Сергей Соболев - Засланный казачок
Впереди шли две девушки: Семенова в своей аспидно-черной, с "молниями" и заклепками, кожанке и бейсболке, и Маша Ильина, которую командированная высвистала из пансионата, где в эти минуты проходил семинар для еврейской молодежи, рыжеволосая, с конопушками девушка лет двадцати пяти, одетая в укороченную замшевую куртку и голубенькие джинсы.
Стас и Римас держались чуть позади этой пары, следуя за ними шагах примерно в двадцати, чтобы не мешать чужому разговору.
Девушки избрали довольно медленный темп ходьбы. "Соколы" вынуждены были подстраиваться под них, плелись в кильватере, оставляя свои цепочки следов, и старательно делали вид, что они, типа, тоже гуляют.
— Семенова, я могла бы и сама подъехать в Вильнюс, — сказала Маша, когда они, пройдя невысокую гряду дюн, вышли на полоску прибрежного пляжа. — Тебе нужно было только сообщить, куда и во сколько.
— Не хотелось отрывать тебя от важных занятий, — чуть усмехнувшись, сказала Семенова. — Я уже сто лет не была здесь, на взморье. Дай-ка, думаю, прокачусь в Палангу, подышу свежим морским воздухом, заодно и с Машей Ильиной пообщаюсь…
— Слушай, мы ведь с тобой действительно давно не виделись…
— Почему же? — Семенова вытащила из кармана куртки два стальных шарика и принялась перекатывать их в правой руке. — Весной я была у вас, в мае, когда в Вильнюс на пару суток приезжали Миша Гуревич и Найман. Мы тогда виделись и даже о чем-то накоротке поговорили.
— Ну да, конечно… Как тебе вообще живется в Москве, Майя? Поплавская мне как-то говорила, что ты работаешь в компании ее отца и старшего брата?
— Не совсем так. Моя фирма сотрудничает с компанией "Росфармаком", но существуем мы как бы отдельно.
Маша, обернувшись, посмотрела на двух мужчин, которые следовали за ними на небольшом расстоянии.
— А вот эти двое, Семенова, что приехали вместе с тобой… Они из литовской полиции?
— Нет, Маша, они не служат в полиции. Это мои…
— Охранники?
— Я бы сказала по-другому: советники или консультанты.
Ильина, еще раз обернувшись на ходу, сказала:
— Тот "консультант", что в плаще, очень даже симпатичный. А другой, здоровяк, смахивает на литовского "бролюкаса"…
— Опять не угадала, — усмехнувшись, сказала Семенова. — Нет, эти двое не из братков. Верно только то, что, как и ты, дорогая, они являются гражданами Литвы. Ладно, Маша, это все лирика. Как ты, наверное, догадываешься, я приехала сюда, чтобы расспросить тебя о Поплавской… хорошенько разузнать о тех разговорах, которые вы вели между собой в августе, когда ты приезжала в Москву и общалась там с Юлей…
— До сих пор не могу поверить, что Юля куда-то исчезла, — нервно сжимая кулачки, сказала Ильина. — Какое несчастье… Я, когда узнала, что она пропала где-то в Кёниге… ты не поверишь… полдня проплакала…
— Я тебе верю, Маша, но о том, что с Поплавской случилось что-то ужасное, то, чего уже нельзя поправить, говорить, думаю, сейчас не стоит. — Произнеся эту реплику, Семенова достала из внутреннего кармана куртки сложенный вчетверо лист бумаги и передала его Ильиной. — Прочти внимательно! А потом прокомментируй как можно подробней текст этой записки.
Маша, взяв у нее листок, притормозила, а затем и вовсе остановилась.
Она внимательно, как и просила Семенова, прочла про себя текст сообщения, отправленного на ее е-мейл в минувший четверг Поплавской. Потом, пожав плечами, прочла это короткое сообщение вслух:
— ДОРОГАЯ МАША!
Срочно раздобудь пару настоящих наручников! А также держи под рукой ватман и фломастеры, чтобы можно было в темпе изготовить плакат определенного содержания. Помнишь, дорогая, о чем мы недавно говорили с тобой в Москве?
Я, наверное, на днях попробую-таки реализовать одну из своих давних задумок… Ты только приготовь все необходимое, Маша, а остальное, чтобы не впутывать тебя, я сделаю сама…
Обнимаю,
до скорой встречи,
Юлия Поплавская.
Заметив, что девушки остановились и изучают какую-то бумагу, "соколы" тоже тормознулись и дружно полезли в карманы за сигаретами.
— Вот повезло так повезло, — сказал Слон, любуясь ладной фигуркой Семеновой, которая со спины выглядит никак не хуже, нежели спереди. — Халява, брат, нам подвалила… Гуляй себе по бережку, дыши кислородом, любуйся на симпатичную телку… да еще и неслабые бабки тебе за это приплачивают!
— В этом мире ничего так просто не дается, — философски заметил Нестеров. — Но будем надеяться, что ты прав и что нам хоть раз в жизни действительно крупно подфартило… Я вот думаю: может, не стоило нам все же сюда вдвоем тащиться?
— Это еще почему? — спросил Слон, втягивая в себя порцию целебного йодистого воздуха пополам с табачным дымом. — Семенова же не возражала?
— Может, она чисто из вежливости так поступила? А про себя, возможно, подумала: "Ах вы лентяи… долбаные халявщики! Вот вы по курортам со мной раскатываете, а кто будет в Вильнюсе нужную мне информацию добывать?!"
— А че там добывать? Ситуацию в общих чертах мы ей уже обрисовали. Бабки в двух местах кому надо ты уже зарядил. Я переговорил кое с кем из "бролюкасов", но ответ надо ждать через двое или трое суток… Ну и чего, спрашивается, сидеть в том Вильнюсе? Смотреть на пустые стены в офисе?.. Слушай, Стас, мне кажется… я ей тоже нравлюсь…
— Вот только не вздумай сам лезть к ней! — предупредил его Стас. — А то я хобот тебе в момент оторву… будешь тогда слоном без хобота!
— Не знаю, как ты, Стас, — меняя тему, сказал Слон, — но я без оружия чувствую себя голым и босым! Как это можно, жить в наше время без ствола?! А случись что? Какие мы, на фиг, с тобой охранники, если у нас не из чего отбиться? А наши легальные стволы, так может статься, нам не вернут и до второго пришествия…
Стас оторвал от сигаретной пачки кусок фольги. Затушил окурок о подошву ботинка, взял бычок у Мажонаса и замотал в фольгу: негоже мусорить на пляже, потому что свинство как раз вот с таких мелочей и начинается…
Бумага с текстом сообщения вновь вернулась к Семеновой, после чего девушки возобновили движение.
— Семенова, дорогая, я ведь уже столько раз эту историю рассказывала, во всех деталях и подробностях, — вздохнув, сказала Ильина. — И с тобой по телефону мы на данные темы общались… больше часа, наверное, проговорили!
"Других-то зацепок в этом деле пока не появилось, — мрачно подумала командированная. — Вот и ходим по кругу, не зная, как выбраться за его пределы…"
— Напряги свою память, Маша. Может, какую-нибудь новую деталь вспомнишь, что-то такое, что натолкнет нас на верный след…
Некоторое время они шли по песчаному берегу молча, потом Маша заговорила, припоминая в деталях те беседы, которые они вели с Поплавской во время ее приезда в Москву (Ильина ездила на семинар, который проводило московское отделение института Вильнюсского Гаона; в этом мероприятии принимала участие и Юля). Ее рассказ занял что-то около получаса, затем Семенова стала задавать ей наводящие вопросы:
— Значит, наручники ей были нужны для того, чтобы приковать себя во время траурного митинга на мемориальном кладбище в Панеряе?[12] Тем самым она как бы хотела заявить свой протест… Против чего, кстати, она собиралась протестовать? Или — против кого?
— Скорее это был не протест, нет… — задумчиво произнесла Ильина. — Во-первых, Семенова, мы говорим о гипотетических вещах, о том, что так и не произошло…
— Кое-что все же произошло, — сухо сказала командированная. — Ты не находишь?
— Да, понимаю… Но я сильно сомневаюсь, что то, о чем мы сейчас говорим, как-то связано с исчезновением Поплавской. Когда мы с ней говорили в Москве, все эти ее высказывания носили скорее эмоциональный характер… Да, все это мало походило на связный план действий… Ты, наверное, знаешь, что Юля в последнее время проводила большую исследовательскую работу по двум направлениям? Во-первых, она разыскивала в различных архивах сведения о корнях своей семьи. По отцовской линии многочисленная родня была полностью уничтожена, преимущественно в вильнюсском гетто, и лишь ее папа, родившийся в том страшном июне сорок первого…
— Точного дня рождения Аркадия Львовича никто не знает.
— Вот только он один каким-то чудом тогда спасся. Среди маминой родни после проклятой войны тоже мало кто остался… Во-вторых, ее занимало то, что сталось с еврейским имуществом после войны… в чьи руки оно попало… и какова здесь современная ситуация, причем в равной степени Поплавскую интересовали как позиция нынешних литовских властей, так и отношение к данной непростой проблематике еврейских общественных организаций. Юля даже опубликовала несколько статей на эту тему в российских и израильских СМИ… Надо сказать, что за такими вещами здесь следят, потому что тема эта кровоточит и по сию пору…
