Наталья Андреева - И на небе есть Крест, или Ловушка для падающей звезды
Она вскочила и побежала зашторивать окна. Он же не мог не думать о том, что в этом доме, в своей огромной спальне находится Виктор Петрович, и все это по меньшей мере странно. Но позволить Еве думать, что он кого-то боится… Мужчина он или нет, в конце концов?
— Иди сюда, — позвал он Еву.
Она прыгнула к нему в постель, как кошка, и прижалась крепко-крепко. Может, и в самом деле любит? Но еще в детстве ее напугали настолько сильно, что она до сих пор в себя прийти не может. Ведь ее только что проснувшиеся чувства, словно подснежники, хватил крепкий мороз, они тут же почернели и до сих пор не смеют распуститься.
Сейчас она немного оттаяла, и ласки ее были нежными, как будто извиняющимися. Он даже пожалел, что развелся с ней. Ведь может быть она нормальным человеком и молчать нежно, не сжав, как прежде, губы в ниточку, чтобы, не дай бог, не вылетело лишнего слова. От этого между ними всегда было напряжение: Ева боялась говорить. А точнее сказать, проговориться. У него тоже бывают моменты, когда просто хочется помолчать. Сегодня ночью их желания совпали, потому им и было так хорошо.
— Ты к себе не пойдешь? — спросил он после того, как Ева, лежа под ним, коротко вздохнула и открыла глаза.
Она осторожно попыталась высвободиться. А когда он отодвинулся, перекатилась на край огромной двуспальной кровати и протянула руку. Он понял: шарит в тумбочке, ищет сигареты.
— Так это что, твоя спальня?!
В ответ ему раздался тихий смех.
— Тогда я вообще ничего не понимаю! С чего это Фонарин взялся нас мирить?
— Глупый.
— Послушай, ты можешь не курить?
Она послушно положила сигареты на тумбочку. Он понял, что и сейчас Ева ничего рассказывать не собирается. И в самом деле, что такого особенного случилось? Ну, занимались любовью, бывшая жена сама проявила инициативу и была чуть теплее обычного. Это еще не повод для откровений. Может, начать самому?
— Ева, ты ни о чем не хочешь меня спросить?
— Нет.
— А мне можно?
— Нет.
— И что нам тогда делать?
— Спать.
Вот и поговорили. Он посмотрел на Еву вопросительно:
— Я пойду, раздвину занавески? Ну, нравится мне на луну смотреть. И что?
Она кивнула и потянулась за сигаретами.
…Разговор с Шантелем получился неприятным и больше похожим на разборки. Поводом же послужила неисправность одолженной машины.
— Зачем ты мне подсунул эту рухлядь? — спросил у продюсера Николай.
— Я? Рухлядь? — оскорбился Шантель. — Да ей и трех лет нет! Она до сих пор на гарантии!
— Заливай! «На гарантии!» Проехала тридцать метров и заглохла!
— Никогда такого не было. Ты в сервисе не интересовался, в чем причина?
— Я дал девчонке ключи. Она еще не отзвонилась.
— Какой девчонке? — заволновался Лев Антонович.
— У подъезда крутилась среди прочих фанаток. Сказала, что у нее дядя работает в автосервисе.
— И ты спокойно отдал ей ключи от такой дорогой машины?! Ну, ты даешь! К тому же это моя тачка!
— Лева, а ты, оказывается, жадный.
— Я нормальный, — слегка обиделся Шантель. — Просто мне все не так легко досталось, как тебе.
— Вы с Фонариным словно сговорились, — усмехнулся Коля. — Тот меня тоже вчера взялся жизни учить, теперь ты упрекаешь.
— Фонарина не грех и послушать, Коленька. Он в тебя огромные деньги вкладывает. Кстати, о шоу. Ты должен в нем участвовать.
— Твой-то какой интерес?
— Почему обязательно интерес? — Лев Антонович задергался. — Просто так нужно. Ведь это ты будешь решать, кто победитель.
— Я? Ну уж нет!
— Вот как? Не хочешь, значит? А я с просьбой к тебе хотел обратиться.
— Скажи прямо: что тебе нужно?
— Если ты так настроен, не скажу.
— А зачем же нервничать?
— Ты неблагодарный! Помнишь, что обещал мне? «Лева, только не бросай меня, я все сделаю, как ты скажешь! Лева, только не бросай!»
— Я помню.
Они помолчали. Шантель все мялся, словно никак не мог решиться о чем-то попросить своего протеже.
— Так что тебе надо? — нехотя спросил Коля. Все равно ведь не отвяжется.
— Потом как-нибудь, — отмахнулся Шантель. — А машину мою найди.
— Да чего ее искать? Я, в отличие от тебя, людям верю.
Машина действительно вскоре нашлась. Бородатый мужик лет сорока на следующий же день пригнал ее прямо к дому, где жил Николай Краснов, и передал ему ключи. Буркнул при этом:
— Все в порядке. На ходу.
— А что с ней было? — поинтересовался Коля.
— А ничего не было. Я бензин слил, промыл все как следует, она и завелась.
— Странно, я, когда взял ее, сразу залил полный бак. Я там всегда заправляюсь, они с бензином не балуют.
— Я с такой штукой уже сталкивался. Если в бензобак бросить пару кусочков сахара или таблетку глюкозы, машина метров тридцать-сорок проедет и заглохнет. Намертво.
— Таблетку глюкозы? — Николай тут же вспомнил парня, который крутился возле тачки в тот день, когда было назначено свидание с Евой в «Эридане». — Но зачем?
— Значит, кому-то это надо было. Вообще, такой штукой пользуются, когда машину хотят угнать. Как только заглохнет, предлагают отогнать ее в автосервис, цепляют на буксир, а по дороге где-нибудь в укромном месте выбрасывают водителя из салона, а тачку забирают. Вы бы сигнализацию понадежней поставили. А лучше спутник. Что-то больно легко он с вашей тачкой справился.
— Да это не моя машина, — рассеянно отозвался Краснов. — Я ее одолжил. Я в этом вообще не разбираюсь. Ну, в сигнализациях.
— У вас что, никогда не пытались угнать машину? — удивился автомеханик.
— Вы знаете, нет.
— Везунчик, значит, — усмехнулся мужик. — Бывает. А товарищу скажи: пусть ко мне обратится. Я ему посоветую, как защитить свое имущество.
…Прошло несколько дней. Коля уже подумал, что все закончилось, парень исчез и никогда больше не появится. Но, как оказалось, рано радовался.
В тот вечер Краснов выступал в ночном клубе в центре Москвы. Закончили программу далеко за полночь, потом был поздний ужин (или ранний завтрак), за которым Лев Антонович откровенно надрался. Он последнее время стал много пить и много есть и почти совсем потерял чутье на деньги. После того как Шантель нашел Колю Краснова, время для него остановилось.
Слушая его пьяные излияния, Коля тоскливо думал, что попал в безвыходную ситуацию. Как человек здравомыслящий, он должен потихоньку от Шантеля избавляться, но, как человек порядочный, сделать этого не может. И честность его какая-то болезненная, ненормальная, от которой надо лечиться, как от постыдной болезни.
— Лева, ты раньше столько не пил, — попенял он Шантелю.
— У меня неприятности.
— Неприятности?! Какие у тебя могут быть неприятности?!
— Большие.
— А маленьких и не бывает, — усмехнулся Краснов. — В какой-то момент времени каждая неприятность вдруг становится глобальной.
— У меня м-момент, — пьяно икнул Шантель.
— Лева!
— Я, п-пожалуй, п-поеду. Домой.
— Да ты перебрал! Может, тебя отвезти?
— На м-моей машине?
— На твоей, — кивнул Коля. — Ее починили. Представляешь, какой-то урод бросил в бензобак таблетку глюкозы. Зачем?
— Глюкозы? — наморщил лоб Шантель. — Почему глюкозы?
— Спроси у него.
— Спрошу.
— Лева, ты совсем пьяный!
— Понял. Пошел. — Шантель встал и, пошатнувшись, схватился рукой за спинку стула.
— Один?
— Да.
— Ты уверен?
— Не парься, я такси вызову. Хочешь быть мне другом, будь им, — с пьяным пафосом сказал Шантель. — Только не мелочись.
— Кто бы говорил!
Краснову очень хотелось самому отвезти продюсера домой, но при мысли, что и в машине придется слушать пьяные бредни, становилось тошно. Пришлось его отпустить.
— Коля! Краснов! — Известный поп-певец, медийное лицо, с которым у солиста «Игры воображения» были более или менее нормальные отношения, подошел с распростертыми объятиями. — А классно тебя!
— Что классно? — оторопел Николай.
— Морду подправили. Слушай, подскажи адресок клиники, а? Классно! И шрамов не заметно!
— Да пошли вы все! — Он вскочил.
— Коля, ты куда? Я хотел с тобой выпить! Удачную пластику обмыть!
Николай, ничего не ответив, понесся к выходу. В туалете плеснул холодной водой в лицо и внимательно посмотрел в зеркало на свое отражение. Ну люди! Скажи им, что потайной третий глаз на лоб пересадили, поверят ведь! Господи, в зеленых человечков верят! В домовых и леших! В газете же написано.
Через минуту он опомнился и подумал, что таким своим поведением дает лишний повод для сплетен. Надо было не орать на парня, а спокойно все объяснить.
Но когда вернулся в зал, ни знаменитости, ни Шантеля уже не было. Николай посидел еще минут десять и стал собираться домой. «Совиная» жизнь и шатания по ночным клубам его утомляли.
