весьма продуктивно. Продолжая действовать этаким «деликатным тараном», он продавил хозяина в комнату, и мы получили возможность осмотреть ее. Надо сказать, эти две квартиры отличались, как небо и земля. У Поршнева – мерзость и запустение. Здесь же – не высшего разряда, но вполне благополучное жилье. Диван уголком, стенка, телевизор, стереосистема, компьютер на столе. И этот человек бегает к соседу-алкоголику в поисках выпивки? Верится с трудом.
Гошка по-хозяйски прошелся по комнате, задержался у стереосистемы, одобрительно покивал. Потом с уверенным видом знатока осмотрел компьютер:
– Хьюлит-Паккард?
– Да, – неохотно разлепил тонкие губы Александр.
– Классная машина.
– Неплохая.
Поскольку диалог, хотя и против его желания, начался, Александр сдался. Он сел в кресло и хмуро повторил:
– Так что вам надо?
Мы с Гошей, не дожидаясь приглашения, устроились напротив него на диване, и я вежливо повторила:
– Прежде всего, что вы делали в квартире у господина Поршнева?
– Что-что… трамвая ждал, – криво усмехнулся он. Посмотрел на наши с Гошкой лица. Не знаю, как выглядела я, но напарник явно оторопел от такой наглости. А нахал остался доволен и высокомерно объяснил: – Шутка. Выпить захотелось, а водки дома нет. Вот я и зашел к Олежке. Думал, может, у него разживусь.
– Неубедительно, – возразила я. – У таких как Поршнев водка долго не стоит. Логичнее до магазина добежать.
– Логика к водке отношения не имеет! – презрительно посмотрел на меня Александр.
– Это точно, – хохотнул Гоша. – Водка и логика есть вещи несовместные. Но на вопрос ты, Саня, не ответил. Водки у Поршня не было, так чего ты у него застрял? Дал бы денег, он бы сбегал.
– На мели я, – губы снова сложились в куриную гузку. – С девчонкой поругался, хотел помириться, так на все деньги ей подарок купил. Сережки золотые. Теперь до зарплаты на китайской лапше сидеть.
– С девушкой-то помирился? – участливо спросила я, тоже перейдя на «ты». И получила еще один презрительный взгляд.
– Ну, и где твоя логика? Если бы я с ней помирился, неужели я бы к Олегу за водкой поперся? Нашел бы себе занятие поинтереснее.
– А из-за чего поссорились? – непонятным мне образом, только голосом, почти неуловимой на слух интонацией, Гошка умудрился дать понять, что они, мужики, на одной стороне, а я на другой. И Александр ответил ему более дружелюбно, чуть ли не пожаловался.
– Больно умная! Сам, наверное, знаешь, как с ними. Разоралась, раскомандовалась, все ей не так, все она лучше всех знает… стерва.
– Знаю. Ох, знаю, Саня! Эти бабы… это же не люди, это ходячие неприятности! – вы не поверите, но Гошка выразительно покосился в мою сторону, словно намекая, что именно я и есть его главная в жизни неприятность. – И главное, из-за любого пустяка – истерика!
Я бы непременно стукнула его, если бы не видела – сработало. Александр заметно расслабился и заговорил:
– Вот-вот, и моя такая же – совсем распсиховалась. Сережки не взяла, меня выгнала. Что делать после такого? Только напиться, больше ничего не придумаешь. Но не одному же водку глушить, правда? Да и нет у меня, я, с этими сережками, резко на мели оказался. А Олежка, он как-то так умеет устраиваться, что без выпивки не сидит. Да и вообще он парень понимающий, с ним не только выпить можно, но и просто поговорить. Вот я и зашел. А у него тоже пусто и трубы горят. Пока мы думали, как быть, кто-то в дверь ломиться начал! Я же не знал, что это вы. Подумал, моя… передумала. Она меня, как у Олега застает, просто звереет в момент. Швыряется чем попало.
– Нехорошая привычка, – Гошка снова покосился на меня.
Я послушно опустила глазки. Пока напарник разыгрывал партию, мне следовало молчать.
– Вот я и прижух на всякий случай, – продолжал Александр почти с энтузиазмом. – Встал за дверью, переждал. А потом сдернул по тихой. Как ты вообще догадался, что я там был?
– Так не получилось у тебя, Саня, по тихой. Дверь хлопнула, – дружелюбно объяснил Гоша.
– Ясно. А Олежка, конечно, сразу меня заложил. Вообще молчать не умеет, придурок!
– А врать?
– Что?
– Врать, спрашиваю, он умеет?
Парень снова глубоко задумался. Потом уточнил:
– Это ты имеешь в виду историю, как Олежку кто-то киллером нанял? Прибегал он ко мне вчера, плакался. Но я вам честно скажу: правда это или нет, я не знаю. Может, ему и примерещилось по пьяни. Но вот сочинить такую историю он сам не мог, это сто процентов. Мозги не те.
Что ж, кто-нибудь, может, и поспорил бы с этим, но только не я. Мне Поршнев тоже гигантом мысли не показался.
Пока спускались по лестнице, мы с Гошкой обсудили этот вопрос и пришли к единому мнению. А когда сели в машину, я призналась восхищенно и немного грустно:
– Ты виртуоз, Гошка. У тебя так все ловко прошло – я и не нужна была совсем.
– Почему не нужна? С чего ты взяла?
– Так с Поршневым практически только ты разговаривал, я в сторонке стояла. Нет, ты не думай, я не обиделась. Я же понимаю, что не смогла бы так его разговорить.
– Дело не в этом. Припекло бы, разговорила, никуда бы не делась. Просто… ну, это как в спорте – если вырос выше двух метров, тебе прямая дорога в баскетбол, а не в художественную гимнастику. Я ведь почему напросился с тобой поехать? Ты хорошо обрабатываешь приличных людей, все, что нужно, из них на раз вытягиваешь. А этот Поршнев, он же одноклеточный. Ты для него девчонка, он тебя в принципе не воспринимает. У тебя главное орудие – убеждение, а для него слова – это так, сотрясение воздуха. Вот кулак, – Гошка сжал пальцы и продемонстрировал мне, – это предмет: вещественный и осязаемый. Следовательно, очень убедительный. Конечно, ты бы тоже с этим задохликом справилась, я не сомневаюсь, но времени ушло бы намного больше.
