Анатолий Ромов - Бесспорной версии нет. Условия договора. Совсем другая тень (Сборник)
— Надеюсь, шеф не ушел?
— Нет. Ждет вас.
— Давай в управление. И чем скорее, тем лучше.
В управлении Иванов доложил начальству о результатах пребывания в «Жемчуге» и о том, что рассказал Кудюм.
Отложив карандаш, генерал посмотрел в упор:
— Борис, тут кое у кого возникли сомнения в твоем плане. Насчет трех засад: у Шестопалова, Кутателадзе и у тебя самого. Я, конечно, отстаивал все эти засады, но… Как бы это тебе объяснить…
«Что ж, — подумал Иванов, — всего этого я ждал».
Генерал помедлил, переложив что-то на столе, потом продолжил:
— Твои выкладки заманчивы. Но возражения тоже справедливы. Согласись, вся наша заманчивая версия основана только на одном аргументе — предчувствии Шестопалова.
Иванов понял: в его отсутствие многие в управлении требовали отмены его плана как бесперспективного. Тихо, но твердо сказал:
— Иван Калистратович, версия основана еще и на наших общих расчетах.
Сейчас, после поездки в Сочи и Гудауту, Иванов укрепился в уверенности, что или сам «кавказец», или кто-то из его сообщников наверняка связан с «Жемчугом». И еще — на Палине и Гарибове «кавказец» не остановится.
— Может, решимся на что-то другое? — сказал генерал. — Ведь сочинцы пока не могут ничего нащупать?
— Согласитесь, Иван Калистратович, если бы они что-то нащупали, мой вариант был бы уже никому не нужен. Прошу: утвердите план. Под мою ответственность.
— Ладно, действуй. Другого выхода все равно нет.
Засада
Услышав телефонный звонок, Иванов снял трубку:
— Да, слушаю вас?
— Иван Петрович? — спросил женский голос.
Иваном Петровичем звали его предшественника.
— Нет, это не Иван Петрович. Иван Петрович перешел на другую работу. Не знаю куда. Позвоните в отдел кадров.
Положил трубку. Хотя Ивана Петровича спрашивали в день по нескольку раз и, наверняка, будут еще не раз спрашивать, каждый телефонный звонок рождал в Иванове некую надежду. Каждый раз ему казалось: это «кавказец». Впрочем, «кавказец» действительно мог позвонить перед визитом, чтобы проверить, на месте ли Баграт Элизбарович.
Иванов сидел в своем новом кабинете заведующего 3-го МПТО «Стеклотара» и смотрел в окно. Это учреждение не занималось непосредственно сбором посуды, а лишь координировало работу многих точек. Размещался пункт в пристройке к продовольственному магазину. Небольшая площадка за окном, заставленная машинами и штабелями пустой тары, была настоящим лабиринтом. Эта обстановка, по тайному расчету Иванова, должна была стать дополнительным соблазном для «кавказца». Скрыться в таком захламленном дворе легко.
Засада была хорошо продумана. Всю рабочую смену Иванова в одной из комнат пристройки дежурили два оперуполномоченных. Стоило ему при появлении «кавказца» нажать скрытую в ножке стола кнопку, и они, услышав звонок, начнут действовать по разработанному до последнего движения плану.
Иванов посмотрел в окно. Увы! Несмотря на все приготовления, «кавказец» и не думал здесь появляться. В НИИ «Дорстрой» и на мясокомбинате его тоже пока не замечали. Рассматривая двор за окном, на котором разворачивалась тыловая жизнь магазина, Иванов с тоской подумал о том, сколько он видел в жизни таких «хорошо разработанных планов» — прекрасных, отлично продуманных, учитывающих, кажется, все возможные неожиданности, — кончавшихся полной неудачей. Не оправдались пока надежды и на сочинцев. Поисками следов «кавказца» и «европейца» они занимались довольно активно, но не так-то просто было выяснить, кто из бывших сочинских работников милиции мог в последние годы иметь контакт с Садовниковым.
Ожидание
Оранжевый комбинатский «Москвич» остановился около дома в половине седьмого вечера. Ираклий Кутателадзе посмотрел на водителя — смуглого худощавого парня, к которому уже успел привыкнуть. Новый водитель Андрей внешне был очень похож на комбинатского водителя, только тот любил поболтать, а этот — молчун.
Ираклий улыбнулся:
— Пойду?
— Да вы не волнуйтесь, — успокоил Андрей. — Там все в порядке.
— Тогда до свидания?
— До свидания.
Кутателадзе вышел из машины. Поднявшись на третий этаж, остановился у своей квартиры. Достал ключи. Все как обычно. Наверху раздались легкие шаги. Вчера вечером в его квартире до ночи сидел Валерий. Сегодня должен быть Феликс. К ночи он уйдет. Уйдет, потому что, как понял Ираклий, милиция считает: вряд ли «кавказец» будет взламывать его квартиру ночью. Равно, как и днем, когда в ней никого нет. Сунув ключ в скважину, посмотрел на лестницу. Точно, Феликс. Невысокий, крепкий парень спустился на площадку. Улыбнулся:
— Добрый вечер, Ираклий Ясонович. Как доехали?
— Все в порядке. Идем?
— Идем.
Пропустив Феликса в квартиру, Ираклий зажег свет. Предложил чай, но Феликс отказался. Точно так же отказывался от чая Валерий. Единственное, что оба иногда соглашались делать в его квартире — смотреть вместе с ним телевизор. И то не всегда. Впрочем, телевизор они тоже смотрели по-особому. Так, будто кроме экрана видели одновременно что-то еще.
Оглядев опустевшую квартиру, Ираклий занялся тем, чем обычно занимался последние вечера. Включил телевизор, мельком глянул на экран. Усадил в кресло Феликса, пошел на кухню. Поставил чайник, наспех попил чаю. Позвонил Манане. Разлуку с семьей он переносил с трудом, поэтому каждый вечер подолгу разговаривал с женой и сыном. В последние два дня в этих разговорах опять возникли вопросы о ремонте квартиры. Манана, сначала принявшая объяснение о ремонте спокойно, теперь уже в него не очень-то верила. Вот и сейчас, после обмена обычными новостями, разговор снова пошел о злополучном ремонте. В конце Манана сообщила: днем ей на работу звонила из Тбилиси мама Ираклия, Вера Севастьяновна. Вера Севастьяновна тоже озабочена происходящим. Успокоив Манану и поговорив с Дато, Ираклий положил трубку и тут же позвонил Иванову. С ним он тоже обязательно разговаривал по телефону каждый вечер, причем темы были самыми разными, от обычных житейских проблем до того, как он, Ираклий, должен себя вести в том или ином случае при встрече с «кавказцем».
Ночью, проводив Феликса, Ираклий забылся беспокойным сном.
Посетитель
Развернувшись, белая восьмерка остановилась у фургона с продуктами. Увидев ее, Иванов машинально посмотрел на часы — без десяти час, скоро обед. Сидящий за рулем человек вышел. Оглянувшись, запер дверь машины, спрятал ключ в карман. Подошел к фургону, спросил что-то у рабочих. «Обычный для такого места человек», — подумал Иванов. На вид лет сорока, одет по-молодежному: холщовая кепочка, черная кожаная куртка, джинсы. Приезжающие сюда на машинах люди, как правило, делают одно и то же: входят в заднюю дверь с сумкой в руке и вскоре, выйдя из задней же двери, уезжают. Долго такие машины на дворе не задерживаются.
Лишь когда один из рабочих кивнул в сторону пристройки, Иванов вдруг сообразил: этого, в кепочке, плотного, с короткой шеей и округлым лицом, он уже видел. Причем недавно. Вот только где? Где же, где? Кажется, в «Жемчуге». Да, точно. В «Жемчуге»!
Человек двинулся в его сторону. Идет вразвалочку, на окна не смотрит. Вот хлопнула дверь, человек вошел в пристройку. Сделал два шага. Звуки в коридоре стихли. Осматривается. «Кавказец»? Нет, «кавказец», по описаниям очевидцев, выше ростом. Да и открытый для всеобщего обозрения приезд на белой восьмерке не в манере того. Но Иванов не сомневался — этот человек пришел именно к нему.
Через секунду в дверь постучали.
— Да! — отозвался Иванов. — Войдите!
Дверь приоткрылась, человек спросил:
— Баграт Элизбарович?
— Баграт Элизбарович.
Мужчина вошел. Постоял перед столом. Снял кепочку, сел. Настороженно повел головой, сказал:
— Можно вас попросить запереть дверь?
— Зачем?
— Есть разговор. Не хотелось бы, чтоб мешали.
Оперативная группа видела вошедшего. Этого достаточно. Подумав об этом, Иванов подошел к двери, повернул ключ. Вернулся, сел:
— Слушаю вас.
Человек изобразил улыбку:
— Меня зовут Михаил. Фамилия Голдаев. Думаю, вы меня видели. В «Жемчуге».
— Допустим, видел.
— Баграт Элизбарович, мне очень неловко, что я пришел к вам. К незнакомому человеку.
— Ничего страшного.
— Но у меня нет другого выхода.
Голдаев достал записную книжку. Подцепил ногтем клочок бумажки, положил перед Ивановым:
— Вот.
На неровном клочке была выведена цифра «80». Насколько Иванов понимал в расчетах лобовиков, 80 означало, что выдавший бумажку остался должен Голдаеву восемьдесят тысяч рублей. Чуть ниже стояла дата: 29.01. Двадцать девятое января. Вексель лобовика. Подписи нет — чтобы не оставлять улик.
— Объяснить, что это? — спросил Голдаев.
