Георгий Молотков - Расследованием установлено…
Верещагин набрал номер телефона:
— Слава, здравствуй. Ты на месте? Тогда приготовь, пожалуйста, дело коллекционера Иванова. Сейчас поднимусь, ладно?
«Джейнс»
Редактор капитан Джон Е. Мур
Королевский военно-морской флот
Элмхерет, Рикней, Хайлсхэм, Сассекс ВН 271 СФ Англия
Мой дорогой Рене!
Ваши три фотографии благополучно прибыли, но я не мог Вам сразу ответить, так как только что вернулся из США.
К сожалению, мне не удалось пока решить вопрос о снабжении Вашего юного техника необходимыми ему вещами… Я также — буду очень рад начать этот обмен, который может быть чрезвычайно полезным и ценным.
В свое время Верещагин основательно изучил справочник «Джейнс файтинг шипс». Роскошное издание, цветные иллюстрации, цена немалая — 23 фунта. В нем были опубликованы фотографии из коллекции Иванова. Мнение экспертов о них было однозначным: публикации в открытой печати и вывозу за границу не подлежат.
Капитан Мур все же расстарался и решил вопрос о снабжении «юного техника». За снимки советских кораблей рассчитывался наборами для сборки моделей бронетанковой техники фашистской Германии производства японских фирм. Было в этом обмене что-то не укладывающееся в сознании, выходящее за рамки не только правовых норм…
За модель танка типа «Ягдтигер» — шесть фотографий торпедных и ракетных катеров. За «Штурм-Гешютц» — суда на воздушной подушке. Малые корабли были в цене особой. Те, что не выходят из территориальных вод СССР. Шеф-редактор «Джейнс», в недавнем прошлом заместитель начальника военно-морской разведки Великобритании, капитан 1-го ранга Джон Е. Мур хорошо знал свое дело.
Верещагин отложил увесистый том. Закладка отметила страницу с текстом письма капитана Мура. Интонацией, предметом разговора оно напоминало послание, найденное в гостинице. Там — корабли, здесь — самолеты…
Тома громоздились перед следователем. Пылиться бы и дальше им за семью замками. Но — нет…»
И в тишине архивов нет покоя.
4Гриф «Секретно» на обложке серого картона был перечеркнут. Вместо него жирно тиснут другой, не столь грозный: «Из части не выносить». А все же Андрей трусил. Пыльный воздух в заставленной стеллажами библиотеке специальной литературы был сух и душен, а под пропотелой рубахой — знобкий холодок. И пальцы дрожали, предатели, когда переворачивал листы.
Через страницу-другую — фотографии. Палубные вертолеты, дальние бомбардировщики, другие машины… Отчеты об испытаниях. Да, Петров их точно вычислил. Еще давно. Иногда казалось, что именно он присоветовал устроиться на работу в эту воинскую часть, когда Андрей уходил из музея.
Но вспомнить не мог. Неладное творилось с головой в последнее время. Жара, наверное, все она… Явственно представилась вдруг кружка пива, холодного, с кружевной опадающей пеной. Пожевал пересохшими губами. Бросить все, вернуть отчеты, закатиться в «Дубок» под прохладные своды…
Нельзя: что скажет Петров? Известно что… В глазах, чуть навыкате, плеснет презрительное недоумение: «Растяпа, простого не сумел…» Так уже было, когда Андрей, робея, показал свои поделки — муляжи самурайского меча и револьвера Лефоше. Петров хмыкнул, повертел в руках: «Размер не соблюден, детали не проработаны». Потом и стороной дошел, через других, нелестный отзыв. Андрюха, мол, микрон не ловит, на поллаптя ошибется — не заметит.
Проглотил, стерпел и это. Так из чего, Андрей, стараешься? Самому себе признаться можно: авторитет в кругу избранных, напористая удачливость Петрова влекли неудержимо, как огонек ночную бабочку. Интересен был разговор с ним, приятно мимолетное внимание. Все вместе — вытягивало из рутины плоских дней, хоть и понимал — до Петрова ему не подняться, о его влиянии и связях — только помечтать. За границей человека знают. А тут…
А тут просто работали. Двое парней в синих халатах, склоняясь над столом, разбирали чертеж. Знакомая девушка из КБ со стопкой книг, спеша, процокала каблучками, скользнула по Андрею равнодушным взглядом. Все были заняты.
«Не у кого просить прощенья за несвершенные свершенья…» — припомнилась строчка где-то прочитанного стихотворения. Нет, Андрей решительно сгреб папки — на этот раз он доведет дело до конца.
— Постойте, молодой человек, минуточку…
Голос библиотекаря был строг. Андрей едва не выронил отчеты. Вернулся.
— Надо записать то, что вы взяли, — мягче пояснила женщина. — Свою фамилию напомните.
— Рогачев.
На душе отлегло. Все так просто! А через проходную как-нибудь проскочит.
В Гавани по широким улицам между высоких домов бродил ветер с залива и кружил голову. Петров вздохнул, стоя у распахнутого окна. Теплый вечер звал на приключения. Иногда и такое настроение у него бывало.
Посмотрел вниз. Фигурка Рогачева затерялась в толпе на автобусной остановке. Маленький человечек среди других, таких же маленьких, — ему было чуть жаль Андрея. А как тот обрадовался, получив книгу об английском истребителе «Корсар», сразу модель засобирался делать.
Не много же человеку для счастья нужно… Тут не жалеть, а, может быть, позавидовать Рогачеву надо. Склеил самолетик, вот и рад. Хорошо… для среднего школьного возраста.
Петров из него вырос. Модели продал за хорошие деньги несколько лет назад. Тогда же последний раз был на проспекте Римского-Корсакова, 53. И прекрасно обходился без общества коллекционеров.
— Сквозняк, детей простудишь, — долетел из кухни голос жены. — Закрой окно!
С сожалением притворил Петров створки рамы. Раздразнил хмельной август. Еще раз подумалось, что многое проходит мимо, мимо… Но зато оставалась перспектива — скоро приедет Карл. Тогда они и погуляют. Не как те, что там, на остановке, затолкались сейчас в тесную коробку автобуса — и Рогачев вместе со всеми. По-европейски. Затемненный бар, хорошая музыка.
Стрельнув сизым дымком выхлопа, автобус укатил по улице. Петров вернулся к столу, где остались принесенные Рогачевым документы.
Фотографии самолетов на плотной бумаге отменного качества. Ту-14 и -16, Бе-8, МБР-2… Коричневые тона, положенные временем, как патина на бронзу, сообщали снимкам особую — историческую достоверность. Такие могли бы украсить стенды любого музея.
За долгие годы клейстер почти разложился. Фотографии отделялись легко. На обороте стояли даты съемки, что еще умножало их ценность. Петрова охватило нетерпение. Он придвинул телефон и набрал знакомый номер.
— Женя? Да, это я… Если ты свободен, заеду через часок. Нужно несколько фотографий переснять… Конечно, только исторические… И еще тексты — у меня не получится, а ты мастер… Ну, спасибо, ты всегда меня выручаешь. Да, фотоаппарат тоже завезу, конечно…
Надо было собираться. Вечер обрел смысл.
— Пойдем, ужин готов. — Лена стояла в дверях.
— Некогда. Потом. Или у Жени перекушу.
— Гляди, Петров, доиграешься…
Он даже не ответил. Был занят делом. И хотя понимал, что торопливость ни к чему, что это даже мальчишеством отдает, вот и пальцы уже в чернилах, спешил на обороте фотографий оттиснуть свой личный штамп: «Архив Петрова».
Много ли человеку для счастья надо? Кому как.
5Верещагин перевернул еще одну страницу старого дела.
Рене Егер, инженер исследовательского института водного хозяйства одной из дружественных стран, был членом международного «Нэви рекордс клаб» и постоянным автором западногерманского журнала «Маринер рундшау», благо немецкий язык хорошо знал. В 1943 году юный Рене служил писарем в организации «Технише нотхильфе» в Гамбурге. После войны не раз выезжает по приглашению в Западный Берлин, Мюнхен, Нюрнберг, где его работы по истории русского флота пользуются определенной известностью.
Интерес к Егеру возрастает, когда Мур начинает публиковать в «Джейнс» полученные через него фотографии боевых кораблей из коллекции Иванова. В ФРГ встречи со скромным инженером института водного хозяйства настойчиво добиваются Брейер и Шульц-Торге, «специалисты» по советскому Военно-Морскому Флоту. В разделе новостей «Маринер Рундшау» появляется рисунок десантного судна на воздушной подушке, имеющего по классификации НАТО наименование «Аист».
Верещагин раскрыл папку с протоколами старого дела. Пояснения насчет «Аиста» давал тогда проходивший свидетелем Геннадий Петров.
«— Вам предъявляется журнал «Маринер рундшау». Что вы можете пояснить в отношении имеющихся в нем рисунков и фотографий?
— На сто сорок четвертой странице помещен мой рисунок десантного судна на воздушной подушке и выходящего из него танка.
— Судно это современное, а Рене Егер, по вашим словам, интересовался только старыми моделями кораблей. Что вас толкнуло сделать зарисовку, а затем отправить рисунок за границу?
