Марина Серова - Муж легкого поведения
Вместо ответа Виталий Владимирович громко расхохотался, чем привел меня в еще большее бешенство.
— Никто ничего не докажет. Ну, умер алкоголик, бомж… Кто вообще станет заниматься расследованием его смерти? Да эти пьянчуги травятся «левой» водкой каждый день. Таких, как Борисенко, сотни кругом. Так что на этот счет, Танечка, вы не правы. Вот так.
— Я достану доказательства того, что убийство Степана и прочие аферы — твоих рук дело, — пообещала я.
— Ну-ну… — спокойно откликнулся Остапчук. — Как говорится, флаг в руки и барабан на шею…
Помолчав немного, Виталий Владимирович вдруг круто изменил тон и заговорил теперь резко и зло.
— Чего ты лезешь не в свое дело?! — грубо спросил он. — Прикинулась дурочкой, думала, и я такой же дурак? Квартиру она хочет купить… за любые деньги… — передразнил он меня. — А то я такой идиот, что не понял, чего тебе надо было. Кто тебя нанял?
Я молчала. Разговаривать с этим типом на какие-либо темы я не намеревалась.
— Ты не из ментовки, удостоверение у тебя просроченное, — не обращая внимания на мое молчание, продолжил Остапчук. — Значит, разнюхиваешь это дело по чьему-то заказу. По чьему? — Виталий Владимирович устремил на меня злой взгляд. — На кого ты работаешь?
— Да пошел ты! — бросила я, чувствуя, что Остапчук даже не подозревает, что я копаю совсем не то, о чем он думает. Вот сейчас я его и обрадую.
— Да, ты прав. Я не из милиции. Но если ты шарил в моих вещах, то должен был видеть лицензию частного детектива. Я занимаюсь частным расследованием по заказу своего клиента. Имя его я, конечно, тебе называть не собираюсь. Но можешь даже не сомневаться, что я докажу твою виновность в убийстве не только Борисенко. Кстати, там у меня есть свидетели. А еще я докажу твою причастность к смерти Марии Викентьевны Крамер.
После моих слов Остапчук резко изменился в лице. Я заметила, как он нервно сглотнул. Потом он облизнул губы и произнес:
— Смерть Борисенко ты не докажешь. Это первое, — уже не так уверенно начал он. — А что касается убийства Марии, так я к этому вообще никакого отношения не имею.
— Ну, мы еще посмотрим, — пообещала я.
— Я не убивал ее, можешь даже не стараться что-то найти на меня, — уже более спокойно продолжил Виталий Владимирович. — А Борисенко отравился некачественной продукцией, к которой я также не имею никакого отношения.
— И в подъезде на меня напали тоже не по твоему заказу? — с издевкой спросила я.
— Конечно, нет, — вновь обретя былую уверенность, произнес Остапчук. — Понятия не имею, кто тебя так отделал.
— Плюс ко всему незаконное лишение свободы, — продолжала перечислять я, обращаясь как бы к самой себе. — Тебе намотают такой срок, что ты пожалеешь об отмене смертной казни.
— Девочка моя, — с наглой ухмылкой проговорил Остапчук. — Ты слишком размечталась… Но мечтать не вредно, так что, — он посмотрел на часы, — у тебя будет для этого много времени. А мне пора. Ты уж извини, — Виталий Владимирович развел руками.
— Я лично задушу тебя! — прошипела я ему в спину.
— Побудешь пока здесь. А то ты стала что-то уж слишком шустрой, — не обращая внимания на мою последнюю реплику, бросил Остапчук и вышел из комнаты.
За дверью снова раздались мужские голоса, и вскоре в комнату вошел незнакомый мне мужик. Я ни секунды не сомневалась, что это тот самый хмырь, который отделал меня в подъезде.
Мужик приблизился к кровати и склонился надо мной, проверяя, насколько крепко привязаны руки. Потом он полез в шкаф и извлек оттуда кожаный ремень. Проверив его прочность, мужик подошел ко мне и собрался связать мои ноги. Сначала я попробовала брыкаться и кричать, но тогда мужик засунул мне в рот какую-то тряпку, и я умолкла, сочтя, что не стоит расходовать силы попусту. А когда он стал связывать мои ноги ремнем, то применила один старинный прием, которым не раз пользовалась и который всегда выручал меня в подобных ситуациях. Я сомкнула ноги таким образом, чтобы потом можно было легко скинуть с них путы. Со стороны хитрость была незаметна, зато действовала безотказно, какими бы крепкими ремнями и хитроумными узлами ни связывали лодыжки.
Закончив со связыванием, мужик осмотрел меня и, довольно хмыкнув, вышел из комнаты. Он закрыл дверь, и я снова услышала голоса. Похоже, моих похитителей здесь было двое. Остапчук, уезжая, отдавал распоряжения моему новоиспеченному сторожу, и я напрягла слух, чтобы понять хоть что-нибудь.
Но говорили они достаточно тихо, и я смогла разобрать лишь одно — что меня будут держать здесь до тех пор, пока не уладят какое-то дело, в котором я могу серьезно помешать. «И на том спасибо», — подумала я. Хорошо хоть убивать меня не собираются. А то я уже подумала, что человек, хладнокровно убивший свою начальницу и столь безжалостно расправившийся с Борисенко, не остановится и перед очередным убийством — детектива, который может помешать ему в его грязных делах.
Потом все стихло, и вскоре до меня донесся звук отъезжающего автомобиля. Остапчук, похоже, отбыл восвояси, оставив меня наедине с угрюмым мужиком, который пока еще даже не подозревает, что его ждет в недалеком будущем. А когда меня выводят из себя и сильно достают всякие отморозки вроде Остапчука, я прихожу в ярость и становлюсь очень опасной.
Глава 6
Как только за окном все стихло, я принялась за дело. Первое, что я попыталась сделать, это освободить рот от мерзкого кляпа. Сделан он был некачественно, и я смогла быстро выплюнуть его, вызвав у себя рвотный спазм. Покончив с тряпкой, затыкавшей мне рот, я стала освобождать ноги.
Это тоже удалось мне без особого труда, потому что я использовала свой давний прием. Вытащив из ремня ноги, я думала только о том, чтобы сейчас не вошел охранник. Тогда пиши пропало.
Но стражу, похоже, было не до меня. В доме царила тишина, не было слышно ни шагов, ни каких-либо других звуков. Освободив ноги, я подергала руки в надежде, что их тоже удастся освободить. Но мои запястья были крепко-накрепко привязаны какими-то веревками к металлической каретке кровати.
Я поблагодарила бога за то, что у Остапчука не нашлось для меня наручников, тогда мои дела были бы совсем плохи. Поняв, что руки вытащить не смогу, я подтянула к себе ноги и попробовала сесть на кровати. К счастью, мне это удалось, и я расположила свое тело полусидя, прислонившись спиной к каретке. Но рукам стало больно — теперь они находились в весьма неудобном положении, закинутые назад за голову.
Я пожалела, что в последнее время так мало внимания уделяла гимнастике. Сейчас бы она мне очень помогла. Развязать крепкие узлы на веревках можно было лишь зубами, и мне предстояло любым путем осуществить это.
Для того чтобы достать веревки ртом, надо было развернуться к каретке лицом, но руки ломило, и мне было неудобно сидеть. Разозлившись, я дернула каретку изо всех сил, но лишь сделала себе больнее.
Тогда я поджала ноги к животу и прижалась спиной к каретке. Приблизившись, насколько было возможно, к спинке кровати, я все же сумела изловчиться и развернулась лицом к связанным рукам. Уж не знаю, как мне это удалось, но я просто чудом пронырнула под собственными связанными руками и перевернулась.
Выдохнув с облегчением, я покосилась на дверь. Только бы не вошел мой сторож… Но мне везло: я услышала, как где-то в дальней комнате негромко заработал то ли телевизор, то ли радиоприемник. Зазвучал голос диктора, а вскоре раздалась и музыка. Значит, стражу сейчас не до меня, развлекается.
Посидев немного и набравшись сил, я снова принялась за дело. Сев на колени, я посмотрела на веревку. Узел был какой-то необычный, похожий на морской. Развязать такой будет непросто. Но я не теряла надежды, в моем почти безвыходном положении все равно больше ничего другого не оставалось.
Вцепившись зубами в веревку, я принялась тянуть один ее край на себя. Ничего не выходило. От отчаяния я едва не заплакала. Неужели я позволю негодяю Остапчуку сделать свое грязное дело, отлеживаясь здесь? Да когда такое было возможно, чтобы я, Таня Иванова, спокойно мирилась с обстоятельствами?!
Накрутив себя таким образом, я разозлилась, чего, собственно, и добивалась. Я знала, что в таком состоянии могу горы свернуть. Ухватив зубами другой конец веревки, я потянула его и почувствовала, как он подался. От радости я едва не вскрикнула. Покосившись на дверь, я притихла и подождала немного. Нет, в доме по-прежнему все было спокойно.
Тогда я с удвоенной энергией продолжила тянуть за конец веревки, ослабляя узел. Наконец мне удалось немного расслабить тугое переплетение. Постепенно я вытащила конец веревки, развязав таким образом один, самый верхний, узелок. Но оставалось еще несколько хитроумно сплетенных узлов. Передохнув немного, я принялась за следующий. Удача с первым узлом придала мне сил и веры в то, что у меня все получится.
