Маргарет Трумэн - Убийство на Потомаке
— Вы давно женаты с миссис Смит?
— Нет, не очень, — ответил он.
— И сколько же?
— Три года.
— Это второй брак для вас обоих?
— Только для меня. Моя первая жена и сын погибли на кольцевой автодороге по вине пьяного водителя.
— Я знаю, — откликнулась она. — Мне очень жаль.
— Вы упомянули имя доктора Вартона, бывшего мужа Полин, — напомнил Смит, помолчав. — Я читал, что он должен был приехать в Вашингтон, чтобы давать показания.
— Он уже приезжал, и мы задали ему необходимые вопросы.
— Узнали что-нибудь?
— Во-первых, позвольте спросить: вы выступаете как адвокат Тирни?
— В большей степени как друг и консультант.
— Вартон, оказывается, был в городе в тот вечер, когда ее убили, — сказала Айкенберг. — Они беседовали недолго, по крайней мере, так он говорит. Они совместно владели участком земли в Западной Виргинии и встретились, чтобы поговорить о возможности его продажи.
— Ага, — сказал Смит с преувеличенной торжественностью, — подозреваемый.
— Как и другие. Недостатка в них нет.
— Он был последний, кто видел ее живой? — спросил Мак.
— Не уверена. Она также встречалась в тот вечер с режиссером театральной труппы, которая ставит пьесы на темы преступлений, совершенных в прошлом веке, для общества «Три С» мистера Тирни.
— Сеймур Флетчер его имя, — сказал Смит.
— Да, а вы с ним знакомы?
— Вы уже спрашивали меня об этом, когда были у нас. Нет, я с ним не знаком. Между прочим, я поинтересовался у жены, слышала ли она разговор между Венделем и Полин. Да, она слышала, но забыла о нем.
— Отлично.
— По какому поводу они встречались? — спросил Смит.
— Финансы. По словам мистера Флетчера, Полин прислал Тирни, чтобы она четко определила рамки бюджета театра. Театральная труппа явно превышала установленную сумму.
— И здесь и в Голливуде одни проблемы. А они, мне кажется, не ладили?
— Всякий раз, когда Флетчер упоминал имя Полин, он начинал брызгать слюной от злости.
— Вот и еще один подозреваемый.
— Можно подозревать всех, как я уже и сказала, — тихонько рассмеялась Айкенберг, она снова коснулась его руки и вздохнула.
Смит не понял, собиралась ли она сказать что-либо серьезное или это был вздох удовлетворения. Ее последующая реплика не дала ответа на этот вопрос.
— Вам бы хотелось увидеть письма? — без всякого выражения проговорила она.
Смит был удивлен, что она заговорила о такой возможности.
— Да, — ответил он, — конечно, хотел бы.
— Значит, вы все же адвокат Тирни, — сказала она, наклоняясь вперед, лицо ее просветлело.
— Нет, я не адвокат его. Вы предлагаете мне посмотреть письма?
На ее лице отразилось раздумье, Дарси словно решала, заслужил ли ребенок награду. Они посмотрели друг другу в глаза.
— Нет, — ответила она. — Но это относится к сегодняшнему дню, а есть, как вы говорите, еще и завтра.
— Иногда для тех, кто попал в затруднительное положение, «завтра» может и не наступить, — резко проговорил Смит. — Ну ладно, ваши слова о письмах звучали многообещающе, хотя вы и не сказали мне больше того, что сообщили Венделю. Думаю, что мне не стоит вас винить в этом. Мне нравятся люди, играющие по правилам. Но возможно, вы мне поясните, насколько это личные письма.
— Вы хотите знать, есть ли там откровенные описания их любовных ласк, воспоминания о минутах, полных страстных стонов и вздохов. Нет, ничего подобного там нет. Их можно назвать так, как я их назвала сразу, — это любовные письма. Определение достаточно точное. Эти письма писал мужчина, который сильно влюблен.
До этого момента Смит не определил четко для себя, писал или не писал Тирни эти письма. Сейчас же у него появились сомнения. Возможно, Тирни и Полин состояли в интимных отношениях, но расчетливый и сухой, в высшей степени деловой человек, Вендель вряд ли был способен на пылкую любовь, еще менее вероятно, что он начал бы изливать свои чувства на бумаге. Но Смит не стал вслух говорить о своих сомнениях. Он ждал, что еще скажет Айкенберг. И у нее действительно было, что сказать.
— Мне кажется, будет справедливо сообщить вам, Мак, что кто-то дал информацию о письмах… — Она назвала его Мак, и от этого Смиту стало одновременно беспокойно и приятно.
— И кому же была передана информация? Прессе? — Смит весь напрягся в своем кресле.
— Боюсь, что так. — Она избегала его взгляда и смотрела в тарелку с недоеденным ленчем.
Смита охватил гнев.
— Они появятся в газетах завтра утром. — Теперь она подняла глаза и грустно покачала головой.
— Вы хотите сказать, что не можете передать эти письма Венделю Тирни, и в то же время их завтра напечатают в этих дурацких газетах.
— Не говорите так. — Она подняла руки, словно защищаясь. — Я к этому не причастна.
— А кто? В чьем ведении они находились?
— В отделе вещественных доказательств.
— Хороший отдел!
— Да, да, я согласна. Я потребовала провести расследование, чтобы установить источник утечки информации.
— Не поздно ли запирать конюшню, когда лошадь сбежала?
— Но я не могла предположить, что «дверь» оставят открытой.
— Были переданы подлинники?
— Нет, нет. Письма продолжают находиться в папке с делом. Насколько я понимаю, кто-то передал репортеру их содержание.
«Слабое утешение», — подумал Смит. И хотя был очень рассержен, он понимал, что не стоит срывать зло на Айкенберг.
— Ну что ж, — покорно вздохнул Смит, — я благодарю за информацию. Передам все Венделю. Для него и его семьи последствия будут катастрофическими.
В первый раз с момента своего прихода в кафе Дарси казалась смущенной. Она заговорила, потом оборвала себя, затем продолжила:
— Мне искренне жаль, Мак, что так хорошо начавшийся ленч завершается подобным образом. Могу уверить вас только в одном. Меня, как и вас, глубоко возмутило произошедшее. Надеюсь, что вы скажете об этом мистеру Тирни.
— Обязательно. Мне пора идти. — Он потянулся к чековой книжке, но Айкенберг остановила его.
— Мое предложение о ленче, я и плачу.
— Мы можем его повторить когда-нибудь? — спросила она уже на улице, протягивая на прощанье руку.
И хотя Мак намеревался ответить что-либо типа: «Думаю, что это не лучшая мысль», он сказал:
— Возможно, спасибо за ленч и за информацию, — и пожал протянутую руку.
Из ресторана Смит прямиком отправился в спортивный комплекс при университете Джорджтауна, чтобы привести в порядок мысли и немного встряхнуться. Он много лет приходил сюда потренироваться и привык посещать именно этот спортивный зал, хотя мог заниматься в своем университете. Он провел два интенсивных часа у тренажеров, а затем несколько раз пересек бассейн, почувствовав в итоге полное изнеможение.
Домой Смит приехал в 16.30, купив на ужин две порции меч-рыбы и набор продуктов для салата. Он позвонил Венделю Тирни, но тот уехал на день по делам. Смит настоятельно просил сообщить ему, где он может застать Тирни. Ему дали номер телефона отеля «Уолдорф Астория». Смит оставил для Венделя сообщение, в котором просил обязательно позвонить.
Анабела вернулась, когда Мак собирался жарить во дворе рыбу на жаровне. Она прошла в спальню, несколько минут провела за письменным столом, затем переоделась в спортивный костюм и вышла к мужу. Они поцеловались.
— Как прошел день? — спросил он.
— В основном он был суматошный и бестолковый, — ответила она. — А как у тебя?
— Думаю, что могу сказать то же и о себе, хотя мне и удалось интенсивно потренироваться.
— Ты поговорил с детективом Айкенберг?
— Ты знаешь, да. Плохие новости для Венделя. Кто-то из полиции передал содержание писем прессе. По словам Айкенберг, завтра информация об этом появится в газетах.
— О Господи, — охнула Анабела. — Это же ужасно.
— Именно так. — Через раскрытое окно до них донесся телефонный звонок.
— Возможно, это Вендель. Я звонил ему в Нью-Йорк. Извини.
— Может, ты хочешь, чтобы я чем-то помогла? — спросила Анабела.
— Нет, но все равно спасибо. Все под контролем. Более или менее.
16
На следующее утро
В то утро вторника все вокруг словно договорились перессориться.
Именно тогда частный детектив Антонио Буффолино (Буффолино — через О, как он всегда настойчиво повторял секретаршам) покинул свой дом в 5 часов. В ушах его не переставали звучать «нежные» напутствия Алисии: «Ты никогда не переменишься. Безответственный, равнодушный, черствый болван».
Перепалка между Тони и его третьей женой пробила брешь в довольно долго продолжавшемся периоде спокойствия. Два предыдущих брачных союза не отличались длительностью мирных передышек. Два дня без стычек казались годами мирного сосуществования.
