Огюст Ле Бретон - Сицилийский клан
Справа от сицилийца кто-то пошевелился. Тишину святого места нарушил едва слышный звук. Сесилия, стоявшая между дедом и матерью, увидела издали, как служительница гасит свечи, и не смогла удержаться от восклицания. Тереза подняла карающую длань, но задела старика. Тот всегда был снисходителен к малышке. Властным жестом он остановил руку дочери. Сесилия опустила голову, как будто сгорая от стыда, но это было чистой воды притворством. В присутствии деда у нее не могло быть никаких неприятностей, скорее наоборот.
Стоявшая слева от Сальваторе Мария призвала членов своей семьи к порядку. Все повторили за ней: «Святая Мария, Матерь Божия, молись за нас, бедных грешников, и ныне, и в час нашей кончины. Да будет так», — и перекрестились. То же сделала и малышка, не отводя взгляда от служительницы и давясь от смеха. Затем все направились к выходу вслед за главой семьи.
Вскоре старый авантюрист, которого окружающие считали уважаемым коммерсантом, остановил «бьюик» перед своим магазином. Он проводил женщин до дверей, но сам не вошел. Наклонившись, он поднял девочку, торопливо прижал ее к себе, перекрестил и с улыбкой пробормотал:
— Будь умницей, бамбина.
Потом отдал ребенка матери и сказал ей:
— Ты знаешь, где меня найти. До отъезда мне еще нужно кое-что сделать.
Гордо кивнув, Тереза увела дочь. Старики посмотрели друг на друга, не произнося ни слова. Перед тем, как повернуться, глава клана Маналезе сказал:
— До скорого, жена.
— Храни тебя Господь, Сальваторе.
Прежде чем войти в дом, она подождала, пока он отъедет. Мария никогда не задавала вопросов. Ей никогда ни о чем не говорили. Она все знала и так. Интуиция… Сколько раз за их долгую жизнь она прощалась с мужем, не зная, вернется ли он? Как правило, ей было неизвестно, куда он отправляется. Только однажды, когда его ранили, он приказал ей приехать в Колумбию, в Боготу. Но это было уже давно, еще до рождения детей. Теперь к тревоге за Сальваторе прибавилась новая: сыновья пошли по его пути. Она не смогла воспротивиться этому. У нее было только одно право: подчиняться и страдать. Она ведь была Маналезе, а ее Сальваторе — главой клана.
* * *Набитая полицейскими черная «ДС» с длинной антенной затормозила у дверей магазина «Картье». За ней остановился бронированный фургон, за ним — еще одна «ДС». Справа пристроились шесть мотоциклистов-полицейских в шлемах и высоких сапогах. Они оставались в седле, поставив ногу на землю и не включая работавшие на малом газу двигатели. Время было рассчитано точно, потому что всего через три секунды из дверей вышел директор знаменитой фирмы с чемоданчиком в руке. Пока он шел по тротуару, полицейские провожали его взглядом, одновременно следя за происходящим вокруг. Задняя дверь фургона приоткрылась, пропуская директора и его драгоценную ношу. Потом дверь захлопнулась, сухо щелкнула внутренняя задвижка, и конвой тронулся с места.
Серджо быстро вышел из бистро, откуда он наблюдал за происходящим, и вскочил в свою «симку».
* * *Несмотря на довольно поздний час, аэропорт Орли продолжал извергать из своих недр пассажиров, прибывавших со всех концов земли. Сальваторе предъявил посадочный талон и прошел через ограждение. Впереди него шел Джек. Недоверчивый старик не решился кому-нибудь доверить заботу о пилоте, ведь в задуманном деле тот был его главным козырем. Нельзя было позволять ему напиваться, бегать по девкам или пасть духом. Вот уже несколько дней Сальваторе не спускал с него глаз. Он постоянно был начеку, и от его присутствия у бывшего летчика возникало ощущение неотвратимой опасности. Ведь Сальваторе представлял здесь Фрэнки Витторио. От Витторио же зависело, будет ли ввязавшийся в темную историю американец жив или умрет, получит солидный куш или окажется за решеткой.
Поднявшись наверх, в огромный застекленный зал, откуда можно было наблюдать за приземлением и взлетом самолетов. Сальваторе подошел к окошку почты и сделал вид, что листает справочник. Проходя мимо, Серджо задел отца и вместо извинений прошептал:
— О'кей. Погрузка началась.
Сальваторе даже не посмотрел в его сторону. Склонившись над справочником, он выписал из него какой-то номер и вернулся в зал. При взгляде на него никто не смог бы догадаться, кто он такой. В перчатках из кожи пекари, иденовской шляпе, блестящих черных ботинках, темно-сером костюме и отлично сшитом габардиновом пальто, с дорогим чемоданчиком в руке, он казался воплощением строгого достоинства.
Вокруг огромного «Боинга-707», под чудовищной тяжестью которого прогибалась земля, суетились служащие и грузчики. В теплом воздухе, вызывая тошноту, стоял запах авиационного топлива. В небе мигали огни, а на земле, ревели двигатели готовых к взлету «Каравелл».
У трапа, ведущего в салон первого класса, выстроились в ряд вооруженные полицейские, готовые дать отпор налетчикам. Но кто бы осмелился… Командир дал знак охране фургона, задняя дверь его открылась, и из нее друг за другом вышли восемь ювелиров. Это были представители лучших ювелирных фирм: «Клерк», «Бушрон», «Картье», «Шоме», «Альбукерк», «Ван Клифф и Арпельс», «Мобуссен» и «Хэрри Уинстон», — магазины которых располагаются на Вандомской площади, на Рю-де-ля-Пэ и в прочих местах, где мало дешевых доходных домов. В руках каждого из сошедших на бетон аэродрома был маленький чемодан, для безопасности прикрепленный цепочкой к поясу. Тому, кто решил бы лишить их драгоценного груза, пришлось бы не сладко! Ювелиры поднялись по трапу в салон. Их шествие замыкали два полицейских из специального подразделения, которые должны были лететь вместе с ними. Жрецы золота и драгоценных камней настояли на дополнительных мерах предосторожности, хотя в сущности это было простой формальностью. Ведь в Нью-Йорке их должен был ожидать крупный отряд полицейских, чтобы доставить в надежное место. Как только ювелиры расселись по уже давно заказанным для них местам, мотоциклисты сопровождения под восхищенными взглядами потеющих в своих синих халатах грузчиков развернулись, оглушив окружающих треском моторов.
* * *Луи Берлинец и Тереза, даже под фальшивыми паспортами остававшиеся супружеской четой, не сводили глаз с аэродромного медпункта. Матовое стекло не позволяло им видеть происходящее внутри, но они знали, что Муш уже там. В соответствии с планом, как только они прибыли в Орли, Жанна отвезла его туда. Без труда изображая влюбленных, Луи и Тереза казались со стороны элегантной беззаботной парой, на деле же были крайне напряжены. Они прогуливались взад и вперед и не замедлили шага, когда в медпункт вошли сотрудник службы безопасности и инспектор аэропорта. Все в порядке или… Они знали, что убийца не сдастся живым. В случае провала они должны были выручить Жанну, пока Муш с оружием в руках попытается воспользоваться своим последним шансом. При таком повороте событий предполагалось, что все встретятся у старика. Едва оба фараона исчезли в дверях, супруги остановились неподалеку от маленькой китаянки в длинном черном платье классического покроя, готовые к действию, как и Альдо, ожидавший развития событий, стоя снаружи.
Войдя в медпункт, полицейские вежливо поздоровались. Из-за своего стола врач кивнул на сидевшего перед ним Муша:
— Если вас это не слишком затруднит, пожалуйста, выполните предполетные формальности здесь. Этому господину сделал операцию сам профессор Маргутье. Будет лучше, если мы не станем утомлять его ожиданием в общем зале.
— Ваш паспорт, мсье! — потребовал сотрудник службы безопасности, вежливый, как все его лихие коллеги.
Муш не шевельнулся. Он стал неузнаваем. Его руки, затянутые в серые перчатки, лежали на набалдашнике зажатой между ног белой трости слепого, усы были подстрижены щеточкой, глаза скрывала черная повязка. И ткань, и покрой его одежды ясно свидетельствовали о ее американском происхождении. Жанна была одета, как медсестра, но не без претензии на роскошь. На ней были туфли на низком каблуке, светло-синий английский костюм из габардина, демисезонное пальто и голубая косынка, окаймлявшая хорошенькое личико. Она сразу же вмешалась в происходящее:
— Он не говорит по-французски. Все его документы у меня. Мне же поручено доставить его домой, в Америку.
И Жанна достала американский паспорт. Он был сработан на совесть и выглядел лучше, чем настоящий. Итальянцы, изготовившие его, были настоящими мастерами своего дела и, вероятно, могли бы сделать себе карьеру в живописи, если бы предпочли богемный образ жизни. Повертев его в руках, инспектор вопросительно посмотрел на врача. Тот с увлечением изучал документы, на которых стояла печать известной клиники.
— Он приезжал сюда, чтобы сделать операцию у нашего лучшего специалиста, и теперь возвращается домой. Повязку можно будет снять не раньше, чем через месяц. Профессор Маргутье — настоящий волшебник!
