Анна Шульгина - Дословный перевод
Во всяком случае, для самой Алены это было настолько внове, что даже становилось как-то тревожно. Когда лицо той тряпкой зажимали, испугаться не успела, а теперь появился непривычный, чуть дрожащий холодок где-то глубоко внутри. Хотелось отпрянуть, закутаться в халат и сбежать куда-нибудь, и, одновременно, подтолкнуть Женьку, заставить усилить нажим ладоней, спокойно лежащих на её бедрах, чтобы не осталось мыслей и сомнений. Возможно, Алена бы вскочила, но останавливало только понимание того, что человеку, который сейчас даже не целует, а просто трется чуть шершавой щекой по её плечу, она полностью доверяла. Своей семье не верила, а ему - да.
- Жень... - девушка крепко зажмурилась, чтобы не видеть его глаз. И совершенно не от стыда. Страшно. Слишком уж это все отличалось от того, к чему она привыкла. Но именно то, что в любой момент Аленка могла сказать "Хватит!", и он бы послушался, не давало начать вырываться.
- Тихо-тихо, - ладони медленно соскользнули с бедер. Длинные пальцы легли ей на затылок, чуть надавливая на напряженные, как будто сведенные судорогой мышцы. - Испугалась?
И что на это ответить? Особенно, когда он вот так поглаживает, массирует и ласкает её кожу, заставляя забыть, чем ещё пару секунд назад была недовольна.
- Нет, - не желая продолжать этот странный разговор, Алена повела плечами, словно собираясь сбросить его руки, и, приподнявшись повыше, зажала рот поцелуем. Не таким, как до этого. Теперь не было ни нерешительности, ни колебаний, только вызов, мол, а хватит духу ответить?
Как оказалось, проблем с этим у Женьки точно не было. Ладонь ещё плотнее обхватила её шею, не мешая дышать, но гарантированно не давая отстраниться. А вторая снова опустилась на колено, медленно скользя вверх по обнаженной ноге, поглаживая внутреннюю сторону бедра и этими, вроде бы, легкими касаниями заставляя Алену вздрагивать.
Почему-то только сейчас до неё дошло, что он вот так спокойно позволяет ей быть сверху, не пытаясь подмять под себя или ещё как-то обозначить главенство. Хотя, в том, как парень жадно целовал, облизывая её губы и посасывая язык, точнее не было ничего из разряда подчинения. Черт, неужели так хорошо её изучил, что знает, как она отреагирует на его жесты и движения?
Вот только хотелось почувствовать, что тебя хотят, а не просто утешают и успокаивают, потому Алена дернула ворот его рубашки, быстро расстегивая одну за дугой пуговицы и вытаскивая полы сорочки из-под ремня брюк. Даже появившееся легкое жжение на месте порезов уже совершенно не заботило, когда она начала медленно, но с нажимом поглаживать обнажившуюся мужскую грудь. Если бы он хоть на пару секунд отпустил её губы, обязательно провела бы языком, пробуя на вкус плотную, чуть шероховатую кожу, ощутила прикосновение коротких волосков к губам... Да черт его знает, что бы ещё сделала! Вот только давать свободу ей уже никто не собирался. И теперь это уже почему-то совершенно не пугало, наоборот, от такой полной сосредоточенности на исполнении каждого её каприза, который и вслух-то произносить не надо - так поймет, было и жарко, и душно, и... Так, что пальцы на ногах поджимались, а приливающая к голове кровь набатом стучала в висках.
Осторожно перекатившись, Женька опустил её спиной на одеяло, опираясь на руки, чтобы не придавить и не сделать больно. Хотя с каждой секундой становилось все труднее помнить, почему нельзя стиснуть талию и содрать эту мешающуюся тряпку, прикрывающую гибкое тело.
И хотя старался сильно не тянуть, снимая её футболку, ткань все равно затрещала, погибая от не самого осторожного обращения. Но Алена только хмыкнула, приподнимаясь, давая полностью себя раздеть и явно не жалея об утраченной одежде. Наоборот, помогая стянуть безвременно погибшую, сама дернула, дорывая майку.
- Я тебе свою взамен привезу, - на кой черт ей футболка, Женька и сам бы не мог сказать, но захотелось, чтобы у неё всегда было что-то, принадлежавшее до этого ему самому.
Девушка, не переставая поглаживать плечи и спину, постепенно спустилась ладонями на поясницу, уже сильнее нажимая на впадину позвоночника, отчего Власов стиснул зубы, пытаясь не наброситься на Алену. Нельзя же! Она и так охрененный стресс пережила, надо двигаться с той скоростью, на которую сама готова. Хотя у него сдержанности и самоконтроля почти не осталось.
- Привези... - тонкие пальцы скользнули под ремень, легонько царапая кожу и вызывая тем самым тихий стон.
- Ален... - что он там хотел сказать или о чем предупредить, из головы совершенно вылетело, не до того стало совсем.
Бледно-голубые лоскуты, все ещё прикрывавшие кожу, полетели куда-то под кровать, когда мужские пальцы тесно обхватили грудь, сжимая упругие полушария. Алена всегда считала, что было бы замечательно, если бы один размер снять с нижних девяносто и прибавить к верхним, но сейчас, когда сильные ладони поглаживали её, а горячий язык жадно, с нажимом скользил по коже, чувствовала себя, как никогда, красивой и желанной. Идеальной.
Вот только этого всего уже не хватало. Да, эта нежность, бережность, с которой он её касался, была не просто приятной, а чем-то таким, от чего в горле комок вставал. Но хотелось большего, намного, гораздо большего. Такого, чтобы не важно, открыты глаза или нет, все равно не замечать ничего, губы в кровь искусать, сдерживая стоны и крики. Или не кусать, а кричать и стонать. Знать, что можешь и второго, с которым во все это безумие провалилась, до такого же довести. Не думать, просто чувствовать.
Пытаясь донести это до Женьки, ласки которого стали уже далеко не такими острожными и медленными, Алена запустила пальцы в его волосы, чуть потянув, призывая отодвинуться от её груди, которую он все это время сжимал, тискал и целовал. И, когда это удалось, встретившись взглядами с такими же шальными глазами, как у неё самой, только темно-зелеными, низким, каким-то не своим голосом выдохнула:
- Хочу...
Больше ничего добавлять и не нужно было, во всяком случае, Власов это расценил совершенно однозначно. И стиснул так, что она чуть слышно охнула, но не попыталась вырваться или отодвинуться, наоборот, сама дернулась навстречу, прижимаясь ещё крепче, ещё теснее. Зашипев, почувствовав обнаженными бедрами ткань его брюк. Честно, если бы Женька дал ей пространство, она бы их своими ногтями в лохмотья изодрала, только и теперь он все равно не позволял напрягать руки, помня о порезах. Хотя с каждым разом было все труднее сдерживаться и сжать всю её в охапку. Так, чтобы глаз от него отвести не смогла, не то, что двинуться.
Алена же потянулась к ремню его брюк, но и тут её нежно, но непреклонно отодвинули, не дав раздеть. Хотя, учитывая, как у неё сейчас дрожали пальцы, может, и к лучшему, только дольше провозилась бы.
Вскоре его одежда присоединилась к останкам несчастной футболки, а девушка с какой-то непонятной жадностью прижалась к его голому телу, впитывая всей кожей его тепло, вдыхая запах...
- Черт! Ален, презервативы в машине...
- Верхний ящик прикроватной тумбочки, - она мысленно поблагодарила себя за параноидальное отношение к безопасности в вопросах секса.
Судя по тому, что звук выдвигаемого ящичка раздался буквально через пару секунд, Женька тоже был в восторге от её предусмотрительности. Наверное.
Только вот относительной свободы Алена так и не добилась, даже когда он надевал так жизненно необходимый сейчас контрацептив, она почти не могла шевельнуться, настолько плотно была прижата к постели. Хотя никакого дискомфорта и не испытывала, Власов был очень осторожен, не наваливаясь всей массой. Хотя ей даже хотелось почувствовать на себе его вес. Но не сейчас, когда все эти мелочи отошли на дальний план.
Потихоньку зарычав, злясь от каждого упущенного мгновения, девушка все-таки попробовала приподняться, стараясь заставить его поспешить, только это не было нужно. Стоило ей заизвиваться в тщетной попытке выбраться из захвата, как Алену теперь уже с силой вдавили в кажущийся раскаленным хлопок белья, сжимая в каком-то бешеном, на грани боли, объятии, целуя настолько крепко, что губы заныли. Но на каждое движение и ласку она отвечала с такой же страстью, не собираясь становиться послушной девочкой, желая не только получать, но и отдавать.
И все равно не сдержала тихий вскрик, тут же поглощенный настойчивыми губами, чувствуя резкое проникновение мужской плоти в себя. В первую секунду даже стало немного неприятно, слишком уж обострены оказались все ощущения. Но только в первую. Потом она застонала уже от совсем другого.
Настолько все казалось непривычным и, в то же время правильным, что Алена даже немного растерялась, но все равно отвечала на каждую ласку и движение. Притягивая Женю к себе, жадно откликаясь на малейшее касание продолжавших целовать губ и пальцев, поглаживающих влажную от выступившей испарины кожу.
